редством текстовых свидетельств наподобие хеттского письма KUB XXVI 91, о чем говорилось выше. Посему вполне логично задаться вопросом, явился ли данный инцидент исторической основой для рассказов современников-хеттов о микенских воинах или наемниках, сражавшихся в Анатолии, и породил ли он повествования о военных походах ахейцев в Анатолию до Троянской войны[118]. Также стоило бы уточнить, какое влияние это восстание, которое Ассува явно готовили долгое время, оказало на их обращения к Тутмосу III в конце 1440-х и начале 1430-х годов до нашей эры.
Заключительные замечания
Авторитетный историк искусства Хелен Кантор однажды заметила: «Свидетельства, сохраненные для нас ходом времени, составляют лишь малую долю того, что существовало когда-то. Каждый импортированный сосуд… олицетворяет десятки исчезнувших»[119]. В самом деле, большая часть товаров, перевозившихся туда и обратно, скорее всего, была скоропортящейся — и давно исчезла — или относилась к категории сырья, которое немедленно перерабатывали в артефакты, будь то оружие или ювелирные изделия. С учетом этого следует иметь в виду, что торговля между бассейном Эгейского моря, Египтом и Ближним Востоком в бронзовом веке была куда масштабнее, чем кажется по картине в результате археологических раскопок.
Возможно, именно в этом контексте надлежит толковать минойские изображения, найденные Манфредом Битаком во дворце Тутмоса III в Телль эд-Дабе. Пусть их вряд ли рисовали по прихоти минойской царевны, эти изображения безусловно свидетельствуют о том, до какой степени были развиты международные контакты и торговля и сколь широкими были «сферы влияния» в древнем Средиземноморье в пятнадцатом столетии до нашей эры, когда связи поддерживались даже с отдаленным минойским Критом.
Мы можем охарактеризовать это столетие как период, в который происходило укрепление международных связей на постоянной основе по всему древнему средиземноморскому миру, от Эгейского моря до Месопотамии. К этому времени минойцы и микенцы бронзового века прочно утвердились в своих землях, как и хетты в Анатолии. Египтяне изгнали из своей страны гиксосов и основали, в современной терминологии, Восемнадцатую династию, первую династию эпохи Нового царства.
Впрочем, как мы увидим далее, это было лишь начало временного периода, который станет «золотым веком» интернационализма и глобализации в четырнадцатом столетии до нашей эры. Например, многочисленные военные кампании и дипломатия Тутмоса III в «по пятам» мирных торговых экспедиций Хатшепсут и ее собственных завоеваний[120] вознесли Египет на вершину международного могущества и обеспечили процветание, которого эта страна по большому счету прежде не знала. Как следствие, Египет сделался одной из великих держав на протяжении оставшейся части позднего бронзового века, наряду с государством хеттов, Ассирией и касситской Вавилонией. При этом на арене присутствовали и другие игроки — Митаннийское царство, минойцы, микенцы и киприоты, о которых будет подробнее рассказано в следующей главе и далее.
Глава 2Действие второе.«Незабываемый роман»[121] в эгейских тонах: четырнадцатое столетие до нашей эры
Возвышаясь более чем на шестьдесят футов, обреченные стоять на страже на протяжении последующих тридцати четырех сотен лет, пусть даже погребальный храм за ними был разграблен, лишился части своих великолепных каменных блоков и медленно рассыпался в пыль, две огромные статуи охраняют вход в погребальный храм Аменхотепа III в Ком эль-Хеттане; их ошибочно называют Колоссами Мемнона вследствие отождествления с Мемноном, мифологическим эфиопским царевичем, убитым под Троей Ахиллом. Каждая статуя изображает сидящего Аменхотепа III, фараона Египта с 1391 по 1353 год до нашей эры. Отчасти из-за упомянутой ошибочной идентификации эти колоссы были известны уже две тысячи лет назад; древние греки и римляне, знакомые с «Илиадой» и «Одиссеей» Гомера, приезжали сюда — и вырезали граффити на ступнях колоссов. Одна статуя, поврежденная землетрясением в первом веке до нашей эры, издавала, как считалось, жуткий свистящий звук на рассвете (камень сжимался от ночного холода и снова расширялся с восходом). К сожалению для древней туристической индустрии, реставрационные работы, устроенные римлянами во втором веке нашей эры, наконец покончили с ежедневным «вещанием бога»[122].
Сколь бы ни были они привлекательны сами по себе, эти два колосса не имеют отношения к нашей истории о важных событиях четырнадцатого столетия до нашей эры — в отличие от пятого из пяти оснований статуй, что стояли в ряду с севера на юг в пределах территории, где когда-то располагался погребальный храм. Храм помещался на западном берегу Нила, близ некрополя, известного ныне как Долина царей, напротив современного города Луксор. Каждое из пяти оснований служило опорой гигантской статуе фараона, однако эти статуи уступали ростом колоссам у входа к храму. Двор, где они находились, вмещал почти сорок таких статуй и столько же оснований.
Эгейский список Аменхотепа III
Каждое из пяти оснований, подобно многим другим, украшено вереницей географических названий, которые вырезаны в камне и заключены, как говорят египтяне, в «укрепленный овал» — то есть в удлиненный овал, поставленный вертикально, с малыми выступами по всему периметру. Этот символ обозначал укрепленный город заодно с дозорными башнями (отсюда многочисленные выступы). Каждый такой овал изображен на нижней части тела пленника, руки которого связаны за спиной и скручены в локтях; иногда веревка также обхватывает шею пленника и соединяет его с другими несчастными, стоящими впереди или позади. Таков традиционный для эпохи Нового царства способ изображения чужеземных городов и иных стран; даже если египтяне фактически не контролировали эти города и страны и даже не помышляли об их завоевании, они все равно заключали имена и названия в подобные «укрепленные овалы», следуя негласным художественным и политическим установкам — возможно, ради хотя бы символического господства.
Все вместе названия на основаниях статуй формировали ряды географических списков, которые характеризовали мир, известный египтянам времен Аменхотепа III, то есть самого начала четырнадцатого столетия до нашей эры. В списках мы встречаем имена наиболее значимых народов и важнейших стран Ближнего Востока; в частности, перечисляются хетты на севере, нубийцы на юге, ассирийцы и вавилоняне на востоке. Эти списки — уникальное явление в истории Египта.
С первого же взгляда поражает список, вырезанный каменотесом на основании пятой статуи, поскольку там приведены названия, никогда прежде не упоминавшиеся в египетских надписях. Это названия городов и мест, расположенных к западу от Египта, — диковинные названия наподобие Микен, Нафплиона, Кносса, Кидонии и Китиры, нанесенные на левую переднюю часть и на левую сторону основания; еще два названия начертаны на правой передней части, как если бы это были титулы, помещенные во главе списка: «Кефтиу» и «Танайя».
Каково значение этого списка и что олицетворяют собой названия? За последние сорок лет современные археологи и египтологи неоднократно обсуждали и продолжают обсуждать значимость пятнадцати названий на основании этой статуи; сам же перечень обычно именуют «эгейским списком».
Немецкие археологи первыми обнаружили основания этой и других статуй в 1960-х годах, но в 1970-х артефакт был случайно уничтожен. Согласно одному не имеющему подтверждений рассказу, бедуины из местного племени развели костер под основанием и лили на камень холодную воду, чтобы отломить фрагмент с надписью и затем продать коллекционерам древностей. Официальная версия гласит, что ущерб артефакту нанес стихийно возникший пожар. Так или иначе, основание статуи раскололось почти на тысячу фрагментов. До недавнего времени археологам были доступны лишь несколько цветных фотографий исходного основания, и это было чрезвычайно огорчительно: ведь тринадцать из пятнадцати названий в данном списке никогда прежде не фигурировали в египетских надписях… и никогда не будут фигурировать снова.
Современные туристы, которых, как правило, провозят мимо развалин на автобусах с кондиционером по пути к близлежащей Долине царей, видят основания статуй и сами статуи — воссозданные и вновь изнемогающие под палящим солнцем, впервые более чем за три тысячи лет. В 1998 году многонациональная команда во главе с египтологом Хуриг Сурузьян и ее мужем Райнером Штадельманом, бывшим директором Немецкого археологического института в Каире, возобновила раскопки в Ком эль-Хеттане. С тех пор они приезжают туда каждый год и восстановили фрагменты разрушенного основания с «эгейским списком», а также соседние основания. Сейчас все артефакты находятся в процессе реконструкции. Восемьсот фрагментов «эгейского списка» потребовали более пяти лет на приведение в порядок[123].
Лишь два названия в «эгейском списке» были знакомы древнеегипетским писцам и современным египтологам — те самые, которые выступают этакими титулами в верхней части списка: «Кефтиу», то есть египетское название острова Крит, и «Танайя», вероятно, египетское обозначение материковой Греции. Эти два названия появляются в египетских текстах в правление царицы Хатшепсут и фараона Тутмоса III, почти за сто лет до Аменхотепа, но нигде больше им не составляли компанию топонимы городов и местностей на побережье Эгейского моря.
Другие названия в этом списке настолько необычны и все же настолько узнаваемы, что первый египтолог, опубликовавший их на английском языке, профессор Кеннет Китчен из университета Ливерпуля, первоначально опасался давать перевод, не желая делаться мишенью для насмешек коллег. В кратком описании основания статуи, длиной всего несколько страниц, в научном журнале «Ориенталия» (1965) профессор Китчен осторожно замечал: «Я едва отваживаюсь высказывать соответствующую идею; читатели вправе игнорировать ее, если она покажется необоснованной. Два названия, Амниса и Кунуса, подозрительно напоминают названия городов Ам-ниссос и… Кносс, знаменитых древних поселений на северном побережье Крита»