– Теперь главное – набрать высоту, – пробормотал летчик, резко уходя в вертикальное положение.
Сделав стремительный правый боевой разворот, Жигальцов оказался позади немца.
– Получай, гад! – нажав на гашетку, процедил сквозь зубы летчик. – За все исковерканные жизни получай, немчура недобитая!
Но юнкерс, вовремя заметив угрозу, резко ушел в сторону, скрывшись в облаках.
«Шалишь, лаптежник! От меня не уйдешь! – вертикально уходя вверх, подумал Сергей, у которого от перегрузки потемнело в глазах. – Решил избежать возмездия? Не на того напал. Я достану тебя, шкура!»
Очутившись вновь наверху, Сергей огляделся по сторонам, выискивая врага. Кроме маячившего перед ним бомбардировщика со зловещим изломом крыльев в виде «обратной чайки», других самолетов поблизости не было видно. Совершив налет на аэродром, они скрылись на запад, опасаясь возмездия.
– Вот ты где… ну уж нет. Тебе не уйти! Пора ответить за жизнь тех ребят, что лежат на дне воронки.
Жигальцов вновь отжал ручку от себя и, срезая угол, пустился в погоню. Машина с ревом заскользила вниз, теряя высоту. Прицелившись, Сергей нажал на гашетку. Град пуль обрушился на немца, который через мгновение, задымившись, камнем рухнул вниз и загорелся.
На аэродроме, изрядно пострадавшем от налета люфтваффе, летчика встретили как настоящего героя.
– Ну ты даешь… Молодец… лихо ты ему врезал, – наперебой заговорили окружившие летчика сослуживцы. – А как взлетел, как взлетел! Ух!
– Будет тебе «у-ух», – проворчал Степаныч, забирая шлемофон летчика. – Только вчера подлатал ведь машину. Ан нет, опять ремонтировать.
– Не сердись, – похлопав по плечу друга, улыбнулся Сергей, – ты поступил бы на моем месте так же.
– Тебя, кстати, комполка вызывает. Сказал сразу зайти к нему, как приземлишься.
– Ясно… Ладно, ребята, расступитесь. Батя ждет.
Наспех приведя себя в порядок, Жигальцов поспешил к ждавшему его подполковнику Марковцеву.
– Товарищ командир, вызывали?
– Вызывал, вызывал, герой, – хмуро поглядев на вошедшего, начал разговор Степан Харитонович. – Заходи!.. Что это за самоуправство устроил? Что за самодеятельность? Кто позволил тебе взлетать и подвергать опасности не только себя, отличного летчика, но и технику, которой и так не хватает?
– Но, товарищ командир, я как раз и хотел… не просто отогнать, а уничтожить врага. Вы же сами говорили – бить и сбивать. Помните?
– Запомнил, значит, – усмехнулся подполковник. – Это хорошо, что запомнил.
– И не только это… еще урок рисования. Сегодня он очень помог мне.
Командир отошел от стола и прошелся по землянке.
– Ну вот что с тобой делать? По-хорошему за такое… скажем так, превышение полномочий я обязан отстранить тебя от полетов. Если каждый будет летать по собственному усмотрению… без приказа и разрешения, о дисциплине в полку и речи быть не может. Но, с другой стороны, именно твои действия помогли минимизировать наши потери сегодня. Я сам видел, что, заметив твой взлет, самолеты немчуры ушли на запад. Последний из них просто не успел скрыться, так как ты лихо сел ему на хвост. Молодец! Но сбитый самолет не дает тебе права действовать без приказа.
Словно натянутая струна, Жигальцов стоял с пунцовым лицом перед командиром, не смея поднять налитые усталостью глаза на него. Он понимал подполковника, ответственного за жизнь подчиненных. Однако перед его глазами вновь вставала та зловещая воронка с бездыханными телами детей.
– Я готов понести наказание, – тихо проговорил летчик. – Только… только не отстраняйте от полетов. Пожалуйста! Позвольте продолжать сражаться с врагом!
Товарищ Марковцев молча барабанил пальцами по столу.
– Ладно, иди, – наконец проговорил он. – Отдохни, поешь, а потом у меня будет для тебя, старшего лейтенанта Павлова и лейтенанта Голованова задание. Ступай! Жду вас через час.
Глядя вслед уходящему летчику, командир невольно улыбнулся. Как же он напоминал ему себя самого в молодости в Испанскую кампанию: думающего, храброго и дерзкого.
За этим заданием последовали второе, третье, четвертое. Везение неизменно сопутствовало искусному летчику, не побоявшемуся бросить вызов врагу в тот памятный для полка день. Несмотря на контрнаступление наших войск по всему фронту, противник был еще очень силен. Тем не менее, сражаясь с объединенной Европой, наша страна продолжала давать достойный отпор немецким захватчикам.
Авиаполк был одной сплоченной семьей, где чужие горести и радости воспринимались как свои. Людей объединяли не только общее дело и внешний враг. Их сплачивали взаимная поддержка, взаимовыручка в бою, чувство солидарности и пережитые трудности. Потеря товарища оставляла неизгладимый след в сердце каждого однополчанина.
– Я Ястреб, я Ястреб! – донесся по рации голос ведущего. Он слегка покачал самолет. – Вижу цель.
Сергей скользнул взглядом вниз и увидел сквозь облака большую узловую станцию, переполненную немецкими составами. Вместе с ведущим он бросился в отвесное пике. Сбросив бомбы, эскадрилья открыла пулеметный огонь по врагу. Позади них пылали цистерны с топливом, разлетались эшелоны с боеприпасами и вагоны, начиненные взрывчаткой.
– Получайте, фрицы, – усмехнулся Жигальцов, но тут же раздался встревоженный голос ведущего, летевшего чуть ниже, справа от него.
– Мессеры!
Посмотрев вперед, он заметил шестерку самолетов противника, надвигающихся на эскадрилью. Мастерски владея вертикальным маневром, Сергей кинжальным огнем отражал атаку немецких самолетов, грудью защищая машину командира. Его истребитель взмывал к самой синеве – до пяти тысяч метров, а затем, развернувшись под прямым углом, вновь бросался в атаку, оказываясь в смертельной близости от вражеского мессершмитта. В памяти отчетливо звучал голос инструктора: «Боевой разворот, вертикальная спираль, горка с переходом в вираж – эти маневры не раз спасут вам жизнь. В бою у вас не будет времени раздумывать, вы будете действовать быстро и четко. Скорость – высота – маневр – огонь! Это аксиома воздушного боя. Запомните!»
– Скорость – высота – маневр – огонь, – повторил вслух ведомый, словно заклинание.
– Сергей, меня подбили, уводи группу.
– Командир, я не оставлю вас!
– Выполнять!
Потеря ведущего в разгар сражения всегда считалась грубым нарушением закона ведения боя. Что бы ни случилось, ведомые всегда должны были держаться командира.
– Почему вы, бросив майора Соколова, устремились в атаку на врага? – обрушился комполка на бойцов, только что вернувшихся на аэродром. – Неужели случай со Станкевичем ничему не научил? Из-за такой грубой ошибки новичков мы потеряли товарища, первоклассного летчика. Но они были желторотиками! А вы! Вы же летаете с первых дней войны. Как допустили такой досадный промах?
– Товарищ подполковник, разрешите обратиться, – не выдержал несправедливых обвинений Сергей Жигальцов.
– Разрешаю, – буркнул Марковцев, исподлобья поглядев на летчика.
– Вы неправы. Мы не оставляли нашего командира. Лично от него я получил приказ уходить. Сказал, что подбит. Мы лишь выполнили приказ. И товарищ майор, когда вернется в полк, а я уверен, что он вернется, подтвердит мои слова.
– Посмотрим, – отвернувшись от членов эскадрильи, ответил командир полка. – А пока не прояснится ситуация, вы отстраняетесь от полетов.
Два дня и две ночи прошли в томительном ожидании. Никто в полку уже не питал надежд на добрые вести, поэтому однополчане и не заводили разговор на эту тему. Всем было ясно: майор Соколов либо погиб, либо попал в плен.
Лишь на третьи сутки стало известно, что потерявший много крови ведущий, преодолев более пятнадцати километров практически ползком, все же добрался до своих и в настоящее время находится в госпитале.
– По вашему приказанию прибыл, товарищ подполковник, – отрапортовал Жигальцов.
– Заходи, Сергей, – пригласил его Марковцев. – Сегодня я получил письмо от майора из госпиталя. В нем он подробно описал бой, подтвердив твои слова. Андрей просил передать тебе, что он доволен схваткой, что, наблюдая за тобой и всей группой, хотел узнать, справитесь ли вы или нет. Он похвалил эскадрилью… Что ж, ты молодец! Смог вернуть домой свою группу.
– Служу Советскому Союзу!
– Хорошо, иди!
Взяв под козырек, Сергей уже хотел было уйти, но замешкался в дверях.
– Что‑то еще? – отведя взгляд от карты, осведомился комполка.
– Простите, товарищ командир, – смущенно произнес Жигальцов, – а товарища майора скоро выпишут? Когда он вернется к нам в полк?
– Скоро, скоро, – успокоил его Марковцев. – Андрею изрядно досталось. Три мессера изрядно потрепали самолет. А когда тот сел «на брюхо» в степи, враги вновь и вновь заходили, пытаясь добить раненую машину. Майору невероятно повезло: остался в живых.
Знойное лето уступило место дождливой осени, а затем суровой зиме. Нижнеднепровская стратегическая наступательная операция, второй этап битвы за Днепр, была в самом разгаре. Наши войска при поддержке авиации стремительно теснили врага на юго-западе: войска 2‑го Украинского фронта провели Знаменскую операцию и основательно укрепили плацдарм. Между тем новые попытки Красной армии овладеть Кривым Рогом вновь потерпели неудачу. Немцы отбили ее наступление, нанеся значительный урон советским войскам. Борьба за свободу и независимость продолжалась.
Жизнь в полку текла своим чередом: бесконечные вылеты с рассвета до заката, невзирая на погоду, перебазирование на новые аэродромы, налеты вражеской авиации, обучение новобранцев, потеря боевых товарищей. Шаг за шагом эти мужественные люди, преодолевая страх, приближали сладостный миг победы.
День догорал багряным закатом. Сергей, ведомый бортстрелком старшим сержантом Носовым, торопливо направлялся к самолету. Получив задание обнаружить силы противника, они торопились выполнить его.
Спрятавшись за плотными, тяжелыми тучами, самолет Сергея вскоре достиг указанных координат. Информация подтвердилась: враг хорошо укрепился под Кривым Рогом. На выровненном поле, словно шахматные фигуры, поб