– Там было много пустых коробок, да еще сухая рождественская елка… И диван… Вряд ли он был из негорючего материала. Джек просто плеснул немного скипидара, и вспыхнуло пламя.
– И вы точно так же подожгли клуб?
– Он хорошо меня научил. Так вы и узнали, да?
– Это привлекло мое внимание. Здание давно пустовало, и огонь полыхал явно не без чьей-то помощи.
– Если бы я знала, что там кто-то есть, я бы никогда не подожгла его. Вы ведь понимаете это, Бен?
– Понимаю, – отвечаю я. – Вы видели заявку на строительство?
– Когда мы с Джеком разговаривали в последние дни перед его смертью, он сказал, что мне стоит волноваться, только если клуб когда-нибудь снесут. А пару недель назад я прочитала об этом в местной газете. Погода стояла сухая, как было не воспользоваться таким шансом? Вы бы посмеялись, если бы видели, как я стаскивала в середину комнаты стулья. Скипидар я заказала в магазине художественных товаров. Он пришел по почте.
– Как просто, – говорю я.
Памела пожимает плечами.
– Было бы просто, если бы сработало. Если бы пожар уничтожил здание и останки тела Анжелы вместе с ним. Я не рассчитывала на вас, Бен, – добавляет она с улыбкой.
Дэни медленно поворачивается к Памеле.
– Я должна вызвать полицию, – говорит она тихо. – А вы – подумать об адвокате.
Дэни идет к выходу, когда Памела протягивает ей руку. Дэни останавливается. Закрывает глаза и, прежде чем скрыться в прихожей, нежно сжимает пальцы Памелы.
– Могу я задать вам еще один вопрос? – говорю я, сидя на диване рядом с Памелой.
– Конечно.
– Вчера на вокзале я видел вас с Люком Уизерсом. Мне показалось, что вы очень близки.
Памела складывает руки на коленях.
– Это был тот самый мальчик, Бен. Мальчик постарше, с которым связалась Джинни. Это было давно, но за эти годы я поняла, что он действительно заботился о ней. Мне следует это принять.
Я протягиваю руки и обнимаю Памелу. Она отвечает на мое объятие. Мы слышим, как Дэни разговаривает по телефону с полицией Хадли.
– Спасибо, – шепчет Памела. Она отстраняется и смотрит на меня: – Вы хороший человек, Бен.
Она медленно встает и подходит к шкафчику под окном. Присаживается на корточки и достает флаг Томаса. Когда она закрывает дверцу шкафа, я помогаю ей подняться.
– Старею, – говорит она. – Она опускает голову и, глубоко вздохнув, прижимает флаг к лицу и к груди, а затем расправляет перед собой: – Я хочу, чтобы он был у вас.
Она протягивает мне флаг. Я растерянно беру его, не понимая, почему она предлагает флаг именно мне.
– Вы уверены? – спрашиваю я.
– Абсолютно.
И вдруг я все понимаю.
Глава 81
Я мчусь вниз по Хадли-Хилл, прямо перед машинами перебегаю Верхнюю улицу и влетаю на железнодорожную станцию. Информационное табло сообщает, что мой поезд подходит к первой платформе. Я прикладываю телефон, проскакиваю через турникет и несусь вниз по лестнице. Двери поезда уже закрываются, когда я запрыгиваю в пустой последний вагон.
Переводя дыхание, сажусь на свободное место. Напротив никого нет, а значит, мне не придется прижимать колени к подбородку. Осторожно кладу на сиденье рядом свернутый флаг Томаса. Ощупываю карманы в поисках наушников: вот они, во внутреннем кармане пиджака. Подключаю их к телефону и звоню Сэму. Тот отвечает мгновенно и слушает меня, не перебивая, пока я пересказываю наш разговор с Памелой и Дэни.
– Дэни вызвала Барнздейл, – заканчиваю я. – Та сегодня днем пригласит Памелу на допрос. Больше я Памеле сейчас ничем не могу помочь.
– Что такое она тебе сегодня рассказала, что ты изменил мнение?
– Ничего, – отвечаю я. – Мало того, я в нем только укрепился. Я абсолютно убежден, что Памела Катберт не убивала Анжелу Каш.
Вчера вечером мы с Сэмом встретились в “Крикетерсе” и обсудили то, что сказала мне Памела. Мы оба согласились, что ее признание звучало неправдоподобно.
“Я толкнула ее слишком сильно.
Она упала навзничь.
Как только она упала на пол, я поняла, что она мертва”.
В пабе мы с Сэмом заняли его любимый столик в углу и перечитали отчет судмедэкспертов.
На затылочной части головы жертвы следы многочисленных ударов; возможно, жертву многократно били головой о твердую поверхность.
От одного удара о раковину в ванной таких повреждений быть не могло.
– Что теперь собираешься делать? – спрашивает Сэм, когда мой поезд сбавляет ход на подъезде к станции Ватерлоо.
– Поезд отходит с вокзала Кингс-Кросс в час. Буду в Йорке около трех, а там возьму такси до парка Норт-Йорк-Мурс. Тебе удалось найти точный адрес?
– Его не так-то просто добыть, – отвечает Сэм, – но Мэдди говорит, что через час он у нее будет. У нее щупальца теперь сильно длиннее, чем у меня.
– Длиннее, чем у всех остальных, – отвечаю я со смешком.
Я выхожу из поезда на станции Ватерлоо и обещаю Сэму перезвонить, как только сяду в поезд до Йорка. Быстро иду вдоль платформы и спускаюсь по эскалатору в метро. В середине дня народу в поезде немного, и я легко нахожу себе место. Поездка в пригород занимает меньше пятнадцати минут, но, пока вагон потряхивает на стыках, я закрываю глаза и вспоминаю сегодняшний разговор с Памелой. Я уверен, что она сказала нам правду о Чарли Бакстер и пожаре, но информация из отчета судмедэксперта мешает верить, что она помогала Джеку прятать тело.
“Мы очень тщательно выбрали место для тела”, – сказала она мне. Ее ответ еще тогда показался мне слишком расплывчатым и как будто заранее выученным наизусть.
Я уверен, что в этом деле участвовал кто-то еще.
Поезд тормозит на станции “Кингс-Кросс”. Я поднимаюсь по эскалатору и в киоске главного вестибюля покупаю еду на вынос. В поезде я снова осторожно кладу рядом флаг Томаса. Как только поезд трогается, направляясь на север, я включаю телефон и пишу письмо продюсерам подкаста с просьбой дать мне еще пару дней на подготовку финального сценария. Обещаю, что это последняя задержка.
Поезд набирает скорость. Телефон вибрирует: приходит сообщение от Сэма. Он пишет, что в последнюю минуту уговорил миссис Васнески пообедать с ним, но в конце дает адрес. Это деревня Кроптон, на окраине Национального парка Норт-Йорк-Мурс.
Адрес дома Люка Уизерса.
Глава 82
Таксист останавливает машину перед пабом “Нью Инн” – единственным пабом в Кроптоне. Я расплачиваюсь наличными и выхожу на холод. Навигатор на телефоне утверждает, что до дома Люка идти десять минут, но мне хочется прогуляться по деревне в последних лучах угасающего дня. Вдоль узких мощеных улиц высятся каменные коттеджи с ухоженными садами – еще в поезде я прочитал, что население деревушки составляет всего триста с чем-то человек. Здесь нет даже магазинов – идеальное место для пенсионера.
Или для того, кто мечтает получше спрятаться.
От главной улицы ответвляется другая, поменьше, – знак указывает, что проезд крупного транспорта запрещен. Я сворачиваю на нее и иду мимо домов, построенных больше ста лет назад. За коттеджами, в конце улицы, стоит аккуратный современный домик. В окнах горит свет, темно-синюю дверь освещает яркий фонарь. Кажется, меня ждут.
Я стою во дворе перед домом и смотрю на долину. Пейзаж поражает; я уже и забыл, какое умиротворение приносит открытая сельская местность. Подхожу к дому и тихо стучу в дверь. На улице темнеет; на холмы постепенно спускается холод. Я чувствую, что начинаю дрожать. Но вот дверь открывается, и меня сразу обволакивает тепло.
– Когда я просил вас оставить это дело, то, в общем, подозревал, что прошу слишком многого.
– Здравствуйте, Люк, – отвечаю я. – Я здесь только ради Памелы. Хочу ей помочь, если получится.
Он пропускает меня в дом:
– Заходите.
Я следую за Люком в маленькую гостиную. В ней горит камин. Я сажусь на диван, и Люк опускает тяжелые шторы у окна.
– Ежегодная зимняя битва со стихией, – комментирует он.
– Должно быть, хорошо здесь жить, – отвечаю я, – хотя догадываюсь, что все имеет свою цену. У меня тут такое впечатление, что весь остальной мир, если и существует, то где-то очень далеко.
– Мне все подходит. И погода, и местоположение, – отвечает он и садится в укрытое пледом кресло-качалку у камина. – Мне нравится уединение.
Согревшись у камина, я снимаю куртку, кладу ее рядом, а на нее – сумку с флагом Томаса.
– Как давно вы живете в Кроптоне? – спрашиваю я.
– Как только уехал из Хадли, – отвечает он. – Больше двадцати лет. Сначала я мог позволить себе снимать всего пару комнат, но примерно десять лет назад построил этот дом. На строительство ушло два года.
– Отличная работа. Думаю, здесь можно жить годами и почти ни с кем не встречаться.
Он смотрит на меня через комнату.
– Я не собираюсь впустую тратить ваше время, – говорит он. – Вчера вечером я разговаривал с Памелой.
– Вы регулярно общаетесь?
– Только по необходимости, – отвечает он. – Спасибо, что позволили ей провести прошлую ночь дома. Это для нее много значит.
– Вы знаете, что я опять приходил к ней сегодня утром?
– Да. Вместе с дочерью Джека, кажется?
Я киваю и продолжаю:
– Полагаю, вам известно, что именно собирается рассказать Памела?
– Да.
– Вот что не давало мне покоя. Вы строили клуб, вы каждый день находились на стройплощадке, и по большей части в одиночестве. Спрятать тело без вашего ведома было бы невозможно.
– Когда я говорил с Памелой прошлым вечером, она настояла, чтобы я держался истории, которую они с Джеком тогда сочинили. И которую она расскажет, если тело когда-нибудь обнаружат.
Люк протягивает руку к корзине у камина и бросает в огонь небольшое поленце.
– На самом деле мы с Джеком прятали тело вместе.
– И вы, Памела и Джек дали слово хранить этот секрет. А что насчет вашей матери?
Люк прищуривается, глядя на стреляющие в камине искры.
– Она никогда не знала о теле, – отвечает он. – Я сразу покинул Хадли.