Вопрос:
– Будут ли опубликованы снимки земной поверхности, сделанные с корабля «Восток»?
Ответ:
– На корабле «Восток» ни одного фотоаппарата и фотографирующего устройства не было, никаких снимков не производилось, и поэтому опубликовывать нечего.
Вопрос:
– Чувствовали ли вы особо сильный голод или жажду в полете?
Ответ:
– Особого голода и жажды в полете я не чувствовал. Подошло время приема пищи, предусмотренное программой, ощущения были те же самые, что и здесь, у нас на Земле.
Вопрос:
– Когда вам сообщили о том, что вы первый кандидат? Ответ:
– О том, что я первый кандидат, сообщили мне своевременно. Времени было достаточно, чтобы хорошо подготовиться.
Казалось бы, что здесь мешало поведать публике о подготовке космонавтов и о том, что окончательный выбор был сделан незадолго до старта? Но почему-то решили утаить и эту банальную информацию.
Вопрос:
– Как вы оцениваете роль радиосвязи в этом историческом полете, как слышится в космосе голос Земли?
Ответ:
– Роль радиосвязи в данном полете я оцениваю очень высоко. Связь позволяла мне вести постоянное общение с Землей, принимать команды, передавать с борта корабля информацию о работе всех систем, передавать наблюдения, чувствовать постоянную поддержку нашего народа, правительства, партии, быть не одиноким в полете.
Вопрос:
– Подошла ли встречающая группа на земле до приземления или после приземления?
Ответ:
– Приземление и встречающая группа сошлись почти одновременно.
Здесь Юрий Алексеевич «прикрывает» спортивного комиссара, которому потом придется отвечать перед Международной аэронавтической федерацией.
Вопрос:
– Какой у вас вес? Ответ:
– Вес мой перед полетом 69,5 килограмма. Сейчас вешу столько же.
Вопрос:
– Какова длина спуска? Ответ:
– Длину спуска показывает его длительность. Тормозная установка была включена в 10 часов 25 минут, а приземление осуществилось в 10:55. Соответственно расстояние было в несколько тысяч километров.
Вопрос:
– Летали ли вы предварительно на баллистических ракетах?
Ответ:
– Не летал. Вопрос:
– Если вас, семейного человека, отца двоих детей, послали в космос, значит, правительство и вы были уверены, что полет кончится благополучно?
Ответ:
– В этом вопросе я бы хотел заменить слово «послали» на слово «доверили». И я очень рад и горд этим доверием. А в том, что все сработает и полет будет произведен успешно, никто не сомневался – ни наше правительство, ни ученые, ни инженеры. Не сомневался и я.
Вопрос:
– Чем вы питались в полете? Была ли это обычная пища или специально предназначенная для питания в условиях невесомости?
Ответ:
– Это была специальная пища, разработанная Академией медицинских наук.
Вопрос:
– Брали ли вы с собой в космос какие-нибудь памятные предметы, например снимки своих близких или какие-нибудь талисманы?
Ответ:
– Могу вас заверить, что ни в какие приметы и талисманы и другие подобного рода вещи я не верю. Снимков никаких у меня с собой не было, так как я твердо знал, что вернусь на Землю и увижу родных и близких своими глазами на Земле.
Вопрос:
– Можно ли употребить еще раз космический корабль или некоторые его отдельные части?
Ответ:
– Этот вопрос больше относится к нашим техникам и инженерам. Но мне кажется, я не ошибусь, если скажсу, что весь космический корабль и его оборудование можно еще раз употребить для полета в космос.
Юрий Гагарин отвечает на неудобные вопросы
Очередной уклончивый ответ, позволяющий обойти опасную тему. И снова возникает путаница. С одной стороны, пилот не обязан знать технических деталей, а потому мог предполагать возможность многократного использования «Востока». С другой – выглядит странным, почему первый человек, отправленный в космос, не способен уверенно описать возможности своего корабля. Плохо готовили?..
Вопрос:
– Вы сообщали, что над Южной Америкой ваш полет проходил нормально и вы чувствовали себя хорошо. Как житель Южной Америки, хочу вас спросить, красив ли наш континент с высоты космического полета?
Ответ:
– Очень красив. Вопрос:
– Вчера вы сказали, что ваши друзья, пилоты-космонавты, готовы совершить новый космический полет. Сколько их? Больше дюжины?
Ответ:
– В соответствии с планом освоения космического пространства, в нашей стране подготавливаются пилоты-космонавты. И я думаю, что их вполне достаточно, чтобы осуществить серьезные полеты в космос.
Зачем скрыли численность отряда космонавтов? К Советскому Союзу стали бы хуже относиться, если бы узнали, что первый набор состоял из двадцати слушателей?
Вопрос:
– Выполнили ли вы всю программу задания, намеченную учеными? Можно ли было без труда выполнить еще большее количество заданий?
Ответ:
– Всю намеченную программу я выполнил. А в отношении второго вопроса – я думаю, что программа была рассчитана с условием возможности ее выполнения, и то, что нужно было сделать, я сделал.
Вопрос:
– Думаете ли вы, что полет по такой же орбите, но в течение нескольких часов или даже нескольких дней не будет сопряжен с какими-либо физиологическими или психологическими неудобствами для пилота?
Ответ:
– Мое самочувствие в то время, которое я пробыл на орбите, позволяет мне сделать субъективный вывод, что находиться в полете можно значительно дольше, чем я был в этом полете.
Вопрос:
– Укрепляет ли вас в ваших политических убеждениях полет, который вы совершили? Подтверждает ли он мысль, которую вы высказывали, что нужно добиться полного и контролируемого разоружения? Почему?
Ответ:
– На этот вопрос мне трудно что-либо прибавить, и боюсь, что я не скажу так красочно и хорошо, как сказал по этому поводу академик Федоров[214]. Я думаю, что он на этот вопрос ответил полностью.
Вопрос:
– Отличались ли истинные условия вашего полета от тех условий, которые вы представляли себе до полета? Если да, то в чем?
Ответ:
– В книге Константина Эдуардовича Циолковского очень хорошо описаны факторы космического полета, и те факторы, с которыми я встретился, почти не отличались от его описания.
Юрий Алексеевич Гагарин мог бы красочно описать условия своего полета, благо он уже сделал это перед Госкомиссией. Но почему-то опять ушел от ответа, отправив журналистов штудировать труды Циолковского, который, конечно же, сумел многое предсказать, но далеко не все.
Вопрос:
– Ответьте, пожалуйста, с какими чувствами вы вышли из космоса и вернулись опять на родную землю?
Ответ:
– Трудно передать чувства, которые испытал я в то время. Это были и радость, и гордость, и счастье. Счастье, что выполнено доверенное мне задание, что полет осуществлен Советским Союзом, его учеными, что наша передовая наука еще дальше шагнула вперед.
Вопрос:
– Какое у вас жалование? Получили ли вы специальное вознаграждение за полет?
Ответ:
– Жалование у меня, как у всех советских людей, вполне достаточное для удовлетворения моих потребностей. Я удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Это самая высокая награда.
А ведь Юрий Алексеевич получил и денежную премию, и набор подарков от правительства. Постеснялся сказать? Почему? Как это умалило бы его подвиг?
Вопрос:
– Думаете ли вы, что полетите второй раз, или это будет другой человек?
Ответ:
– Я уже докладывал партии и правительству о том, что готов выполнить любое новое задание. Мне присвоено звание летчика-космонавта СССР, с этим званием можно лететь в космос. Я буду рад и признателен, если мне доверят выполнение второго полета. Но я думаю, у нас много космонавтов, которые хотят совершить этот полет.
Вопрос:
– Вы сказали, что видели Землю хорошо. Значит ли это, что вы видели через окно корабля или через цветной телевизионный аппарат?
Ответ:
– Я это видел через иллюминатор корабля. Вопрос:
– Когда будет новый полет в космос?
Ответ:
– Думаю, что этот полет будет совершен нашими учеными и космонавтами, когда это потребуется.
Вопрос:
– Будете ли вы председателем союза космонавтов? Ответ:
– Могу сказать только, что это не от меня зависит. Если выберут, то да.
Вопрос:
– Смогли бы вы при данной программе совершить полет на «Востоке» на Луну?
Ответ:
– Корабль «Восток» не предназначен для полета на Луну. Для этих целей создаются и будут созданы специальные корабли…
Позднее вышла книга «Дорога в космос», которая представляет собой литературную запись воспоминаний Юрия Алексеевича Гагарина. В ней информации больше, чем в этом и прочих интервью, однако по-прежнему обходятся стороной самые важные вопросы: как проходил полет, как на самом деле был устроен корабль и ракета-носитель, кто поддерживал связь с кораблем, кто готовил его к старту и встречал после приземления. Вряд ли Юрий Алексеевич Гагарин не хотел или не мог рассказать все подробности, но советские политики с самого начала указывали ему, что именно говорить, что писать, как выступать, а он, будучи офицером и патриотом, не смел противостоять им. Да и, скажем честно, не желал этого противостояния.
Под сильнейшим прессом находились и все остальные. Правду о первом полете выдавали неохотно, на протяжении десятков лет, постоянно путаясь во лжи. Далеко не все подробности известны и сегодня.
Например, с тяжелым чувством читаешь статью Николая Петровича Каманина «На космодроме» о старте космического корабля «Восток», опубликованную в самом массовом советском журнале «Огонек» 14 мая 1961 года. Вот только один характерный фрагмент из нее: