– Вперед смотри, – велела Бакстер. – Все, что позади, ты уже видел.
Уизерс суетливо повиновался:
– Прости, Бетти.
– Я не люблю, когда внезапно всплывают трупы, – сказала она.
– Я уверен, скоро все уляжется. – Он сам понял, как жалко прозвучал его ответ.
– Уляжется?! – фыркнула она. – Ты что, перенюхал, что ли?
Он заставил себя поднять на нее глаза.
– Но ведь ты никак не связана с найденным трупом, Бетти… – чуть слышно сказал он.
Он не успел договорить, когда пожалел о сказанном. Бетти схватила его за руку. Ее телохранитель подошел на два шага ближе.
– Где Люк? – спросила она.
– Я не знаю. Правда не знаю. Честно, я пытался с ним связаться. Я знал, что ты захочешь с ним поговорить – мы все хотим – но у нас нет его номера. Мы понятия не имеем, как с ним связаться. Я не видел его больше двадцати лет. Но если кто и знает правду, то это наверняка он.
Бакстер выпустила его руку:
– Успокойся, Эдриан. Еще не хватало, чтобы ты снова обоссался. – Она хихикнула. – Хотя я не думаю, что он что-то знает.
– Он построил это проклятое место!
Бетти снова вцепилась ему в лицо. Он почувствовал, как в щеки впиваются ее ногти.
– Найди его, – сказала она. – Или это сделаю я.
Глава 62
Женщина на трибуне подняла нож – раза в четыре больше любого из тех, что лежали у Памелы в кухонном ящике, – и Памела вздрогнула. Она стояла позади толпы, возле ступеней, но даже оттуда рассмотрела, как зловеще выглядит оружие. Офицер положила нож перед собой на трибуну, и Памела увидела зазубренное лезвие. Ей показалось, что нож больше похож на пилу. Она вздрогнула, представив себе, как он пронзает ее тело. Она невольно без конца косилась на Дэни и ее мужа, находившихся возле супермаркета. Сержант Мур сидел в инвалидном кресле, казался очень гордым человеком.
Офицер на трибуне продолжала речь, но Памела не сводила глаз с Дэни и Мэта. Вот он потянулся к руке жены. Дэни на мгновение коснулась его пальцев, но тут же отвела руку и положила ему на плечо. Он медленно опустил свою обратно на стул.
На лице Дэни не отразилось ни одной эмоции, ее потускневшие глаза глядели печально. Памела вспомнила шуструю малышку, за которой гонялась в парке Хадли-Хилл; та девочка росла с мечтой стать такой же, как ее папа. В дни, когда Джек работал допоздна, спать Дэни укладывала она, но не проходило и нескольких минут, как та спускалась вниз и спрашивала, когда вернется папа. Она отводила ее назад в постель и подолгу сидела с ней, придумывая истории про каждую игрушку Дэни. Памеле нравилось слышать смех Дэни, видеть радостный блеск ее голубых глаз! Хотела бы она и сегодня с той же легкостью заставить светиться счастьем ее глаза…
Офицер полиции спустилась с трибуны. Телевизионный оператор и небольшая группа журналистов проследовали за ней в супермаркет, на ходу задавая вопросы. Памела поняла, что больше ей здесь делать нечего, и собралась идти домой. Джинни наверняка давно ушла с игровой площадки, но Памела решила на всякий случай держаться подальше и предпочла воспользоваться подземным переходом.
Едва она вошла в туннель, как в нос ударил запах мочи. Она опустила голову, быстро, глядя себе под ноги, двинулась вперед и вдруг врезалась в человека, шагавшего навстречу.
– Простите, пожалуйста, – извинилась она, все еще не поднимая глаз. – Не видела, куда иду.
– Это вы меня простите, – ответил мужчина.
При звуке его голоса Памела вздрогнула. Она его узнала, но все-таки на него посмотрела. Ей стало очень страшно.
– Памела! – сказал Эдриан Уизерс. – Прошу вас, проходите.
Она протиснулась между ним и стеной, испачкав пальто. На лестнице у нее свело судорогой ноги, но она не замедлила шага. Даже наоборот, заставила себя идти быстрее, пока не добралась до середины моста. Только там она сбавила скорость. Оглянулась через плечо – его не было – и испытала облегчение. Оперлась рукой о перила и сделала глубокий вдох. Оглянулась еще раз и продолжила путь. В душе горело пламя ненависти.
Глава 63
– Попробуешь убежать – сломаю руку, – говорю я Арчи, прежде чем отпустить его.
В дверях бара он оборачивается и смотрит на меня. Лицо у него грязное, волосы растрепаны. Пахнет от него так, как и должно пахнуть от подростка, три дня не принимавшего душ. Он отказался от борьбы – знает, что деваться ему некуда. Теперь я вижу в его глазах только страх.
– Я хочу помочь тебе, если еще не поздно, – говорю я.
Он молчит и тяжело дышит. Мы оба слышим, как Фримен отвечает на вопросы журналистов. Она говорит, что преступник, в тот вечер убежавший из супермаркета, был весь в крови. Кто-то видел его. Кто-то ему помог.
– Кто-то ему помог, – повторяю я.
Арчи начинает задыхаться. Кажется, он сейчас заплачет.
– Надень капюшон, – говорю я, – и не подымай голову. Иди рядом со мной. Вздумаешь бежать, окажешься за решеткой.
Он кивает.
– Давай, – говорю я. – Пошли.
Мы минуем террасу бара, шагаем вдоль реки и сворачиваем на тропинку, уводящую нас подальше от Хадли. По мере приближения к заброшенным железнодорожным мастерским мощеная дорожка постепенно сменяется гравийной. Я пинком открываю дверь бывшей мастерской по ремонту лондонских такси, и оттуда разлетаются голуби.
Пол покрыт масляными пятнами. На верстаке валяются ржавые металлические инструменты. Вдоль стены громоздятся прогнившие покрышки. Я закрываю за нами дверь и только тогда включаю телефон. В дальнем углу мастерской расположен кабинет. От него почти ничего не осталось, если не считать двух деревянных столов посередине комнаты. На одном все еще стоят пластиковые лотки для бумаг и древняя визитница с выцветшими визитками. Я сдвигаю все это в сторону.
– Садись, – говорю я.
В комнате полумрак. Единственное окно – узкая щель на уровне головы – затянуто толстым слоем паутины.
– Расскажи мне все.
Арчи садится на стол. Из-под лохматой шевелюры на меня смотрят темные глаза. Худые щеки у него обвисли, прибавляя ему десятка три лет. Он смотрит в пол. Я опираюсь на стол напротив и жду.
– Меня там не было, – наконец говорит он. – Я ни при чем. Я даже не знал, что это они. Я бы никогда не связался с ними, если бы…
Он умолкает.
– Так. Вдохни, потом выдохни, – говорю я. – И спокойно начни с самого начала.
Арчи шумно выпускает из груди воздух.
– Они сами пришли ко мне, – объясняет он, глядя исподлобья. – Но, в общем, долго меня уговаривать не пришлось. Мне нужны были деньги.
– Чтобы помочь маме с папой?
Он смеется:
– Я не сопливый дурак. Того, что я мог заработать, было слишком мало, чтобы им помочь, зато мне хватило. Мне хотелось всякого. Я не хотел казаться в школе бедняком. И не хотел такого Теду.
Я думаю о его кроссовках Nike, одежде от Maverick, о последних моделях iPhone для него и Теда.
– Я получал достаточно на всякие штуки.
– Недешевые штуки.
Он смотрит на меня:
– Я сглупил, но мне просто хотелось денег.
– Как это все началось?
Арчи откидывает с лица волосы. Подтягивает на стол ноги и обхватывает руками колени.
– Они искали кого-то, кто мог бы толкать в школе.
– Наркотики?
Он кивает.
– Я никогда не интересовался ни таблетками, ни даже травкой. Ни разу не пробовал и не хотел. Наверное, поэтому они и обратили на меня внимание – не боялись, что я буду красть товар. – Он отстраненно улыбается: – Сначала я его просто доставлял.
– Сколько тебе было лет?
– Четырнадцать. Потом пару ребят, которые барыжили в школе, поймали на том, что они пробовали товар. Они вылетели, а я оказался на их месте.
– И со временем от тебя стали требовать все больше и больше?
– Я быстро нашел еще пару ребят, которые работали на меня в школе. Сам встречался с клиентами только в лодочном сарае. Мне дали список постоянных. Они всегда обращались ко мне. За самые дорогие сделки я получал чуть больше комиссионных.
– А твои родители никогда не интересовались, откуда у тебя вся эта одежда и телефоны?
– Я говорил им, что это все подержанное. Они думают, что я подрабатываю уборщиком в лодочном сарае. В каком-то смысле так и есть.
Лицо Арчи кривит нервная улыбка:
– Папа всегда работал, а мама убедила себя, что помогает ему молитвами. Если бы она знала правду о преподобном Уизерсе… Это он навел на меня дилеров.
Я поднимаю брови.
– Он же, кстати, мой самый крупный покупатель.
– Расскажи, что случилось в ночь пожара.
Арчи потирает лицо.
– Вы спасли мне жизнь, – говорит он тихо.
– Что ты там делал?
– Они заплатили мне двести фунтов, чтобы я избавился от ножа.
– И ты решил спрятать его в клубе?
– Нет, – отвечает Арчи. – Он лежал там уже год, под старым тренажером.
Теперь я понимаю, почему Арчи с такой неохотой покидал горящее здание.
– Я должен был взять нож и избавиться от него, но тренажер был прикручен к полу. Я старался его достать, но не мог дотянуться. Потом вы крикнули, чтобы я убегал, и мне пришлось его бросить.
– У кого нож сейчас?
– Не знаю. Я был рад, что выбрался живым. Они могли меня убить.
– Ты думаешь, это они подожгли клуб?
– А кто же еще?
Я молчу. Странно: зачем кому-то убивать Арчи после того, как ему заплатили за избавление от ножа?
– Почему ты все еще работаешь на них?
– Из этого бизнеса не так просто выйти. Попробуй я сорваться, все станет только хуже.
– Они очень хотят заполучить нож, – говорю я. – Потому что этим самым ножом пырнули Мэта Мура, да?
Арчи кивает.
В полумраке я смотрю ему в глаза:
– Прошу, скажи мне, что хоть к этому ты не имеешь никакого отношения.
– Никакого! – с отчаянием в голосе отвечает он.
Я думаю о том, как Тед восхищается своим старшим братом. Мне хочется верить, что Арчи – хороший парень, который совершил пару глупых поступков.
– Если хочешь, чтобы я тебе помог, тебе придется сказать мне, кто эти люди.