Любопытно, что показания самого Михаила Владимировича и его сына в деле отсутствуют. Тем не менее вряд ли стоит сомневаться, что Шидловский действительно предлагал Бергу уехать в Америку к И. И. Сикорскому.
Свидетельство Берга дало чекистам повод арестовать человека, которого они сами же в своих документах именовали «создателем русской авиации». Но в первую очередь следует предположить, что М. В. Шидловского все же взяли из-за его сына, который являлся членом подпольной организации «Великая Единая Россия» и был арестован при попытке доставить Н. Н. Юденичу секретные сведения, выкраденные из штаба «красных». Отец и сын Шидловские были приговорены к смертной казни. Приговор приведен в исполнение 14 января 1921 года.
Уголовное дело завершается составленным в 1998 году и подписанным старшим советником юстиции В. С. Пугачевым постановлением о реабилитации. В нем констатируется, что все обвинения построены на показаниях Берга: «Протоколы допросов других осужденных в материалах уголовного дела отсутствуют и никаких доказательств виновности обвиняемых не имеется. При этом обвинение строится только на предположениях, поскольку указанные лица являлись бывшими князьями, дворянами или офицерами царской армии. При таких обстоятельствах следует признать, что все вышеперечисленные лица были привлечены к уголовной ответственности по политическим мотивам»[106].
Интересно проследить судьбу предприятий, входивших некогда в состав РБВЗ. Как мы уже упоминали выше, вагонное производство было перемещено в Тверь. Сейчас это предприятие называется «Тверской вагоностроительный завод» и является лидером в России по производству пассажирских вагонов и вагонных тележек.
Авиаотдел в Петрограде стал «Ленинградским северным заводом», до 60-х годов XX века выпускал самолеты, а потом был перепрофилирован на выпуск зенитных ракет С-200 и С-300. Еще недавно говорили о возможном банкротстве предприятия, но ему удалось преодолеть кризис и вернуться к производству высокотехнологичных компонентов ракетной техники.
Самой удивительной оказалась судьба последнего детища РБВЗ — завода-гиганта в подмосковных Филях. В начале 1920-х годов прекрасно оборудованное предприятие было перепрофилировано в самолетостроительное, а потом в аэрокосмическое. Сейчас бывший 2-й автозавод РБВЗ называется «НПО им. Хруничева» и является одним из лидеров космической отрасли нашей страны. Рожденное полтора века назад предприятие продолжает оставаться лидером технического развития России…
Миф шестой. О страдающем русском мужике, кормившем Европу
Два года тому назад в Интернете довелось мне участвовать в небольшой дискуссии, посвященной отношению к памяти предков и знанию собственной семейной истории. Один из моих собеседников, молодой и талантливый врач, в запале спора высказался следующим образом:
«А у нас так много сведений о своей родне? Кроме бывших? Или, может, крепостные имели фамилии? Или звались по отчеству? Или чем-то их жизнь отличалась поколение от поколения? У моих точно нет. Дорыть могу (не везде) до пяти поколений назад. Упираюсь В КРЕСТЬЯНСТВО. Дальше копать не имеет смысла и малореально. Кто и где какой клочок пахал. Абсолютно беспросветное многовековое прозябание. Продолжительность жизни была такой, что дети часто не помнили своих дедов! Про письменные источники говорить не приходится, остается только рыдать. А вот сведения о своих дедах-прадедах я сохраню и передам детям — люди были более чем достойные».
Я привожу эту цитату как пример того, что нынешний российский обыватель думает о своих крестьянских предках. Да, почтенный читатель, крестьяне, которые составляли большинство жителей России до революции (согласно данным переписи 1897 года, к крестьянскому сословию относилось 77,7 % населения страны), являются предками большинства граждан современной России. Социальные катаклизмы XX века затронули не только историческую память народа как единого целого, но и семейную память. Около 15 % наших сограждан знают своих предков не более чем на три поколения — с 30-х годов XX века. Не знают и, увы, не очень-то и хотят знать. Потому, что представление о крестьянстве имеют весьма далекое от реальности. Советская историография формировала образ крестьянина как вечно страдающего от тяжелой работы и жизненных условий человека, не имеющего надежд на будущее, лишенного в жизни элементарных удобств и не отягощенного знанием культуры. На страницах советских книг крестьяне выступают многотерпеливой страдающей массой, которой только советская власть дала освобождение.
Причиной формирования такого мифа стало двойственное отношение к крестьянству со стороны советской власти после революции. С одной стороны, «трудовое крестьянство» рассматривалось как революционный класс (да и власть именовалась рабоче-крестьянской), с другой — сам образ жизни крестьянства, сословия, в наибольшей степени пропитанного традиционными ценностями, вызывал опасения у большевиков. Старому русскому крестьянству не было места в новом социалистическом обществе. Стремление преобразовать крестьянство в новое, колхозное, и стало одной из причин страшного социального эксперимента под названием «коллективизация».
Тотальное наступление на крестьянство началось с того, что состоявшийся 10–17 ноября 1929 года Пленум ЦК ВКП(б) принял решение о переходе к политике «ликвидации кулачества как класса на основе сплошной коллективизации». Конкретные механизмы реализации этого решения выработала созданная 5 декабря того же года комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) под председательством наркома земледелия Я. А. Яковлева (Эпштейна).
Комиссия выработала следующие рекомендации:
«Во-первых, проводить в районах сплошной коллективизации на основе постановлений сельских сходов и местных съездов Советов экспроприацию всех средств производства раскулаченных крестьянских хозяйств и их передачу в неделимый фонд колхозов.
Во-вторых, высылать и выселять по постановлению сельских сходов и сельсоветов тех крестьян, которые будут оказывать активное сопротивление установлению новых порядков.
В-третьих, включать в состав колхозов как рабочую силу и без предоставления избирательного права тех раскулаченных крестьян, которые согласны подчиниться и добровольно исполнять обязанности членов колхоза»[107].
В этом постановлении сразу же обращает на себя внимание превалирование идеологических критериев над экономическими. Репрессиям должны были подвергнуться не только кулаки, но и все, кто оказывал сопротивление установлению новых порядков. Между тем для «сознательных» кулаков, готовых содействовать коллективизации, оставалась возможность выполнять обязанности членов колхоза без права голоса.
Другой важный аспект — это то, что коллективизация в партийном документе выступает лишь средством борьбы с кулаками, которые по количеству производимого ими товарного зерна в 1926/1927 гг. более чем в три раза превышали колхозы. То есть коллективизация на первых порах должна была привести к снижению количества товарного зерна и сельхозпродукции в стране.
Для осуществления программы коллективизации на село были направлены значительные силы партийных кадров и городов. После XV съезда партии на временную и постоянную работу в деревню было направлено 11 тысяч партработников. После ноябрьского пленума 1929 года в деревню было командировано еще 27 тысяч партийцев (их называли «25-тысячники»), которым предстояло стать председателями новообразованных колхозов. В течение 1930 года в сельскую местность сроком на несколько месяцев было направлено около 180 тысяч городских коммунистов и «сознательных рабочих»[108].
Примечательно, что начали свою деятельность адепты колхозного строя даже не с раскулачиваний, а с борьбы против религии. Как отмечает современный коммунистический историк, «они видели в религиозности крестьян проявление диких суеверий и старались направить верующих на «путь истинный», закрывая церкви, мечети или иные помещения религиозного культа. Чтобы доказать нелепость религии, командированные горожане нередко издевались над верой людей, снимая кресты с церквей или совершая иные кощунства»[109].
Коллективизация крестьянства являлась обязательным условием строительства нового общества. Не случайно в постановлении VII съезда Советов СССР, которое послужило основанием для разработки новой конституции, подчеркивалось: «Коллективизированное более чем на 75 % крестьянство превратилось в многомиллионную организованную массу»[110]. Сталин называл эту «организованную массу» «совершенно новым крестьянством», принципиально отличным по своей мотивации и по своему положению от прежнего.
Чтобы стереть саму память о том, каким был русский крестьянин, и был запущен миф о «бесконечном прозябании и страдании», мол, и не было у него никакой истории, а если и была, то только та, что сочиняли революционно-настроенные пииты вроде Некрасова. В наше время этот миф не спешит умирать. Более того, он расширяется. Иные публицисты вспоминают о крепостном прошлом русского крестьянина, и пишут о рабском прошлом большинства россиян, и делают отсюда выводы чуть не об ущербности русской нации, которой надо отрешиться от своего прошлого и начать все с нуля…
Каким же на самом деле было русское крестьянство? В чем заключалась сущность «земельного вопроса» в начале XX века? Правда ли, что русский мужик кормил Европу? Попробуем разобраться.
Для начала нам необходимо будет совершить экскурс в прошлое, весьма далекое от рассматриваемой эпохи. Только так мы сможем понять, откуда взялись основные проблемы русской деревни в начале XX века и как они воспринимались самим крестьянством.
Поиски истоков уводят нас в XV век — время, когда князья из дома Ивана