Уличные музыканты извлекали из своих инструментов какофонию, которой следовало внимать, как божественной литургии.
Угнетаемые повсюду негры в костюмах за тысячу долларов блаженно потели в раскаленных лимузинах.
Только здоровущим американским детям в мятых трусах до колен не было никакого дела до погоды. Они жили будущим Америки. И они были этим будущим.
– А тебя не хватятся на работе? – предупредительно поинтересовалась Стефания, когда они, плотно закусив, вышли из бистро на углу 7-й Авеню и направились вдоль витрин магазинов одежды.
– Хватились бы, да некому – шеф укатил в свой любимый Индианаполис (Рич хохотнул), а всем остальным нет до меня никакого дела. К тому же ты ведь сама сказала, что это ненадолго.
– В общем, да, – начала Стефания и, чтобы Рич не заподозрил подвоха, поспешно добавила: – Но ведь мы и так уже вон сколько времени потратили.
– Потратили?
Рич ехидно улыбался.
– Хорошо, провели. Какая разница?
– Никакой. Идем.
Через пять минут Стефания подвела его к заветному лифту, поднялась вместе с ним на последний этаж и с видом полного равнодушия пригласила в сквозняк чердачного беспредела.
– Это принадлежит одному моему другу, – лаконично пояснила она.
– Неплохо…
Рич ходил по давно не подметавшемуся полу и с интересом осматривался. Выглянул из окон на город.
– Что здесь происходит? Ведь не живет же он здесь, твой друг!
– Нет, конечно. – Стефания подошла к дивану и устало села на гордо промявшиеся под ее крепкими ягодицами пружины. – Он тут держит свое ателье. Он модельер.
– И где же он?
Рич сделал круг почета, развернулся и тоже подошел к дивану.
– Как видишь. – Стефания пожала плечами. – Он уехал. В Чикаго.
– А тебя оставил присматривать?
– Можно сказать и так.
Она откинулась на спинку дивана и приняла вопросительно-сладострастную позу. Рич сел.
Стефания опустила правую руку, и ладонь осталась невинно лежать на колене юноши.
– Я здесь впервые за этот месяц, – зачем-то соврала она.
Рич смотрел на нее во все глаза. Они оба ждали чего-то.
Физика говорит о том, что вне зависимости от своих размеров два тела обязательно так или иначе притягиваются друг другом. В случае Рича и Стефании опытным путем было получено блистательное тому подтверждение.
Чем дольше они смотрели друг на друга, тем ближе оказывались их лица.
Когда критическое расстояние было преодолено, Стефания с легким стоном приникла ртом к потвердевшим губам Рича.
Боже, да он ведь не умеет как следует целоваться!..
Хотя Стефания нечто подобное предполагала заранее, сейчас ее охватила внезапная паника. Пытаясь справиться с ней, девушка решила, что лучшее средство – атака, и совершила ошибку.
Когда ее рука скользнула между ног Рича, он вздрогнул, окаменел, распахнул глаза навстречу умоляющему взгляду Стефании… и вскочил.
Она подняла ему вслед руку, но даже не попыталась остановить ускользающие фалды пиджака.
Рич бросился к дверям лифта, нервно ударил кулаком по кнопке и, когда кабина распахнулась перед ним, не оглядываясь, шагнул в прямоугольник света.
Стефания уронила голову на грудь.
Все было кончено в один миг.
– Отлично получилось! – пробасил голос над диваном. Зная, что скрывать нечего, потому что слез нет и до дома не будет, Стефания подняла глаза.
Сияющий Черчилль комкал в кулачищах крохотный фотоаппарат и переминался с ноги на ногу, потрясая брюхом.
– Только обидно, что ты не смогла его удержать. Какая досада! Слушай, а почему он ушел? Жаль, что ты не позволила мне вмешиваться.
Он открыл крышку фотоаппарата и достал перемотанную обратно на катушку пленку.
– Но некоторые кадрики будут просто блеск!
– Дай-ка посмотреть, – сказала Стефания. Черчилль протянул ей катушку, не замечая явной бессмысленности просьбы.
Стефания задумчиво потянула за кончик пленки и внезапно одним рывком выхватила ее всю.
– Ты прав, отличные кадры, – усмехнулась она, возвращая комок засвеченной ленты онемевшему от удивления незадачливому фотографу. – А теперь мне пора. Созвонимся.
Она резко встала и повторила путь Рича.
– Что ты наделала? Зачем? – шептал себе под нос бедный Черчилль, провожая ладную фигурку девушки уже слезящимся взглядом. – Этого никто не сможет повторить. Я не понимаю. Такая хорошая пленка…
Стефании больше не было.
Только где-то внизу осторожно стукалась о стенки шахты старенькая кабина спускающегося лифта.
Глава 21
Керри еще раз сверилась с записной книжкой и доняла, что пришла по адресу.
Обычно клиенты сами приезжали за девушками или присылали своих шоферов. Однако сегодня за вызов была уплачена такая кругленькая сумма, что Дот не возражала, когда выяснилось, что Керри должна добираться до места назначения своим ходом.
Девушка стояла перед внушительного вида особняком, утопавшим в зелени. Дорожка была выложена гравием. Мимо по шоссе с долгими интервалами проскальзывали шальные машины.
Этот район города отличался уединенностью.
Керри поймала себя на мысли о том, что никогда прежде здесь не была.
Захлопывая записную книжку, она представляла, что ей предстоит.
Сегодняшним ее клиентом была женщина.
Накануне миссис Оффали приехала в «Мотылек» и имела разговор с Дороти, которая дала ей на ознакомление каталог своих девушек. Заказчица сразу же остановила выбор на Кэролин Паркс.
– Она совершенная дикарка, – заметила женщина с нескрываемым восторгом. – Но при этом в ней бездна шарма. Завтра я хотела бы видеть у себя именно ее.
Когда наутро Дороти делилась с Керри своими впечатлениями, она высказала предположение, что миссис Оффали – поклонница Сапфо,[28] причем, видимо, пассивная, если ее соблазнило смуглое тело культуристки.
В отличие от той же Фокси, у Керри еще никогда не было женщин. Поэтому, нажимая на кнопку звонка, она чувствовала, что слегка волнуется.
С другой стороны, ей тоже было интересно.
Дверь открылась.
На пороге стояла миссис Оффали собственной персоной.
Так, будто они добрые соседки и видятся каждый день, миссис Оффали протянула Керри руку и без лишних разговоров пригласила войти.
Это была женщина лет тридцати, невысокая, в изящном брючном костюме, черноволосая – крашеная, сразу же решила Керри, – с короткой стрижкой и большими задумчивыми глазами.
Керри почувствовала в ней то, что принято называть «стержнем».
– Мужа еще нет, так что нам с вами придется немного его подождать, – сказала она, провожая гостью в каминную, одна из стен которой была стеклянной и выходила в красивый садик, усыпанный цветами. – Что вам предложить выпить?
Пока Керри пыталась спрятать за улыбкой удивление по поводу возникновения еще и супруга, которого, ко всему прочему, нужно было ждать, что как-то не вписывалось в ее представление о радостях лесбийской жизни, хозяйка сама наполнила два из трех стоявших на столике бокалов розовым мартини. Третий, вероятно, предназначался мистическому мужу.
Мистическим муж оставался, однако, не более десяти минут, пока Керри была вынуждена поддерживать с миссис Оффали ничего ровным счетом не значившую беседу о погоде и катастрофических изменениях климата по всему земному шару, которые приводили к ужасающим стихийным бедствиям, не обходившим стороной и Америку.
Когда эта животрепещущая тема была исчерпана и разговор сам собой перешел на спорт и уже подбирался к вопросу культуризма вообще и женского в частности, обе женщины увидели, как по садику за стеклянной стеной пробирается интересный мужчина в дорогом костюме цвета морской волны.
Это и был господин Оффали.
На вид ему можно было дать лет сорок, хотя кое-где в красиво уложенных волосах уже просматривалась седина.
Миссис Оффали поднялась ему навстречу и открыла входную дверь.
– Добрый день, сударыня, – сказал он, элегантно прикладываясь к руке Керри губами. – Очень рад вас видеть. Валерия рассказывала мне о вашей красоте. Теперь я вижу сам, что она рассказала мне не все. Нас ждет замечательный вечер, не так ли?
Керри только и могла, что неопределенно повести плечами.
Господин Оффали сел в кресло.
Наливая в мужнин бокал мартини, Валерия посмотрела на притихшую девушку и сказала:
– Вы не находите, что у нас в доме слишком жарко?
– Нет, – простодушно ответила Керри.
– Как бы то ни было, дорогая, вам бы не мешало раздеться. Я хочу, чтобы Маркус до конца убедился в правоте моих слов относительно ваших достоинств.
Маркус утвердительно кивнул и выжидательно уставился на Керри.
Недолгая прелюдия закончилась. Настало время действовать.
Супруги сидели, один – в кресле, другая – на диване, а девушка вышла на середину комнаты и стала с серьезным видом расстегивать на спине платье.
Когда обнажились плечи, Маркус восторженно оглянулся на жену.
– Мы с мужем оба любим сильные тела, – пояснила Валерия, внимательно следя за действиями девушки.
Платье было стоптано на ковер.
Под платьем Керри носила белое белье с пояском. Туфли на высоком каблуке тоже были белые.
– Ты видишь, как великолепно контрастирует с белизной белья ее смуглая кожа? – сказала Валерия. – Послушайте, Кэролин, вы таитянка, я забыла?
– Я родилась на Гавайях.
Керри переступила через платье и посмотрела в стекло на сад.
Дверь за Маркусом никто не прикрыл, теперь она стояла настежь, и из сада приятно тянуло прохладой, смешанной с благоуханиями цветов.
– Все снимать? – спросила Керри, запуская указательные пальчики под резинку трусиков.
– Да, конечно, – сказала Валерия и пригубила свой мартини. – Вы созданы для того, чтобы быть обнаженной.
Керри нравилось ощущение, которое возникало, когда она избавлялась от низа и сохраняла верх. Так было гораздо пикантнее, чем наоборот.
Лифчик ласково придерживал груди, когда она наклонилась, чтобы скатать отстегнутые от пояска чулки.