В 1887 году на пожертвования В. А. Морозовой была выстроена психиатрическая клиника, на средства Е. В. Пасхаловой и Т. С. Морозова — клиники акушерства и гинекологии, в 1890 году вступили в строй здания, построенные на средства города, — терапевтическая клиника доктора Г. А. Захарьина, хирургическая Н. В. Склифосовского, клиника нервных болезней, детская Н. Ф. Филатова, институты общей патологической анатомии, общей патологии, фармакологии, гигиены. К концу 1892 года были построены на правительственные средства клиники госпитальной хирургии, пропедевтики внутренних болезней и глазных болезней. Последними открыли свои двери в 1895 году общая клиническая лаборатория и клиника болезней уха, горла и носа.
На окраине Девичьего поля появился целый комплекс из десятков зданий, в которых использовались последние достижения медицинской науки и практики — это было крупнейшее медицинское учреждение Российской империи и одно из крупнейших и лучших в мире. Расположение зданий в медицинском городке как бы символизировало человеческую жизнь от рождения до смерти — если в начале городка находились акушерская клиника, где происходило физическое рождение, и церковь Михаила Архангела, знаменующая духовное рождение, то в конце — патологоанатомический корпус и церковь Св. Дмитрия Прилуцкого для отпевания ушедших в мир иной.
Церковь Св. Дмитрия Прилуцкого на Девичьем поле в Москве. Современное фото автора
«Скажем же искреннее задушевное спасибо от нашей корпорации, — писал профессор Ф. Ф. Эрисман, — и тем частным жертвователям, которые приняли на себя практический почин в этом деле, и городу Москве, который столь великодушно поддержал начинание Университета, и правительству, которое щедрой рукой отпустило средства для постройки и содержания нашего клинического городка»[87].
Полагаю, что миллионы граждан нашей страны, получившие медицинскую помощь в этой клинике или из рук докторов, которые в ней обучались, могли бы присоединиться к этим словам благодарности. Только многие ли знают, когда была построена клиника и чьим старанием? Недаром большевики воздвигли рядом с клиникой памятник своему наркомздраву Семашко. Вот кого должны были почитать люди. Впрочем, иногда и советская пропаганда была бессильна стереть из памяти людей чувство благодарности.
В 1900 году в Москве на средства купца первой гильдии Викулы Елисеевича Морозова было начато строительство Детской инфекционной больницы (четвертой в городе детской и первой инфекционной). В апреле 1902 года был построен административный корпус, в котором на первом этаже открыта амбулатория. В январе 1903 года открыто три первых инфекционных корпуса на 100 коек. К 1906 году было построено еще 6 корпусов для больных с «заразными» и «незаразными» заболеваниями, хирургический корпус, кухня, складские помещения, часовни, секционная, а также жилой корпус для руководителей больницы. Всего больница могла принять 340 инфекционных больных. По смерти благотворителя ей было присвоено имя Морозова. И сколько бы раз в годы советской власти ни пытались ее переименовать, для москвичей она всегда оставалась «Морозовской». В 1996 году историческая справедливость была восстановлена, и больница стала Морозовской уже официально. А ее советское название так и не задержалось ни в памяти, ни даже на официальном сайте учреждения.
Скептически настроенный читатель скажет — одна больница это, конечно, хорошо, но все-таки «одна ласточка весны не делает».
Что же, расскажем и о создании российской системы здравоохранения в целом.
В конце XIX века ситуация в сфере здравоохранения и медицины в России была крайне неблагополучной — социальные изменения, повлекшие за собой изменения традиционного уклада жизни, перемещение больших масс людей — все это привело к росту заболеваний и повышению смертности. По уровню смертности и средней продолжительности жизни Россия занимала одно из последних мест в Европе (главным образом за счет чрезвычайно высокой детской смертности). В 1889 году на всю огромную империю приходилось лишь 13 тысяч дипломированных врачей. Такое положение не могло, конечно, устраивать ни власти, ни общество.
И меры были приняты — с 1901-го по 1913 год бюджетные расходы на медицинскую часть возросли с 43,9 млн руб. до 145,1 млн руб., то есть в 3,3 раза! Число врачей в империи выросло к 1915 году до 33,1 тысячи, что вывело нашу страну по этому показателю на второе место в Европе и третье место в мире[88].
Важно отметить и качество подготовки русских врачей. В ходе Русско-японской войны 1904–1905 гг. относительные потери Русской армии умершими от ран и заболеваний в госпиталях были примерно в 2 раза ниже, чему у противника[89]. Так что первое место Японии по числу врачей в мире, по-видимому, было достигнуто за счет качества их подготовки.
При этом в наиболее крупных городах России (Москве, Санкт-Петербурге, Киеве, Харькове, Одессе) число врачей на душу населения не уступало ведущим мировым столицам — Вене, Берлину, Парижу и т. д.
С 1901-го по 1913 год количество мест в больницах увеличилось почти в 1,7 раза (с 136,5 до 227,9 тыс., включая психиатрические больницы и родильные приюты), а число пациентов, воспользовавшихся помощью в этих больницах, за тот же период возросло в 2,1 раза. Если в 1903 году в стране насчитывалось 3765 аптек, то к 1913 году их число возросло до 6 тыс. аптек и 12 тыс. фармацевтов.
Важно отметить, что составной частью создания системы здравоохранения была ее доступность для населения. Медицинская помощь во всех государственных и земских медучреждениях по месту жительства была бесплатной. В сельских, земских и муниципальных лечебницах лекарства обратившимся за помощью выдавались бесплатно[90].
Московский городской родильный дом
Как отмечает современный историк: «В результате бесплатное медицинское обслуживание постепенно становилось доступным для самых различных слоев населения страны. Это наглядно показывает медицинская статистика. В 1901 г. в России медицинскую помощь получили 49 млн человек, в 1904 г. — 57 млн, в 1907 г. — 69 млн и в 1913 г. — 98 млн человек, то есть две трети всего населения. При этом примерно 90 % больных обращались в общественные лечебницы и только 7 % к частнопрактикующим врачам»[91].
Конечно, в здравоохранении страны оставались весьма существенные проблемы и, несмотря на приведенные выше цифры, подданные Российской империи в массе своей были обеспечены медицинской помощью хуже, чем жители Германии, Англии или Франции. Но это не может умалить в наших глазах заслуг Николая II и его правительства в деле формирования национальной системы здравоохранения. Именно при нем в России появилось то, что вошло сейчас в привычку, — родильные дома и станции «Скорой помощи», женские консультации и молочные кухни, участковые врачи и больничные листы… Главным свидетельством успешности политики последнего царствования в сфере здравоохранения служит увеличение численности населения империи со 129 млн человек в 1897 г. до 179 млн человек в 1915 г. Ни до, ни после этого времени такого прироста численности населения наша страна не знала.
По мнению Д. И. Менделеева, к 1980 году в России должно было проживать 500 миллионов русских. Такое количество населения он полагал оптимальным для нашей страны, позволяющим в наибольшей степени использовать ее богатства и добиться общего процветания. О таком будущем мечтала Российская империя.
Миф пятый. «Вконец отсталая Россия…»
Миф о промышленной и технической отсталости старой России был одним из краеугольных камней советского толкования истории. По целому ряду причин этот миф был очень важен для советских идеологов:
Во-первых, он должен был подчеркнуть заслуги советской власти в деле развития промышленности страны, более того, приписать ей чуть ли не исключительную заслугу в индустриализации России.
Во-вторых, с точки зрения «коммунистов-державников», аргумент об отсталости старой России служит оправданием совершившим революцию большевикам. Дескать, если бы не революция, то Россия попала был под контроль мирового финансового капитала. Или даже больше — революция спасла Россию от участи действительно отсталых стран вроде Турции или Китая. Так сам тезис об отсталости становится одним из устоев важного тезиса большевиков об объективной неизбежности революции.
В-третьих, миф об отсталости России играл важную роль в очернении прошлого в глазах советского общества. Что могло быть привлекательного в стране, где даже промышленности нормальной не было? То ли дело гиганты пятилеток…
Таким образом, миф относился к одному из важнейших мифов о прошлом России и тщательно соблюдался в мелочах. Приведу лишь один простой пример. В 1986 году вышла из печати написанная в популярном жанре книга Л. Д. Гоголева «Бронемашины». В интересной форме, языком понятным даже школьнику, автор рассказывал об эволюции колесной бронетехники. Был в его книге и рассказ о первом в России бронеавтомобиле, проект которого разработал офицер русской армии подъесаул князь М. А. Накашидзе. Однако, по мнению тов. Гоголева, «В царской России не нашлось предприятия, которое взялось бы за изготовление такой сложной машины. Поэтому бронеавтомобиль «по мысли и проекту» Накашидзе был заказан во Франции»[92]. Вот такую информацию мимоходом получали юные советские читатели — «не нашлось предприятия». А что было на самом деле? Князь Накашидзе действительно был большим поклонником идеи использования автомобилей в военном деле. И действительно в ходе Русско-японской войны предложил командованию использование броневого автомобиля. Только вот автором проекта он не был. Ибо проект броневика разработал полковник французской армии Гюйе, работавший на фирме «Шаррон, Жирардо, Вуа», одним из совладельцев которой являлся… князь Накашидзе! И в переписке с представителями российского Генерального штаба князь выступает в двух ипостасях — как подъесаул Российской армии и как директор отдела бронированных автомобилей фирмы «Шаррон»