лескивали новенькие мессеры – отполированные до блеска хищники, гордость Третьего рейха. Поодаль жались друг к другу палатки и бревенчатые домики, где разместился летный и технический персонал.
– Эх, вот бы сейчас долбануть по ним, – услышал голос стрелка. – Прямо‑таки руки чешутся.
– Ничего, Вась, завтра на рассвете как врубим по ним, мало не покажется. Мне самому не терпится скорее расправиться с немчурой. Отомстить за ребят… Ишь устроились. Как у себя дома. Ну что, летим назад? Похоже, ничего не упустили. Товарищ командир будет доволен.
– Да, давай домой, Серёга. Степаныч обещал сегодня… Вот черт!
– Что случилось?
– Мессеры… позади нас… один, два… вон еще пара летит. Замаскировались в облаках, стервятники… Прибавь газу, уходим!
Но враг, заметив легкую добычу, вознамерился во что бы то ни стало разделаться с дерзким русским. Они шли уверенно, ни на миг не сомневаясь в своей победе. Привыкшие к отточенной годами тактике, немцы разделились на пары и двинулись в атаку на Ил‑2. Зайдя тому в хвост и подойдя на расстояние около ста метров, они открыли огонь. Но Жигальцов не растерялся и, увеличив скорость, устремился вверх к заходящему солнцу, выжидая удобного момента для нападения.
– Стреляй, Васька, давай! – крикнул Сергей, атакуя один из вражеских самолетов сзади после стремительного пикирования.
– Командир, мессер. Он прямо за нами! – выкрикнул стрелок.
– Понял, – пробормотал Сергей и… резко дав ручку влево, убрал газ.
Не успев среагировать, самолеты противника проскочили вперед. Пристроившись в хвост одному из них, Жигальцов нажал на гашетку. Немецкая машина, задымившись, рухнула вниз.
– Один, – с ликованием воскликнул Василий. – Счет открыт.
– Рано радуешься, мы еще не дома, да и немец не сдается, – ответил Сергей, вновь набирая высоту.
Однако снова пристроиться в хвост врага не удалось. Распознав маневр Ил‑2, оставшиеся три машины, перегруппировавшись, устремились на него. Старший сержант Носов встретил немцев ожесточенным огнем, бросая пулемет из стороны в сторону. Уходя змейкой[27] от пулеметных очередей и пушечных ударов, Жигальцов тщетно пытался оторваться от неприятеля.
В разгар сражения вражеский пулемет полоснул по самолету Жигальцова, раздробив правую руку пилота. От нестерпимой боли летчик на секунду выпустил из рук управление, из-за чего самолет мгновенно вошел в штопор.
– Серёга, ты чего? Что случилось? Ранен? Ты живой или нет? – крикнул Василий. – Мы сейчас разобьемся! Сделай что‑нибудь!
Собрав все свое мужество и превозмогая мучительную боль, Сергей, ухватившись за штурвал управления здоровой рукой, вывел машину в горизонталь. Искусно маневрируя, летчик вскоре все же сумел оторваться от противника, растворившись в облачной пелене.
– Уф, повезло, – отметил старший сержант. – Серёга, ты как? Сможешь посадить самолет? Сильно ранен?
– А разве есть выбор? Мы уже почти дома. Главное, чтобы наша ласточка не подвела. Мотор, слышишь, барахлит. Вот-вот захлебнется.
С огромным усилием управляя подбитой машиной, раненый летчик вел боевого товарища на родную землю. Правая рука, онемевшая, безжизненно висела, потеряв чувствительность. Сергей поглядел на нее с тоской. «А вдруг не восстановят? Что, если мне больше не суждено вернуться в строй? Как же я без неба?» – промелькнуло у него в голове. Истощенный от значительной кровопотери Сергей тем не менее продолжал уверенно держать штурвал.
Звезды уже прорезались сквозь облака, когда израненная машина с разорванными крыльями достигла родного аэродрома.
– Мы на месте, – донесся до него из переговорного устройства голос стрелка. – Осталось совсем немного.
– Теперь у нас два дня рождения… Думаю, ни ты, ни я не забудем этот день никогда. Он навсегда останется в нашей памяти… Это еще что такое? Что за черт?
– Стряслось что-то? – тревожный взгляд старшего сержанта пробежался по небу. – Немцы?
– Нет, шасси… его заклинило. Видимо, компрессор вышел из строя. Гады, пробили магистрали, наверное, поэтому отказала работа воздушной системы.
– Что будем делать, командир? Садимся «на брюхо»?
– Ты сам знаешь, что не хватает техники. Мы не можем потерять машину.
– Но ты ранен!
– Я справлюсь! – Стиснув зубы, Жигальцов ушел на второй круг. – Попробую аварийное тросовое управление.
Летая по кругу, Сергей заставлял непослушную машину совершать резкие маневры. Но системы молчали. Находясь в полуобморочном состоянии из-за слабости, летчик не сдавался, невзирая на то что его здоровая рука, сведенная от напряжения, уже одеревенела, а перед глазами плыло.
При очередном крутом повороте машину сильно тряхнуло, и вдруг шасси покорно вышло.
Открыв фонарь кабины, Сергей подставил разгоряченное лицо ледяному, обжигающему ветру. «Дома… Мы смогли, мы это сделали», – вертелось у него в голове. Сняв шлемофон, он вслушался в знакомое оживление, царящее на аэродроме. К раненому самолету бежали люди, уже не надеявшиеся увидеть товарищей живыми. Сергей попытался выбраться из кабины, но силы окончательно оставили его.
– Живы, черти! Живы! – вскричал комполка, с тревогой наблюдавший за маневрами подбитого самолета. – Сиди, Сергей! Не двигайся! Сейчас врачи будут.
– Товарищ подполковник, – с трудом проговорил летчик, – ваше приказание выполнено. Самолеты обнаружены в указанном квадрате… Во время облета подверглись атаке четырьмя мессершмиттами. Сумели вырваться, сбив одного.
– Знаю, знаю! – подтвердил комполка. – Наша пехота уже доложила о воздушном бое. Какой это был бой!.. Молодцы! Вернулись живыми и машину уберегли. А за сведения спасибо. Ставка давно ждет разведданные.
– Служу Советскому Союзу!
Это последнее, что помнил Сергей Жигальцов. Уже в госпитале он узнал о награждении. Но какая награда может сравниться с чувством выполненного долга?
Лежа в больнице, он часто думал о своих товарищах, о тех, кто плечом к плечу прошел сквозь огонь и воду. Эти люди стали для него настоящей опорой и поддержкой в те времена, когда, казалось, уже нет сил двигаться вперед, когда ты полностью истощен. Они не стремились стать героями; они просто были собой, выполняя свою работу до конца. Память о них и о той искренней связи, что возникла между ними в часы опасности, для Сергея и его однополчан стала дороже любых регалий и почестей.
Сильны мы дружбой честной!
Если на сердце тоска,
Если ноша нелегка,
Вот, товарищ, моя рука!
12
апостолов блокадного неба
Целью похода на Россию является сокращение
числа славян на тридцать миллионов человек…
Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер[28]
Предисловие
29 июня 1941 г.
Приказ Ставки Главного командования № 0096 войскам Северо-Западного фронта о дальнейшей организации обороны
1. Противник против войск Северо-Западного фронта наносит главный удар на фронте Двинск, Якобштадт в общем направлении на Псков. Вспомогательный удар наносится через Ригу.
К исходу 29.VI крупные колонны мотомехвойск и пехоты обнаружены в движении из района Каунас, Поневеж в направлениях на Двинск и Якобштадт.
2. Левее 22‑я армия, имеется соприкосновение с противником только на участке Друя.
3. Войскам Северо-Западного фронта продолжать оборону на фронте Рига, Якобштадт, озеро Лукнас, имея главной своей задачей не допустить прорыва противника со стороны Двинска и от Якобштадта в северном и северо-восточном направлениях. Резервы фронта сосредоточить в районах: Режица, ст. Мадона, Цесис – Смильтен. Глубокие фронтовые резервы в составе 41 ск, 22 ск и 1 мк сосредоточить в районах: Псков, Остров, Новоржев, Порхов. Основной задачей этих резервов ставлю, опираясь на Псковский и Островский УРы, подготовить упорную оборону и прочно закрыть направление на Ленинград. Местность, прилегающую к переднему краю на глубину до 10 км, подготовить к заграждению.
4. В случае отхода с рубежа р. Западная Двина принять все меры к сбережению войск фронта и организованному выводу их за УР. При отходе на всех путях производить массовые заграждения, уничтожение мостов, желдорсооружений, уничтожать линии связи, выводить с территории все транспортные средства и конский состав.
5. Границы прежние.
Тимошенко
Сталин
Жуков
14 июля 1941 г.
Письмо т. Сталину от женщин-коммунисток Островского района Ленинградской области
«…Пограничный город Остров и его район оказались совершенно не подготовлены к условиям современной войны. Он не был прикрыт ни авиацией, ни частями регулярной армии, ни подразделениями ПВО. Город охранялся только истребительным отрядом, половина которого не имела военной подготовки, что привело к тому, что фашистские самолеты имели возможность безнаказанно бросать бомбы и 3 июля высадили десант с танками. К 3 часам утра 4 июля город был зажжен, горели склады, нефтебаза, льнозавод, ж.-д. станция…»[29]
29 сентября 1941 г.
Секретный приказ начальника Военно-морского штаба от 29 сентября 1941 г. (Штаб 1-а 1601/41), адресован только штабным офицерам
«…Фюрер решил стереть с лица земли Санкт-Петербург. Существование этого большого города не будет представлять дальнейшего интереса после уничтожения Советского Союза. Финляндия точно так же заявила о своей незаинтересованности в дальнейшем существовании города непосредственно у ее границы…
Предлагается подойти близко к городу и уничтожить его как с помощью артиллерийского обстрела из орудий различного калибра, так и с помощью длительных воздушных атак…
Если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты…
Проблема жизни населения и снабжения его является проблемой, которая не может и не должна решаться нами. В этой войне… мы не заинтересованы в сохранении даже части населения этого большого города»