– Для чего, Алекс? – воскликнула девушка, опуская руки по обе стороны бедер. – Мне было больно тебя видеть, мне больно видеть тебя сейчас. Быть здесь, с тобой, убивает меня, разве ты не понимаешь?
– Так ты не думаешь, что это что-то да значит?! – вскрикнул я, окончательно потеряв терпение и почувствовав что-то похожее на облегчение, увидев, что я был не единственным, кто чувствовал себя так все это время.
Никки сделала шаг назад.
– Что бы это ни значило, неважно, потому что я живу на Бали, а ты – в Лондоне.
– Да к черту это, вечно одно и то же! Это напоминает тот гребаный фильм «Ты в Лондоне, а я в Калифорнии»[2], – добавил я. И, да, моя дочь заставила меня посмотреть его.
– В том-то и дело, что это правда!
– Правда для кого? – выпалил я, делая шаг вперед и сокращая проклятое расстояние, которое она упорно создавала между нами. – Для общества, в котором мы живем и которое трактует нам, как мы должны любить и влюбляться? Плевать я хотел на правду, когда я не могу выбросить тебя из своей головы, Николь!
Никки резко втянула воздух, словно затаив дыхание.
– Не усложняй все еще больше, – прошептала она. – Говоря тебе о дружбе, я не лгала… Мне были нужны эти месяцы, чтобы…
– Преодолеть это? – прервал ее я.
Никки замолчала, а я нерадостно улыбнулся.
– И как, получилось?
– Я стараюсь, – просто сказала она, как будто это был единственный возможный вариант, как будто единственный путь для нас двоих… дружба. Чертова дружба.
– Раз ты вся из себя такая моя подруга, тогда почему я о тебе больше ничего не слышал?
Мы молча смотрели друг на друга.
– Алекс… – начала Никки, но она не знала, что сказать.
– Давай я тебе объясню, – спокойно продолжил я, подходя ближе и бесцеремонно вторгаясь в ее личное пространство. – Мы с тобой не можем быть друзьями, Николь, и знаешь почему?
Никки сглотнула, не сводя с меня своих глаз. Я взял ее за руку и притянул к себе.
– Мы не можем быть друзьями, потому что стоит нам с тобой увидеться, как я становлюсь твердым, а ты влажной, и мы ничего не можем с этим поделать.
Я поднес ее руку к своей промежности, и она заметила все без лишних слов. Мне не хотелось так себя чувствовать. Я ненавидел то, что мое тело предавало меня, но ни весь гребаный самоконтроль в этом мире, ни десять тысяч миль, что разделяли нас, ни шесть месяцев, которые мы не виделись, – ничего не могло заставить мое тело и разум перестать вспыхивать каждый раз при виде нее.
– Я люблю тебя, – в конце концов признался, разозлившись, и в то же время притягивая ее ближе к себе. – Я люблю тебя, что ты с этим сделаешь?
37Никки
Я стояла неподвижно, застыв.
Никогда бы не подумала, что он скажет мне эти три слова. Мне всегда казалось, что знала этого парня достаточно хорошо, чтобы сказать наверняка, что Александр Ленокс никогда никому не говорил «Я люблю тебя», и вот, он только что сказал это мне.
И что мне с этим делать?
Черт… С тех пор, как он час назад вошел в ту дверь, мой мозг, похоже, снизил свой уровень работы до двадцати процентов. Поскольку моему взору предстал его образ, как он вошел в палату с присущей ему самоуверенностью, с той врожденной легкостью, которой он буквально высасывал всю энергию из палаты, с его обжигающим взглядом, когда он застал меня там, сам того не ожидая…
Конечно, я была мокрой, разумеется, мое тело реагировало на него подобным образом, и, конечно, он прекрасно это понимал.
С тех пор как мы последний раз занимались с ним любовью, почти год назад, мне больше не довелось ни с кем сблизиться подобным образом… Ни подобным, ни любым другим в принципе.
Ночью я представляла, как его руки блуждали по моему телу, как его пальцы проникали в меня тем самым восхитительным образом, его рот покрывал поцелуями все мое тело, и как он пробовал меня своим языком на вкус, словно я была его любимой конфетой.
Мне подумалось о том, каким он был твердым всего секунду назад, когда у него хватило наглости взять меня за руку, чтобы у меня была возможность убедиться в его словах.
И куда только подевались его хваленые безупречные английские манеры?
Наверное, его терпение и впрямь было на исходе.
– О чем, черт возьми, ты думаешь? – спросил он меня тем же сердитым тоном, с каким говорил, что любит меня.
– Ни о чем, – ответила я, как полная идиотка.
У меня словно забрали мозг.
– Тогда подкину тебе кое-что для размышления… – Алекс притянул меня к себе и прижался своим ртом к моему.
Не давая мне никакой передышки, он коснулся моих губ языком. Алекс сел на край кровати и притянул меня к себе, тем самым облегчив мне задачу добраться до его рта, избавляя от необходимости вставать при этом на цыпочки. Он притянул меня ближе, заставляя наши тела соприкасаться, как магниты, а наши сердца биться в унисон и соревноваться в том, чье бьется быстрее. Он крепко обхватил мою задницу руками, тогда как мои руки вцепились в его плечи, спускаясь по его рукам… его невероятно мускулистым рукам.
Затем он возвысился надо мной так, как только мог, и его рука поднималась по моей талии, пока пальцы не обхватили нежно мою шею. Алекс отошел назад, и моя спина врезалась в стену, пока он сжимал меня, едва оставляя мне возможность дышать, но при всем этом вызывая сладостное наслаждение.
Алекс запутался руками в моих волосах и открыл рот, позволяя мне включиться в эту игру.
До чего же хорошо он меня знал.
Все в нем отражало мужественность: его запах, твердость мышц, руки, которые крепко держали меня и делали с моим телом все, что ему заблагорассудится… Я почувствовала, как его стояк прижимается к моему животу, и представила, что делаю с ним…
Он мог возбудить меня менее чем за секунду.
Черт.
Мне удалось отключить разум, на этот раз по-настоящему, и я позволила себе увлечься моментом, решив, что о последствиях позабочусь позже.
Мои пальцы добрались до его ремня, и я расстегнула его брюки, в то время как поцелуи Алекса становились глубже и требовательнее.
Он не смог сдержать стон, когда мне удалось вытащить его член из брюк, и я крепко сжала его, заметив, каким твердым он стал.
Была ли я причиной его животной реакции, которую его тело испытывало рядом со мной? Неужели и впрямь только я могла вызвать в нем подобные чувства?
Алекс немного отодвинулся от меня, и это дало мне возможность увидеть, что он прикрыл глаза и откинул голову назад, когда мои пальцы начали медленно ласкать его именно так, как, насколько мне было известно, ему нравилось.
– Черт, – сказал парень, задрожав от моих прикосновений.
Надеюсь, никто не войдет сюда, в противном случае они застанут нас в весьма компрометирующей ситуации.
Он снова поцеловал меня и опустил руки, чтобы приподнять мою юбку и обернуть ее вокруг моих бедер.
– Хочу попробовать тебя, – сказал Алекс, опускаясь передо мной на колени.
Он сдвинул мои трусики в сторону и приблизился губами к моему влагалищу, когда я уже буквально дрожала от предвкушения. Алекс провел кончиком языка по моему центру, вверх и вниз, и поцеловал мои губы.
Я вздрогнула, и мне пришлось крепко вцепиться в его руки.
– Я не ошибся, – пробормотал Алекс, но к этому моменту я уже не слушала его, поскольку была погружена в чары бесконечного удовольствия, которое грозило разорвать меня на части и снести все на своем пути.
Я заметила, как один из его пальцев медленно скользнул внутрь меня, а затем он добавил еще один. Алекс начал двигать ими, проникая внутрь и выталкивая их наружу, в то время как его язык ласкал мой клитор со скоростью, достойной получения олимпийской медали. Если бы существовал какой-нибудь сексуальный вид спорта, в котором разыгрывали медали, не сомневаюсь, Александр Ленокс завоевал бы золото.
– Алекс, Алекс… – начала я, сдерживая желание кончить, потому что мне хотелось продлить удовольствие.
– Хочешь, чтобы я остановился? – спросил он, усиливая движения.
– Да, – пробормотала я, и он сразу остановился. – Нет! – тут же вскрикнула, и на его лице появилась зловещая улыбка.
Он встал, продолжая испытывать меня пальцами.
– Не кричи, иначе нас услышат, – предупредил парень, снова целуя меня влажными от моего собственного возбуждения губами. – Скажи, что любишь меня, Никки.
Мне потребовалось какое-то время, чтобы понять, о чем он меня просил.
– Скажи, я хочу услышать это от тебя.
Я не могла этого сказать. Если бы сделала это… если бы призналась, у меня бы больше не осталось никаких аргументов. Это единственное, что у меня оставалось, чтобы удержать решение, которое уже было принято.
Я покачала головой, и в его глазах одновременно вспыхнули желание и гнев.
Он достал из своего бумажника презерватив и, не отрывая глаз от моих, надел его на свой член, что получилось с трудом из-за перевозбуждения.
Алекс рывком поднял меня и заставил обхватить бедра ногами. Я ухватилась за его плечи, и с помощью стены, которая была у меня за спиной, он медленно вошел в меня.
Я закрыла глаза, и он взял меня за подбородок.
– Посмотри на меня. Скажи, что любишь меня, – повторил он, вместе с тем выходя из меня и медленно и с силой входя вновь, когда я помотала головой.
Его глаза вспыхнули, встретившись с моими, он снова отстранился и потребовал от меня того же. Я вновь покачала головой, полностью лишившись дара речи от неописуемого удовольствия, которое он мне доставлял.
Он вошел так глубоко, что я вскрикнула. Алекс прикрыл мне рот рукой, чтобы с моих губ больше не сорвалось ни звука.
– Да скажи ты уже, черт побери. Я знаю, что ты чувствуешь ко мне, знаю, что ты чувствуешь то же самое, – он снова проник в меня. Алекс вспотел, придерживая меня за задницу и полностью поднимая мой вес, но, похоже, ему не хотелось менять позу. Алекс хотел и дальше входить в меня таким образом, потому что чувствовал, как глубоко проникал в меня, ощущая это всем своим телом.