В 1985 году, когда Нэнси Сандарс опубликовала переработанное издание своей классической работы о «народах моря», она писала: «В землях, окружающих Средиземное море, всегда происходили землетрясения, всегда случались голод, засухи и наводнения, а темные века неизменно повторялись». Кроме того, прибавила она, «катастрофы нередки в истории человечества, но они, как правило, не вызывали грандиозных потерь и последствий. За этими событиями нередко следовал новый расцвет, приводивший к гораздо большему процветанию»[513]. Так чем же отличается интересующий нас период, конец позднего бронзового века? Почему его цивилизация не восстановилась и не продолжилась?
По мнению Сандарс, «предлагалось множество объяснений, но лишь немногие из них выдержали испытание временем. Беспрецедентная череда землетрясений, охвативших обширные пространства, неурожай сельскохозяйственных культур и голод, обильное вторжение из придунайских степей, наползание пустынь — все, возможно, сыграло определенную роль; но этого было мало»[514]. Она права. Теперь мы должны обратиться к идее системного коллапса, или системного сбоя, вызвавшего одновременно эффект домино и эффект умноженного воздействия; от него не смогла оправиться даже такая глобализированная интернациональная и процветающая цивилизация, какая существовала на Ближнем Востоке в позднем бронзовом веке.
Колин Ренфрю из Кембриджского университета, один из наиболее уважаемых ученых, когда-либо изучавших Эгейский бассейн доисторического периода, выдвинул гипотезу системного коллапса еще в 1979 году. Тогда он сформулировал свою гипотезу в терминах теории катастроф, согласно которой «отказ незначительного элемента вызывает цепную реакцию, которая приобретает все больший размах и наконец вынуждает обрушиться структуру в целом»[515]. Потенциально полезная метафора, сразу приходящая на ум, — так называемый эффект бабочки, когда единичный взмах крыльев насекомого может в конечном счете привести к торнадо или урагану несколько недель спустя на другой стороне мира[516]. Мы могли бы, например, вспомнить о нападении ассирийского царя Тукульти-Нинурты I на прежде грозное войско хеттов. Поражение, нанесенное хеттам ассирийцами в конце тринадцатого столетия до нашей эры, в правление Тудхалияса IV, могло позднее подтолкнуть каскейцев к осаде и уничтожению столицы Хеттского царства Хаттусы.
Ренфрю выделил общие признаки системного коллапса и перечислил их в следующем порядке: (1) коллапс централизованного управления; (2) исчезновение традиционного элитного класса; (3) коллапс централизованной экономики; (4) смена места жительства и сокращение численности населения. В целом системный коллапс во всех своих аспектах может длиться век, писал он и отмечал, что невозможно определить единственную очевидную причину такого коллапса. Кроме того, последствием подобной катастрофы является переход на более низкий уровень социально-политической интеграции и возникновение «романтических» представлений о темных веках применительно к предыдущему периоду. Это не просто соответствует ситуации в Эгейском бассейне и Восточном Средиземноморье около 1200 года до нашей эры, но, как отмечал Ренфрю, вполне соотносится с коллапсом цивилизации майя, Древнего царства в Египте и цивилизации долины Инда в различные периоды времени[517]. Как уже упоминалось, тема «обвалов» на протяжении человеческой истории и возможных циклов расцвета и падения империй была впоследствии подхвачена другими учеными, наиболее известным из которых сегодня является Джаред Даймонд[518].
Неудивительно, что далеко не все исследователи принимают гипотезу системного коллапса в конце позднего бронзового века. Роберт Дрюс из университета Вандербильта, например, отвергает ее на том основании, что, с его точки зрения, данная гипотеза не объясняет, почему дворцы и города были разрушены и сожжены[519].
Однако, как мы уже видели, вскоре после 1200 года до нашей эры цивилизации бронзового века погибли — в Эгейском бассейне, Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке, — продемонстрировав все классические признаки системного коллапса, перечисленные Ренфрю, от исчезновения традиционных элит и коллапса управления до краха централизованной экономики, массовой смены местожительства, сокращения численности населения и перехода на более низкий уровень социально-политической интеграции, не говоря уже о таких событиях, как Троянская война, эпическую поэму о которой Гомер сложил в восьмом столетии до нашей эры[520]. Вторжение «народов моря» в 1207 и 1177 годах до нашей эры; череда землетрясений, которые потрясли Грецию и Восточное Средиземноморье в пятидесятилетием промежутке с 1225 по 1175 год до нашей эры; засухи и изменения климата, которые опустошали эти области в интересующий нас период, — все это было следствием и результатом «идеального шторма», который погубил великие культуры и народы бронзового века, от микенцев, минойцев и хеттов до ассирийцев, касситов, киприотов, митаннийцев, хананеев и даже египтян[521].
На мой взгляд (и на взгляд Сандарс), ни один из указанных факторов по отдельности не являлся достаточно «катастрофическим» сам по себе, чтобы обречь на смерть хотя бы одну из этих культур, не говоря уже об их совокупности. Зато комбинация данных факторов вполне способна была породить сценарий, в котором последствия каждого фактора усиливаются благодаря явлению, известному как эффект умноженного воздействия[522]. Отказ какой-либо части системы мог также привести к эффекту домино, который спровоцировал повсеместные катаклизмы. Результирующий системный коллапс легко мог обернуться «цепным распадом» древних обществ отчасти из-за фрагментированности мировой экономики и уничтожения взаимных связей, от которых зависели все цивилизации.
В 1987 году Марио Ливерани из Римского университета назвал вероятной причиной катастрофы чрезмерную концентрацию власти и полномочий во дворцах: когда эти дворцы пали, случившееся приобрело масштабы стихийного бедствия. По мнению Ливерани, «сосредоточение во дворце всех функций организации, трансформации, обмена и т. д. — концентрация, которая, как кажется, достигла своего максимума в позднем бронзовом веке, — оказало в итоге глобальное влияние, превратив физическую гибель дворца в катастрофу для всего царства»[523]. Иными словами, если прибегнуть к современной терминологии, правителям бронзового века в Эгейском бассейне и на Ближнем Востоке следовало диверсифицировать свои «пакеты акций», но они этого не сделали.
Два десятилетия спустя Кристофер Монро процитировал выводы Ливерани и предположил, что экономика позднего бронзового века утратила стабильность вследствие возрастающей зависимости от бронзы и других «престижных» товаров.
В частности, «капиталистическое предпринимательство» (к которому Монро относил торговлю на дальних расстояниях и которое доминировало в дворцовой системе позднего бронзового века) преобразовало традиционные для бронзового века формы обмена, производства и потребления до такой степени, что, когда внешние вторжения и природные катастрофы объединились в эффекте умноженного воздействия, система не смогла с ними справиться[524].
Рассуждая о ситуации в конце позднего бронзового века в своей работе «Весы судьбы», Монро описывает взаимодействие различных сил в Эгейском бассейне и Восточном Средиземноморье как «деятельность межобщественных сетей», что согласуется с картиной, нарисованной на страницах этой книги. Он указывает, как и я, на то, что данный период являлся «исключительным по количеству договоров, законов, дипломатических контактов и обменов, которые породили первую крупную международную эру в мировой истории»[525].
Однако, и это самое интересное, Монро далее отмечает, что подобные сети способны предотвращать (отодвигать) неизбежный крах, который ожидает любое человеческое общество. По его словам, «восстания подавляются, сырье находится, новые рынки открываются, цены контролируются, собственность купцов конфискуется, эмбарго вводятся — и начинаются войны»[526]. Монро также замечает, впрочем, что «обычно правители ведущей державы или держав стремятся бороться с симптомами, а не с причинами нестабильности», и делает вывод: «насильственное разрушение дворцовой цивилизации позднего бронзового века, если опираться на текстуальные и археологические сведения, было, подобно многим другим крахам, естественным результатом дурного прогнозирования»[527].
В целом я согласен с точкой зрения Монро, но в последнем выводе мы с ним расходимся: не думаю, что коллапс следует приписывать исключительно «дурному прогнозированию» с учетом множества потенциальных факторов, описанных выше; вряд ли древние вожди могли их надлежащим образом оценить. Внезапный системный коллапс, вполне возможно, был вызван изменением климата, как предположили недавно Брэндон Дрейк и группа ученых во главе с Давидом Каньевски[528]. Либо сказались землетрясения и вторжения. Но слова Монро могут послужить своего рода предостережением нам сегодняшним, ведь его описание позднего бронзового века, особенно с точки зрения экономики и взаимодействий, полностью применимо к нынешнему глобализированному обществу, которое также испытывает воздействие изменений климата.