Но общение с Игорьком на этом не закончилось. Берия под давлением Игорька поехал на ночную встречу с голливудскими продюсерами. Американцы хотели снимать фильм про Сибирь, и им нужно было содействие. Но про Сибирь в ресторане речь не шла. Просто пили вино и рассказывали смешные истории. Леша не выдержал и начал потихоньку засыпать. Очнулся он от резкого крика:
— Пока я в «буре» гнил, ты с хозяином за руку здоровался.
За соседним столом сидели пять мужчин с обветренными лицами и татуировками на руках. Были при них и подвыпившие женщины. Одна из них почему-то сбрасывала в свою сумку ножи и вилки. Температура за столом, видно, была очень высокая. Один здоровый бугай вскочил и истерично завопил, обнаружив металлические зубы:
— Мама, я ухожу.
Он хотел схватить что-то в руку, но кроме тарелок ничего не было — вовремя попрятали колющие предметы. Началась бешеная возня с криками, визгами и звоном бьющегося стекла. Американцы дико испугались. А Игорек, наоборот, веселился.
— Вот что надо снимать. Вот как надо начинать фильм про Сибирь, — смеялся он.
Но Леше не было смешно. Он думал о том, как нелепо получить ножом в такой пьяной драке через несколько часов после встреч с президентом независимого государства и мэром огромного города. Слава богу, обошлось без крови, только соплями и слезами. Бабы растащили своих бывалых по углам, а американцы, снявшие много блокбастеров про сверхгероев, тут же героически убежали в гостиницу. Леша вернулся домой и рухнул на кровать после этого сумасшедшего дня.
Проснулся он днем от телефонного звонка. На проводе был Сокол.
— Там это… сейчас фильм по телику показали про нас. Шеф шумит. Требует подать в суд; короче, взялись за нас конкретно. Пацаны мне тут из разных городов маяки дают, мол, нас будут мочить. Ты-то видел?
— Не видел. Я спал, — ответил Леша.
— Короче, ты все проспал. Какой-то полковник пришел в штаб-квартиру, говорит, вечером будет у нас обыск. Он слышал от своих знакомых полковников.
— В общем, большой шум, — сказал Леша.
— Да ты че… Кипеж конкретный. Вилы… Мне мать оборвала телефон, говорит, не ходи никуда, а то в клетку попадешь.
Трубку у Сокола вырвал лично вождь.
— За что они нас так не любят, — закричал он, — что мы им сделали? Где мы перешли им дорогу?
В голосе Вольфрамовича присутствовала радость. Но чувствовал ее один лишь Леша. Остальные просто не понимали.
— Я требую суда, — кипел вождь. — Справедливого, честного суда. Пусть все увидят нашу чистоту, нашу девственную чистоту. Никого не убили, не ограбили, не обманули. Все делаем открыто, все явно. Ничего ни от кого не скрываем. В суд! Немедленно в суд!
В суд, однако, не пошли. Зато пошли вечером в баню, а наутро пошли на выборы. Вождя на избирательном участке встречало великое множество журналистов. Он им рассказал пару анекдотов, отчего они развеселились. Вождь тоже был в приподнятом настроении, улыбался шире обычного, хлопал по плечу мужчин, брал за руку женщин. Потом отобедал в тесной компании партийцев в тихом уютном ресторане, где владельцем был один из сочувствующих планам консерваторов. Соответственно, за стол не платили. Позволили себе и водочки выпить, и большие полтавские котлеты съесть.
Вечером » после закрытия участков партийцы дружно направились в Кремлевский дворец, где должны были оглашаться итоги выборов.
Банкетный зал дворца смотрелся празднично. Играл военный оркестр. У каждой партии был свой отдельный стол, уставленный традиционной кремлевской жратвой — красной и белой рыбой, канапе с икрой, нарезкой языка и колбас и, конечно, салатом оливье. За другими столами сидели артисты, журналисты, разные люди генеральского положения. На огромных табло светились названия партий, участвовавших в выборах.
Семаго со товарищи уселся за отведенный им стол и принялся метать канапе с икрой себе в рот. Леша Берия случайно отбился от своей делегации и бегал по огромному залу, разыскивая стол консерваторов. Неожиданно его схватил за плечо Игорек с телевидения. Рядом с Игорьком как всегда стояла группа страждущих.
— Что, не замечаешь? — закричал он Леше, заливаясь смехом. — Зазнался… Ну что, два процента получите?
Леша развел руками вместо ответа.
— Тут мне голову пробили твоим фильмом. Кричат, что это только добавило вам популярности. Аналитики хреновы… Я им сказал: «Если Семаго больше двух процентов соберет, то я съем свою шляпу…»
Леша чуть было не сказал какую-то гадость, но Игорек не дал ему паузы.
— Видишь, какая сегодня мощная тусовка. Весь мир транслирует. А кто придумал? А… А… Понятно, кто придумал. Это тебе не врать, что ты автор фильма. Обманывать бедного старика. Сказал бы сразу, что ты от Семаго. Я бы с тебя хоть денег содрал. А так мне об этом люди в погонах докладывают. Обмануть меня решили с Леной… Но мне наплевать. Ты меня знаешь. Я любого обхитрю и без трусов оставлю.
Берия молчал. К Игорьку подбежала какая-то блондинка и отвлекла его. Берия поплелся искать своих, долго ходил, пока не увидел вождя, подливающего себе шампанского.
— Мой дедушка, — рассказывал вождь, — умер еще в Гражданскую войну. Пошел в баню, вышел на мороз, простудился и умер. Бабушка пережила его надолго. Бабушки вообще более живучие, чем дедушки. Потому что бабушки доводят дедушек, и те бегут куда глаза глядят. Бегут, к примеру, в баню, получают там воспаление легких и умирают. А бабушки в баню не ходят, они часто вообще не моются, поэтому не болеют.
— Внимание, внимание, — объявили в зале. — Внимание на экраны. Передаем первые результаты.
На больших экранах замелькали цифры.
— Внимание, внимание, — заговорил диктор, — передаем предварительные результаты. Сахалинская область.
В зале установилась тишина.
— Первое место — Консервативная партия, сорок три процента избирателей, второе место — Демократическая альтернатива, десять процентов.
— Есть, — завизжал Вова Сокол и сделал баскетбольный прыжок вверх. — Есть. — Вова свалился на колени и застучал кулаками по паркету. — Есть. Мы их порвали… порвали, как дешевую шлюху. Шеф — молодец.
Вождь садистски улыбался.
— Рано радоваться, Сахалин — не вся Россия, — заметил Александр Михайлович Чеховский, — там вообще мало избирателей.
— Но это отличный результат, — парировал Конрад Карлович. — А вы всегда пытаетесь все обо-срать.
— Я в отличие от вас реалист, не лижу задницу начальству, — завелся Чеховский. — В России восемьдесят девять областей.
— Внимание, внимание, — раздался голос диктора. — Предварительные результаты по Амурской области. Первое место — Консервативная партия, пятьдесят один процент, второе место — Демократическая альтернатива, четырнадцать процентов.
— Йес, — заорал Вова Сокол и запрыгал вокруг стола. — Наливайте водки. Упьемся сегодня вусмерть.
— Что вы на это скажете, уважаемый? — торжествовал Конрад Карлович.
— На Дальнем Востоке живет мало людей, — отвечал Чеховский. — В больших городах Европейской части мы не победим, особенно в Москве и Питере.
— Хорошо, не победим. Но процентов двадцать соберем, — кричал Карлович.
Объявили результаты по Приморью. Консервативная партия снова оказалась на первом месте с большим отрывом. В зале началась настоящая паника. Кроме стола консерваторов, где Вова Сокол создавал праздничное движение. Всех словно ударило током. Люди вскакивали с мест, собирались группками, срочно звонили по телефону. Больше других носился Игорек. Как обычно в сопровождении группы товарищей. Игорек явно был невесел, а потом и вовсе ускакал из зала.
— Внимание, внимание, — раздался голос диктора. — В связи со сбоями в компьютерной системе поступление информации о выборах временно приостанавливается.
— Что за дела? — зарычал Сокол. — Козлы, что там они, одурели?
— Безобразие, — подхватил Карлович.
— Все, граждане, — сказал вождь, — вот именно теперь я хочу поздравить нас. Мы победили. Компьютерная система не зря дала сбой. Все. Они увидели провал. Они не знают, что делать. Перезваниваются сейчас. Но поздно.
— Да, суки, поздно, — воскликнул Вова, — мы им воткнули.
— Сейчас наступает самый трудный период в нашей жизни, — продолжал вождь. — Мы победили. И этого нам никто никогда не простит. Нас будут теперь преследовать и топтать, пока не убедятся, что мы не опасны. Мы должны проявить чудеса хитрости, чтобы обыграть целую систему. Ведь с этого момента все против нас: и коммунисты, и демократы, и чиновники. Проблемы начнутся с завтрашнего утра. Но у нас в запасе ночь. Разрешаю этой ночью все. Это наша ночь. Мы победили.
Вождь схватил за задницу пробегавшую официантку:
— Как тебя зовут?
— Катя, — испуганно ответила официантка.
— Чем у нас закончилось в прошлый раз, Катя? — воскликнул вождь. — Зачем ты меня выкинула сонного из своей квартиры? Ты же живешь на Речном?
— Нет, в Бирюлево…
— Неважно, я всегда путал районы Москвы. Из-за этого не могу быть мэром. Топографический кретинизм… Катя, ты едешь сегодня с нами, с победителями. Секса будет столько, сколько ты имела за всю свою предыдущую жизнь.
— Я на работе… — вяло отбивалась подавленная Катя. — Я вас не знаю.
— Я отменяю твою работу. Как лидер победившей партии завтра я назначу тебя директором кремлевской столовой. Ты лично будешь носить мне валованы с икрой.
— Свежей черной икрой, — облизнулся Вова Сокол.
— Да, еще ты будешь массировать мне пятки и возглавлять Министерство культуры. Вечером ноги жутко устают, нужен массаж. Заодно доложишь о состоянии дел в области культуры, про музеи мне расскажешь, про театры разные. Сейчас министр — лысый мужик, он меня раздражает, у него лысина потеет и блестит. И вообще, надо совмещать простые и сложные профессии. Чтобы министры не теряли голову, их надо одновременно использовать на простой работе. Например, мой массажист может быть министром труда, парикмахер — министром внутренних дел.
— Фу, мусор прическу испортит, — скривился Вова.