Сэм смотрит на меня:
– Поучительно, не находишь?
Я возвращаюсь к первой странице газеты, чтобы дочитать заметку Сэма.
Мы обратились за комментарием к офицеру столичной полиции Джеку Кашу. По выходе из зала суда он сделал следующее заявление:
– Наркотики оказывают разрушительное воздействие на людей и сообщество. Они затрагивают всех нас, наши жизни, наши семьи, но особенно молодежь, подверженную постороннему влиянию. Я считаю, что у нас были веские доказательства, но в этот раз мы потерпели неудачу. Тем не менее мы продолжим защищать уязвимые слои населения и добиваться осуждения тех, кто наносит непоправимый вред нашему обществу.
Позднее полиция Хадли подтвердила, что в настоящее время обвинений против мисс Бакстер выдвигать не планирует.
Сэм кладет передо мной вторую газету. Номер от среды 22 декабря – всего за три дня до рождественского пожара в доме Дэни.
– Посмотри на пятую полосу. Или на седьмую?
Я пролистываю страницы и читаю заголовки на полосах пять и семь, пока не дохожу до полосы девять.
– Ну ладно, на девятую, – говорит Сэм с улыбкой. – Не могу же я помнить каждую мелочь.
Чувство юмора ему не изменяет.
Большую часть страницы занимает фотография только что открытого клуба при церкви Святого Стефана. Вокруг двух огромных складных столов, обильно заставленных праздничным угощением, сидят довольные детишки в рождественских колпачках. Над помещением протянут баннер, возвещающий об этом радостном событии.
За спинами детей горделиво улыбаются Эмили и Эдриан Уизерс. А рядом с ними – Бетти Бакстер.
Глава 25
По пути на работу Дэни снова остановилась у цветочной лавки напротив участка и выбрала ярко-желтые розы. На маленькой кухоньке, где офицеры заваривали чай и кофе, она нашла старую стеклянную банку из-под печенья, задвинутую на дальнюю полку шкафчика. Пока она обрезала стебли и старалась красиво расставить розы в банке, ее мысли упорно возвращались к женщине, встреченной вчера в приемной. Она явно узнала Дэни. Но Дэни, как ни напрягала память, не могла вспомнить женщину. Вроде бы ее лицо казалось знакомым. За пять лет службы в полиции Дэни общалась с таким числом жителей Хадли, что упомнить всех было просто невозможно. Наполняя банку водой, она улыбнулась себе: именно пожилые люди чаще всего хранят о полицейских добрые воспоминания.
Дэни прошла к своему столу и поставила на угол ярко-желтые цветы. Вдыхая их нежный лимонный аромат, она чувствовала, как у нее поднимается настроение. Такие цветы больше всего любила мама – по крайней мере, так говорил отец. Она включила компьютер, но уткнулась в экран пустым взглядом, не в состоянии сосредоточиться. Картины того давнего пожара в доме ее детства вставали в воображении так явственно, что ночью она почти не спала. Вот папа держит ее, закутанную в одеяло, на руках и выбирается вместе с ней через заднее окно. А там, у подножия лестницы, – мертвая женщина…
Она огляделась. В офис въехал на коляске Мэт и что-то сказал двум полицейским в форме. Те в ответ засмеялись. Дэни отвернулась, но он уже заметил ее и подкатил к ее столу.
– Ты сегодня рано ушла из дома, – сказал он, подъезжая сбоку.
– Я удивлена, что ты вообще явился на службу. По-моему, я слышала, как ты вернулся домой в третьем часу.
Мэт пожал плечами:
– Многим захотелось со мной посидеть. Хорошо, что у меня не бывает похмелья. О тебе тут всякое болтают. Говорят, вчера днем тебя опять вызывала Фримен.
– Обсудим это дома, – ответила она. – Если, конечно, сегодня ты вернешься в более или менее нормальное время.
– Она предложила тебе повышение? – спросил Мэт.
– Нет.
– Не только ты вчера была у нее, – продолжал Мэт. – Она и меня вызывала.
– Неужели? – Дэни расстегнула сумочку и достала ключ от ящика своего стола.
– Тебе не интересно, что она мне сказала?
– Конечно, интересно, но почему бы нам не поговорить об этом вечером, дома?
– Она считает, что шансы на успех операции по реконструкции событий, запланированной на следующую неделю, практически равны нулю, – ответил Мэт. – Представляешь?
Дэни прижала ладони к вискам – в голове, где-то за глазами, разрасталась тупая боль.
– Давай просто подождем и посмотрим, что из этого выйдет. Если у тебя появятся какие-то зацепки, ты докажешь ей свою правоту. Одним выстрелом убьешь двух зайцев.
– Говорю тебе, Дэни, она уже все решила. Дай ей волю, она бы все отменила.
Думая о том, как быстро Фримен пришла к заключению о виновности ее отца, Дэни с удивлением осознала, что понимает чувства Мэта.
– Все, что ты можешь сейчас делать, – это не сдаваться.
– Ее интересует только стоимость операции. Они с Барнздейл за последний год так никого и не нашли, а теперь ее волнует одно: сколько денег уйдет на реконструкцию. Что тут еще сказать?
– Наверняка на нее давят сверху.
– Ну конечно. Побыла бы на моем месте.
Дэни опустила голову на руки. Ей стало совестно за нетерпение, с каким она ждала, когда наконец минует будущий понедельник. Она посмотрела на Мэта.
– Только не слишком надейся на реконструкцию, – сказала она. – Целый год прошел.
– Наверное, мне помогла бы поддержка жены.
– Я всегда тебя поддерживаю, на все сто процентов.
– Иногда мне кажется, что ты ничем не лучше Фримен. Тебя устроило бы, если бы я все бросил.
– О чем это ты?
– О твоем переводе в уголовный розыск. Тщательное расследование событий прошлого года может негативно сказаться на твоей карьере.
Дэни покачала головой:
– Мэт, это нечестно.
Он отвернулся и после короткого молчания продолжал:
– Она уже говорит, чем мне следует заняться дальше, как будто заранее знает, что в понедельник ничего не выйдет. Никогда не угадаешь, что у нее в голове.
– Ну хорошо, расскажи. – Дэни взглянула на свой телефон, увидела сообщение от Бена и улыбнулась. Ей нравилась его забота.
– Она хочет поручить мне возглавить работу по изучению человеческого разнообразия и инклюзии. Следующие три месяца я буду заниматься только этим. Она уже согласовала мою кандидатуру с районным начальством. Похоже, я идеально подхожу на эту роль. Раса, наличие инвалидности, пол, сексуальная ориентация… Я должен буду во все это вникнуть, определить, достаточно ли комфортную среду мы создаем для каждого, и выдать соответствующие рекомендации.
Дэни увидела в дальнем конце комнаты Барнздейл и, понимая, что та идет к ней, отодвинула от стола кресло.
– Ну, по крайней мере, она предлагает тебе что-то актуальное и престижное, – сказала она мужу.
– Это не полицейская работа, – ответил он.
Дэни встала.
– Ну, будь реалистом, – тихо добавила она. – Фримен непросто найти тебе занятие в уголовном розыске.
– Она хочет, чтобы мы работали в рамках программы, в которой каждый офицер будет стремиться реализовать собственные цели развития.
– Да, это ее вдохновляет.
– Я отказался. Это работа для обслуживающего персонала, а не для действующего офицера.
– А ты не думал, что это показывает, насколько серьезно она относится к этой идее и к тебе? – спросила Дэни, подаваясь вперед.
Мэт не успел ответить, потому что к столу Дэни подошла Барнздейл.
– Минут десять есть? – Она не обратила внимания на Мэта, а Дэни обрадовалась возможности уйти от неприятного разговора. – Захвати куртку. Выйдем на улицу, чтобы нам никто не помешал.
Сержант нажала кнопку, открывая задние двери, и Дэни последовала за ней на парковку. Они направились к бывшей автобусной остановке, которую некоторые офицеры до сих пор использовали в качестве курилки.
– Как ты? – спросила Барнздейл. – Вчера у тебя выдался тяжелый день.
– После разговора со старшим инспектором Фримен у меня сложилось нехорошее впечатление, что решение уже принято, – ответила Дэни, садясь рядом с Барнздейл на скамейку в пятнах никотина. – По-моему, она хочет как можно скорее закрыть дело…
Барнздейл ее перебила:
– Дэни, ты должна понимать, что убийство жены бывшего заслуженного офицера выглядит не лучшим образом. Старший инспектор Фримен находится под колоссальным давлением. Пусть это и случилось двадцать с лишним лет назад…
– В это Рождество будет двадцать три, – отозвалась Дэни.
– Но мы не можем тянуть с этим месяцами. Дело надо раскрыть и спокойно двигаться дальше. – Барнздейл повернулась на пластиковом сиденье и взглянула Дэни в глаза: – Я знаю, что для тебя все это невероятно тяжело, Дэни, и мы сделаем все возможное, чтобы тебя поддержать. Но у нас есть обязанности, и у тебя тоже. Ты больше не маленькая дочка Джека Каша. Пора принять произошедшее и согласиться с верным решением столичной полиции.
– Каким? Поспешно осудить невиновного? – возразила Дэни. – Наверное, очень удобно, что мой отец умер – легче повесить на него все грехи! – Дэни поняла, что кричит, и замолчала.
Повисла тишина, которую прервала Барнздейл:
– Я возглавлю и проведу детальное расследование, но надо смотреть на вещи трезво. Кто мог спрятать тело твоей матери под клубом без участия твоего отца?
Дэни не ответила, уткнувшись взглядом в желтые стенки автобусной остановки.
– Помимо всего прочего, мне понадобится воссоздать образ жизни твоей матери. Ты не знаешь, она общалась с кем-нибудь из родственников?
– Если и общалась, мне об этом ничего не известно, – ответила Дэни.
– Я знаю, это непросто, но мне, видимо, придется на следующей неделе тебя допросить.
– Я могу все рассказать сейчас – я мало что помню о маме.
Барнздейл заколебалась:
– Я должна больше узнать о твоих родителях.
Дэни повернулась к старшей коллеге:
– Могу я напрямую поговорить с Фримен? Я хочу быть уверена, что она открыта ко всем версиям следствия.
– Не думаю, что это разумно, – ответила Барнздейл. – Почему бы тебе не взять пару недель отпуска?
– Я бы предпочла остаться здесь, – сказала Дэни.
После короткой паузы Барнздейл чуть более сухо произнесла: