После развода с женой Гумберт переехал из Европы в Америку. Он случайно останавливается в доме Гейзов — вдовы Шарлотты Гейз и ее малолетней дочери Долорес (уменьш.: Лолита). Увидев Лолиту, Гумберт решил остаться в доме любой ценой. Он снимает комнату в доме Шарлотты, чтобы иметь возможность быть рядом с Лолитой. Шарлотта влюбляется в него и через некоторое время, когда Лолиту отправляют в летний лагерь для девочек, предлагает ему либо жениться на ней, либо покинуть их дом — Гумберт находится во власти желания насладиться Лолитой, и женится на Шарлотте. Вскоре Шарлотта обнаруживает дневник мужа, из которого узнает о его подлинных мотивах брака. Шарлотта пишет письма Лолите и знакомым, но, попав в автокатастрофу, не успевает отправить их. Шарлотта умирает.
Гумберт втайне радуется смерти Шарлотты — ее смерть устраняет помеху его планам в отношении Лолиты. Он забирает Лолиту из лагеря. В целях конспирации Гумберт принимает решение отправится с девочкой в путешествие по Соединенным Штатам на автомобиле. В ходе путешествия они ночуют в мотелях. Гумберт узнает, что он не был первым мужчиной у Лолиты: ее лишил девственности сын руководительницы лагеря. В Бердслее Гумберт устраивает Лолиту в женскую гимназию. Лолита увлекается актерским искусством, но через некоторое время она просит Гумберта забрать ее в новое путешествие.
«Странная пара» снова разъезжает по Америке. Вскоре Гумберт замечает преследование некоего типа. Его подозрения о том, что этот человек в сговоре с девочкой, оправдываются: однажды преследователь похищает у него Лолиту.
Гумберт, не сумев найти следов «похитителя», обзаводится взрослой подружкой Ритой. Лишь через несколько лет, он получает письмо от Лолиты, в котором она сообщает о своем замужестве. Лолита просит Гумберта поддержать ее материально. Гумберт немедленно направляется к ней.
Он узнает, что ее похититель — Клэр Куильти, автор спектакля, в котором играла Лолита. Девочка была влюблена в Куильти и сбежала с ним, но, когда тот предложил ей участвовать в порно, Лолите пришлось уйти. Теперь муж Лолиты не знает о ее прошлом, а Лолита на последних месяцах беременности. Гумберт в отчаянии предлагает Лолите вернуться к нему, но она отказывается.
Гумберт решает отомстить Клэру Куильти — он находит и убивает его. «Свою историю» (роман написан от первого лица) Гумберт пишет в тюрьме. Из «предисловия редактора» в начале романа мы узнаем, что Гумберт умирает от сердечного приступа, не дождавшись суда, а Лолита умерла примерно в это же время при родах.
Лолите предшествовала в судьбе Гумберта «изначальная девочка» Аннабелла Ли, разбудившая в нем первую страсть на одном из европейских морских курортов и скончавшаяся от тифа несколько месяцев спустя. Лишь затем «лолита» обрела вечную жизнь в фантазиях своего возлюбленного. Несмотря на рафинированную эротику, которой окружена Лолита, она совершенно не вписывается в пантеон классических богинь, то есть не может быть поставлена в один ряд с традиционными культурными героями. Однако она уверенно заняла едва ли не лидирующую позицию в мифологии нового времени. Даже само ее имя воспринимается как удачно раскрученный бренд, одинаково успешно привлекающий внимание всех мужчин.
Собственно же набоковская Лолита умирает в родах, «разрешившись мертвой девочкой». Она не успевает совершить то, о чем мечталось Гумберту — подарить миру новых мини-Лолит.
Лолита шокирующе целостна. Лолита как женский образ не поддается расшифровке — ни Гумбертом, ни читателями, ни даже самим автором. Такое положение дел неизбежно приводит к мысли о ее пустоте, по крайней мере — для искателей смысла. Лолита — сама воплощенная телесность, чистое означающее, за которым невозможно распознать ни смысла, ни значения. Лолита — означающее самой себя. Благодаря своей уникальностью Лолита стала символом интернациональным.
Сонм нимфеток, «наследниц» Аннабель Ли, доводящий Гумберта, по его собственному признанию, почти до умопомешательства, и есть то бесконечное движение сигнификантов, которое Жак Деррида тематизирует в труде «О грамматологии». Желание Гумберта в такой трактовке направлено не только и не столько на физическое обладание объектом, сколько на его объяснение и интерпретацию. Как профессиональный филолог, Гумберт не отделяет обладание от познания — это приводит к его полному поражению перед постмодернистской неисчерпаемостью и одновременно перед пустотой, которая открывается ему в Лолите, лишь одном звене уходящей в бесконечность цепочки нимфеток.
Лолита, призванная дать жизнь, несет в себе смерть. Смертельная опасность, которую несет в себе Лолита, угрожает, прежде всего, целостности смысла, за который так беспокоится Гумберт. Даже частные жертвы (убийство Гумбертом своего соперника Куильти и его собственная последующая смерть в тюрьме) в этой перспективе отодвигаются на второй план.
Дихотомия «совращенный ребенок» — «роковая женщина» центральна для современных интерпретаций образа Лолиты. Культурологи разоблачают миф о девочке-соблазнительнице как проекцию мужских желаний и призывают увидеть наконец в набоковской нимфетке невинный объект сексуальных посягательств. Набоковская Лолита теряет свою уникальность именно после расставания с Гумбертом, безоговорочно признающим за ней ее демоничность. Начиная новую жизнь, как законная жена и домохозяйка, она перестает символизировать абсолютную полярность мужскому началу и лишается таким образом своей привлекательности и, соответственно, магической силы. Лолита не может существовать без взгляда, преклоняющегося перед ее загадкой. Этот взгляд продуцируется Гумбертом, который и обеспечивает ей появление все в новых и новых обличьях, продлевающих ее жизнь за рамками романа, но одновременно и умножающих цепь символов смерти и разрушения.
Роман Набокова впервые успешно экранизирован американским кинорежиссером Стэнли Кубриком в 1962 году. Удачей первой экранизации стала актерская игра Питера Селлерса во второстепенной, но фактурной и запоминающейся роли одного из претендентов на тело девочки-школьницы.
В 1997 году фильм снят кинорежиссером Э. Лэйном, с главным персонажем-соблазнителем в исполнении актера Джереми Айронса. Если у Кубрика главную роль сыграла актриса Сью Лайон, то Лэйн остановил свой выбор на Доминик Суэйн.
С потребностью в обретении прозрачности и демифологизации Лолиты связано и появление произведений авторов-женщин, в которых перспективный центр повествования переносится на саму героиню. Наиболее радикальная попытка такого «перевернутого» письма предпринята итальянкой Пиа Пера, следующей в «Дневнике Лолиты» (1995) почти за всеми поворотами набоковского сюжета — с женской точки зрения.
Образ Лолиты интенсивно разрабатывается и в музыкальных жанрах («Alizee», «Бахыт-Компот»), изобразительном искусстве (произведения Олега Кулика, Андрея Полушкина и др.).
Глава 8ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА И КИНО
В советское время на центральном телевидении была замечательная программа для детей «В гостях у сказки». Она выходила каждую неделю и собирала возле экранов телевизоров огромную детскую аудиторию. По популярности среди детей она намного превосходила любимую всеми программу «Спокойной ночи, малыши!». Теперь уже это история. Но тогда в конце семидесятых — начале восьмидесятых программа «В гостях у сказки» открывала двери в мир не только киношных и мультипликационных интерпретаций сказочных сюжетов народов мира, но и затрагивала глубокие пласты детской психики, связанные с целостным, честным и благородным восприятием мира. Как ни странно, в эпоху социалистических догм и повальной лжи на страницах газет и в радиоэфире детская культура в СССР была более чем на высоте.
В самом деле ведь талантливые писатели, кинорежиссеры и мультипликаторы никуда не делись из страны, а, перейдя к традициям эзопова языка, они, напротив, имели возможность доносить не только до детей, но и до взрослых высокие человеческие истины, понятия о добре и зле, о лжи и правде. Как это было, к примеру, в сказке «Королевство кривых зеркал», уж очень сильно напоминавшем кое-кому лживое советское общество, пройдя через систему которого обязательно нужно найти дорогу к правде, честности и порядочности внутри самого себя, как это происходит с маленькой героиней Олей, нашедшей в отражении изъянов Королевства кривых зеркал некоторые недостатки самой себя.
Чего только стоит один романс черепахи Тартиллы на слова поэта Булата Окуджавы в исполнении замечательной актрисы Рины Зеленой из фильма Леонида Нечаева «Приключения Буратино». Преобразованная черепаха у него поет:
Юный друг, всегда будь юным, (…)
Драться надо — так дерись!
Никогда не знай покоя,
Плачь и смейся невпопад,
Я сама была такою
Триста лет тому назад…
В этих словах уже целая стратегия посвящения детей в идеальную правду, какими можно и нужно быть, несмотря ни на что. И пытливые умы советских пионеров на экране действительно не знают покоя. Они то собирают благородную команду, как Тимур из фильма «Тимур и его команда», то вместе с волшебным духом стариком Хоттабычем учатся не идти на уступки лени и делать все самим, то пускаются в череду простых незамысловатых приключений в обыденной жизни, как Денис Кораблев. Они более чем живые, потому что ищут и находят в жизни ту сказку, которая заготовлена для них судьбой.
Буратино
Излюбленный персонаж русских и советских детей родился, по большому счету, не в России. Хотя и итальянцем его язык не повернется назвать, поскольку это все-таки русский персонаж. Его известный русский писатель Алексей Толстой практически срисовал с итальянской сказки флорентийца Карло Колодди «Приключения Пиноккио. История деревянной куклы». Следовательно, прообразом советского Буратино является Пиноккио. Имя Пиноккио происходит от итальянского слова «лицо», что значит «сосна». Ну а Буратино в переводе с итальянского означает «кукла», «марионетка». Знаток итальянского языка Алексей Толстой в 1935 году умело адаптировал некоторые итальянские слова в русской сказке, благодаря чему они стали известны не только филологам и лингвистам, но и обычным советским детям. Так, немногие знают, что имя черепахи Тартилла также происходит от итальянского слова Таратутта, которое означает в прямом смысле «черепаха». На самом деле, Толстой в предисловии к своей книжке откровенно признался, что читал в детстве итальянскую сказку про Пиноккио, а потом пересказывал каждый раз в разных интерпретациях ее сбоим друзьям, с того момента он многое забыл, но кое-что решил записать, естественно не иначе, как дня всех советских детей.