В общем и целом, я вижу открывающиеся перед нами перспективы ереси, на которую я лично должен закрыть глаза. Я всегда симпатизировал догматикам и эксклюзионистам — это очевидно из наших вводных строк: что казаться существующим означает ложно, произвольно и догматически исключать. Это означает только, что эксклюзионисты, живущие в девятнадцатом столетии, суть зло в двадцатом. Мы все время чувствуем постепенный переход, слияние где-то в бесконечности, но чтобы эта книга приблизилась к форме, а наши факты к вразумительности, нам придется постоянно удерживать себя от отклонений в бесконечность. Но наша задача состоит в том, чтобы нарисовать свой собственный контур, или разницу между тем, что мы включаем, и тем, что исключаем, неразличимым.
Ключевой пункт здесь и тот предел, дальше которого мы не должны заходить — слишком уж — состоит в следующем:
Принятие, что существует область, которую мы называем Суперсаргассовым морем, еще не полностью принятая, но предварительно намеченная позиция, получившая немалую поддержку;
Но она является частью этой земли и вращается вместе с этой землей и над нею;
Или она лежит плоско и уныло на этой земле, не вращаясь с нею и над нею;
Эта земля не вращается и она вообще не круглая и не закругленная, но непрерывно и постепенно переходит в остальные части своей системы, так что, если бы можно было оторваться от традиций географов, можно было бы идти, идти и идти и дойти до Марса и затем обнаружить, что Марс постепенно переходит в Юпитер?
Я предполагаю, что когда-нибудь такие вопросы будут звучать абсурдно — это будет такая ясная вещь…
Потому что мне очень трудно представить, чтобы маленькие металлические предметы висели точно над маленьким городком России месяцами, если они могли вращаться, неприкрепленные, вместе с вращающейся землей…
Могло ведь быть и так, что нечто прицелилось в этот городок, а затем, позже, сделало второй выстрел.
Таковы рассуждения, которые мне кажутся злыми по отношению к этим начальным годам двадцатого века…
В данный момент я принимаю, что эта земля является — не круглой, конечно — это очень старомодно — а кругловатой, или по крайней мере что она имеет, что называется, собственную форму и не вращается вокруг своей оси и движется по орбите вокруг солнца. Я только принимаю традиционные представления…
И что над нею имеются области приостановки действия силы тяжести, которые вращаются вместе с нею: из которых падают на землю разные предметы в результате всякого рода возмущений, а затем, позже, снова падают в том же самом месте:
Monthly Weather Review, май, 1884 г., 134: Сообщение обозревателя Службы Связи из Бисмарка, штат Дакота:
Что в 9 часов вечера 22 мая 1884 года во всем городе были слышны резкие звуки, вызванные падением кремнистых камней, ударяющих в окна.
Пятнадцать часов спустя в Бисмарке произошло второе падение кремнистых камней.
Сообщения о падении камней в это время в других местах отсутствуют.
Эта вещь относится к числу ультрапроклятых. Все редакторы научных публикаций читают «Мансли Уэзер Ривью» и часто перепечатывают материал оттуда. Шум, поднятый камнями Бисмарка, стучащих в эти окна, может быть, передает что-то на языке, который летчики когда-нибудь смогут интерпретировать, но это был шум, со всех сторон окруженный молчанием. Об этой ультрапроклятой вещи нет ни единого упоминания, которое я мог бы найти, ни в одной другой публикации.
Размеры некоторых градин вызывали беспокойство у многих метеорологов, но не авторов учебников по метеорологии. Я не знаю более безмятежного занятия, чем составление учебников, — хотя писание для «Военного клича» или Армии Спасения, вероятно, столь же лишено событий. В сонной безмятежности учебника мы легко и бездумно читаем о пылевых частицах, вокруг которых формируются дождевые капли или кристаллики льда (градинки), которые затем во время своего падения увеличиваются в размерах за счетслипания и срастания, — но в метеорологических журналах мы часто читаем об образования ядер градин в воздушных пространствах…
Но речь идет о величине предметов. Погрузите мраморный шарик из детской игры в ледяную воду. Погружайте, погружайте и снова погружайте. Если вы решительный погружатель, вы получите в конце концов предмет размером с бейсбольный мяч, хотя я думаю, что за это время эта штука может упасть с луны. Так же интересно слоистое строение градин. Мерилендские градины необычны, но дюжину слоев можно насчитать довольно часто. Феррел приводит пример градины с тринадцатью слоями. Такие соображения заставили профессора Шведова (Shwedoff) доказывать, что некоторые градины не зарождались и не могли зарождаться в земной атмосфере, что они упали откуда-то из другого места. Так вот, в относительном существовании ничто само по себе не может быть привлекательным или отталкивающим: его действия суть функции его ассоциаций и подразумеваемых смыслов. Многие из наших фактов были взяты из консервативных научных источников: только после того, как стали ощущаться их диссонирующие следствия, или несоответствия с Системой, было провозглашено их изгнание.
Доклад профессора Шведова был прочитан на собрании Британской Ассоциации (Report за 1882 год, стр. 453).
Смысл доклада был для уютно устроившихся и сплоченных мелких эксклюзионистов 1882 года, хотя мы полагаем, что они функционировали сравнительно хорошо и умело до 1882 года.
Вода — океаны, озера, пруды или реки неприемлем, — есть вода вдали от и все же не слишком далеко от атмосферы и гравитации этой земли — Ее боль:
Что уютная системочка 1882 года была бы вытеснена из своего спокойствия
Что пришлось бы учиться заново целой новой науке: Науке Супергеографии
И наука — это черепаха, которая говорит, что ее собственный панцирь содержит все вещи.
Таковы и члены Британской Ассоциации. Для некоторых из них идеи профессора Шведова были словно шлепки по спине отрицающей внешнюю среду черепахи; для некоторых из них его ересь была, словно предложением мяса, сырого и капающего, ягнятам, выкормленным на молоке. Некоторые из них блеяли, как ягнята, другие ковыляли, как черепахи. Мы привыкли распинать, но сейчас мы высмеиваем, или, ввиду отсутствия энергии всякого прогресса, костыли эфиризовались в смех. Сэр Уильям Томсон высмеял эту ересь со всеми призраками своей эпохи:
Все тела, такие как градины, оказавшись вдали от атмосферы этой земли, должны будут двигаться с планетной скоростью, которая была бы позитивно приемлемой, если бы заповеди Св. Исаака не были бы всего лишь предметами веры, что градина, падающая сквозь атмосферу этой земли с планетной скоростью совершила бы работу, в 13 000 раз большую, чем нужно для того, чтобы поднять температуру равного количества воды на один градус Цельсия, и поэтому вообще никогда не упала бы в виде градины; она не просто бы расплавилась, но подверглась бы супервозгонке…
Эти блеяние и черепашье ковыляние педантов, хотя мы настаиваем, что сравнительно с 1882 годом к этим ковыляниям и блеяниям следует относиться столь же уважительно, как мы относимся к тряпичным игрушкам, которые занимают младенцев и удерживают их от воплей. Именно против привязанности к тряпичным куклам до зрелого возраста возражаем мы, поэтому эти благочестивые и наивные, которые верили, что 13 000 раз чего-то может иметь — то есть в квазисуществовании — точный и вычислимый. итог, в то время, как нет ничего — в этом квазисуществовании — что может быть названо целостностью, — за исключением заблуждения и удобства и в первую очередь те молитвы Св. Исааку, требующие слепой веры в формулы падающих тел…
Против фактов, множившихся в свое время о медленно падающих метеоритах; «теплые, как молоко» метеориты, отмеченные даже Фаррингтоном и Мерриллом; по крайней мере один ледяной метеорит, нигде не отрицаемый современной ортодоксией, — факт, столь же доступный Томсону в 1882 году, как он сейчас доступен для нас, потому что это произошло в 1860 году. Фасоль, иголки, и гвозди, и магнит. Иголки и гвозди прилипают к магниту и классифицируются по отношению к магниту, но если вместе с ними захвачено и несколько фасолин, то они оказываются несовместимыми с этой системой и выпадают из нее. Какой-нибудь член Армии Спасения может снова и снова слышать о фактах, которые кажутся эволюционисту столь легко запоминающимися. Кажется удивительным, что они не оказывают на него никакого воздействия — оказывается, что он не может запомнить их. Невероятно чтобы сэр Уильям Томсон никогда не слышал о медленно падающих холодных метеоритах. Просто у него не было способности помнить такие несообразности.
И опять появляется мистер Саймонз. Мистер Саймонз был человеком, который, вероятно, сделал для метеорологии как науки больше, чем кто-либо другой в его время, чтобы удержать науку метеорологию от дальнейшего развития. В Nature, 41, 135, Саймонз говорит, что идеи профессора Шведова «очень забавны».
Я думаю, что еще более забавно наше предположение, что не очень далеко над поверхностью этой земли есть область, которая будет предметом целой новой науки — супергеографии — с которой мы обессмертим себя в возмущении школяров будущего…
Галька, обломки метеоров и предметы с Марса, Юпитера и Азурии: клинья, запоздавшие послания, пушечные ядра, кирпичи, гвозди, уголь, кокс и древесный уголь, и отвратительные старые грузы — предметы, которые в одних областях облекаются в лед, и вещи, которые попадают в области столь теплые, что загнивают, — в этой супергеографии есть все климатические пояса. Мне придется допустить, что там часто встречаются ледяные поля, столь же обширные, как и ледяной покров Арктического Океана, — массы воды, с многочисленными рыбами и лягушками, полосы земли, покрытые гусеницами…
Летчики будущего. Они летают все выше и выше. А затем они выходят и идут. Рыба ловится отлично — наживка прямо здесь. Они находят послания из других миров — через три недели разворачивается большая торговля поддельными посланиями. Когда-нибудь я напишу для летчиков путеводитель по Суперсаргассовому морю, но в данный момент на нее не будет большого спроса.