— Степченко зол на весь мир и делает гадости из спортивного интереса. Говорят, его заслали в эту глушь за то, что он провалил какую-то важную операцию. Жена за ним ехать не захотела, он остался один и теперь срывает свою злость на подчинённых. Пользуется тем, что вокруг нет никого выше чином.
— Но ведь радар не в порядке и если из-за него произойдёт ЧП, Степченке первому голову открутят. Он сам должен быть заинтересован, чтобы всё было в идеальном состоянии, а схема мне нужна, чтобы проверить установку. Я уверен, что смогу её отремонтировать.
— Я всё понимаю, но Степченко просить не буду. Займись лучше чем-нибудь другим.
— Чем?
— Почитай.
— Что? Журнал «Молодой коммунист» за прошлый год?
— Возьми газету «Правда», её только вчера привезли.
Газеты доставляли им на вертолёте вместе с продовольствием два раза в месяц. Иногда Насреддинов сам летал в штаб и это путешествие было для него одним из немногих развлечений. Приехав туда в следущий раз, он попросил у Степченко документацию на радар. Подполковник ответил, что единственный экземпляр инструкции в данный момент находится на другой установке. Там идут профилактические работы. По графику у Насреддинова они должны быть через полгода, но если старлей хочет ускорить процесс, то при определённых условиях это можно сделать.
— Я могу и подождать, — сказал старший лейтенант, который знал, что «определённые условия» обозначали литр технического спирта, — но мне кажется, что вы должны быть в этом больше заинтересованы, чем я. У меня служит парень, который хорошо разбирается в радиотехнике и готов перебрать радар. Он недавно отремонтировал телевизор и сделал к нему приставку, так что теперь мы можем смотреть Штаты.
— Да ты знаешь, что я тебе за это сделать могу? Это же империалистическая пропаганда!
— Никакой пропаганды не было, а я это сказал к тому, что у человека золотые руки и грех было бы этим не воспользоваться. Ведь если что случится, нам первым клизму поставят. Помните, что произошло после того как Матиас Руст приземлился на Красной площади.[31]
— Ладно, я подумаю, — сказал Степченко, — а ты тоже посмотри. Сам знаешь, чтобы ребята побыстрее профилактику закончили, им стимул нужен.
— Лишнего спирта у нас нет, — ответил Насреддинов.
Вернувшись на базу, он рассказал Грише о своей встрече со Степченко.
— Возьмите описание дня на три, мне хватит.
— Ты что, успеешь всё сделать за три дня?!
— Нет, конечно, но если вы освободите меня от нарядов, я выучу документацию наизусть.
— Ну, ты и хвастун.
— Вы сможете меня проэкзаменовать.
— А если ты провалишься?
— Это исключено.
— Посмотрим.
Экзамен Гриша сдал и Насреддинова это так поразило, что в следущий раз в штаб они полетели вместе. Возвращая документацию, старший лейтенант предложил Степченко самому поговорить с Гришей, но подполковнику было не до того, после очередного запоя у него ужасно болела голова и Насреддинова он слушал невнимательно. Его не интересовало, что сделал этот рационализатор-изобретатель. Было бы куда лучше, если бы он спирт гнать научился. Степченко взял техдокументацию и тяжело пошёл к шкафу. Вид пустой банки, в которой он обычно хранил резервный запас, разозлил его и он стал говорить старлею, что информация, содержащаяся в описании радара — государственная тайна, её нельзя разглашать, а единственный экземпляр книги должен быть как партбилет всегда в пределах досягаемости. Разумеется, это не все понимают, есть определённый сорт людей, которым совершенно нельзя доверять, потому что предательство заложено у них в крови. Во время войны они толпами переходили на сторону врага[32]. Они и мать родную готовы продать за 30 серебряников. Да и другие — при этом он выразительно посмотрел на Гришу — тоже только ждут удобного момента, чтобы слинять на Запад. Государство даёт им бесплатное образование, а они как волки, сколько их не корми, в лес смотрят. Все они пятая колонна. Из-за них русские люди живут в бедности. И его бы воля, он бы навёл порядок.
Высказавшись, подполковник посмотрел на своих подчинённых и спросил:
— Может, вы не согласны?
— За то, что государство даёт другим бесплатное образование эти другие бесплатно работают в условиях, где русские люди получают очень приличные деньги, — ответил Гриша, — и я могу привести пример, не отходя от кассы. А техническая документация мне понадобилась для того, чтобы отрегулировать радар, который защищает от самолётов-шпионов советское государство. Если радар сломается, то вы первый поплатитесь головой за преступную халатность, а мне ничего не сделают. Может даже объявят благодарность за инициативу. У меня к тому же будет свидетель — старший лейтенант.
Гриша с такой злобой смотрел на Степченко, что у того голова немного прояснилась. Он взглянул на Насреддинова. Физиономия старлея тоже не выражала большой любви. Их было двое, оба гораздо моложе его и наверно здоровее, лучше с ними не связываться.
— Какой ты ершистый, — сказал Степченко.
— Так точно, ершистый, — подтвердил Гриша.
С тех пор они встречались всего несколько раз, но каждая встреча была для Гриши жестоким испытанием.
Гриша ходил некоторое время из угла в угол и думал, что делать. Наконец он нашёл справочник и набрал номер, а через час уже сидел в кабинете дежурного в местном отделении ЦРУ.
— Почему вы решили, что человек, которого вы встретили в казино, русский шпион, — спросил тот, показывая всем своим видом, что ему надоели чересчур бдительные сограждане.
— Я работал с ним, когда он был офицером КГБ и руководил системой радарных установок в Сибири.
— Чем вы занимаетесь теперь?
— Оформляю допуск на преподавание радиотехники в МТИ.
— Как зовут вашего бывшего сотрудника?
— Степченко.
— Когда вы с ним работали?
— Десять лет назад.
— А вы уверены, что это он?
— Да.
— Вы знаете, что теперь делают операции, которые совершенно изменяют внешность человека. Можно даже сделать двойника.
— Знаю, — сказал Гриша, хмуро глядя на своего собеседника. Этот клерк разговаривал с ним как с неандертальцем. Если такие идиоты работают в американской разведке, то немудрено, что она за последнее время столько раз с треском проваливалась.
— И отличить этого двойника от оригинала можно только по ДНК и отпечаткам пальцев.
— Степченко был не такой уж важной птицей, чтобы ему делали двойников.
— Опишите его и мы сейчас составим фоторобот.
— Проще обратиться в казино Тадж-Махал[33], я видел его там вчера в 11 часов дня, — сказал Гриша и набросал план расположения игральных автоматов, обозначив крестиком тот, у которого сидел его бывший начальник, — наверно, в казино есть видеоплёнка.
— Да, возможно. Оставьте свой телефон, мы вам позвоним.
— Лучше я сам вам позвоню, скажите только когда.
— Попробуйте через неделю.
— Кого спросить?
— Джона Доу[34].
Через два дня Грише позвонили из ЦРУ и попросили приехать. В кабинете кроме Джона Доу сидел ещё один ничем не примечательный мужчина средних лет.
— Вы собираетесь работать у профессора МакНортона в МТИ? — спросил Джон Доу II.
— Да, МакНортон уже сделал мне оффер[35].
— Как вы с ним познакомились?
— Это долгая история.
— Расскажите, мы не торопимся.
— Они и говорят так же как в КГБ, — подумал Гриша, «Мы не торопимся, нам стало известно». Он посмотрел на Джона Доу II и сказал:
— Когда я учился в институте, он приезжал на конференцию в Москву. Мы устроили вечеринку и мои сокурсники спросили смогу ли я запомнить несколько страниц бессвязного текста. Я сказал, что смогу. У кого-то под рукой оказалась брошюрка с конференции. Там были напечатаны фамилии, места работы и основные труды всех участников. Кроме того было указано время их выступлений. Мне дали десять минут на запоминание. Я всё это выучил и повторил, но пари проиграл, потому что неточно назвал заглавие одной из работ МакНортона. Потом я стал заниматься теми же проблемами, что и он, а когда приехал сюда, послал ему своё резюме.
— Если у вас действительно такая хорошая память, вы должны помнить основные схемы радара, на котором проходили службу.
— Должен.
— А не могли бы вы нарисовать схему входного фильтра.
— Я давал присягу не разглашать государственные тайны.
— Техника, на которой вы работали, давно устарела, а сам радар наверняка списан.
— Тогда зачем вам нужна схема?
— Я хочу проверить вашу память. Если вы не преувеличиваете, мы можем предложить вам работу поинтереснее, чем игра в казино или преподавание в МТИ.
— Рисовать я ничего не буду.
— Почему?
— Генералам КГБ вы за информацию платите миллионы, а от меня хотите получить её за спасибо.
— Совсем не за спасибо, у нас очень большие возможности и я могу оказаться вам весьма полезным.
— Не надо, — сказал Гриша, прекрасно понимая, что за любую услугу этого ведомства придётся дорого заплатить.
Он набросал требуемую схему.
Джон Доу II достал портфель, вынул из него техническое описание радара и, открыв его на нужной странице, сказал:
— Здесь имеется дополнительная индуктивность, а величина сопротивления не такая как вы указали.
— Я специально изменил заводскую схему.
— Почему же это не отражено в руководстве по эксплуатации?
— Для утверждения изменений Степченко должен был получить добро сверху. На это могло уйти несколько месяцев, а поскольку радар начал барахлить, он разрешил мне его отремонтировать на свой страх и риск. Таким образом, он убивал одним выстрелом двух зайцев: если бы радар сломался, он обвинил бы меня во вредительстве, а так, он в очередном рапорте поставил это себе в заслугу. Кстати, я сделал и другие изменения. Разрешите, — Гриша взял книгу и дотронулся указательным пальцем до масляного пятна. Да, это было то же пятно и на том же месте. Это пятно он посадил, когда экспериментировал со схемой. Потом он пытался вывести его, но ничего не получилось и Степченко устроил ему разнос за порчу казённого имущества.