их личной географии.
Работая с четырьмя возвышенными состояниями ума, стоит включить в медитацию народ, который вы таким образом «узнаете». Распространите на него свое дружелюбие, сострадание, сорадование и невозмутимость. Подумайте о замечательных качествах страны или традиции, которую изучаете, ощутите благодарность за ее вклад в человечество. Однако не забывайте и об ее бедах, неудачах и преступлениях. Распространите на них свое сострадание. Вспомните о миллионах людей, которые причастны к этой традиции или являются гражданами этой страны: у каждого из них своя история и свои тяготы. Пожелайте им всего, чего желаете себе. И наконец, отнеситесь к ним с упекшей: их традиции могут быть столь же небезупречны, сколь и ваши, но это не мешает вам чувствовать к ним дружелюбие, сострадание и сорадование.
После того как перед вами начали раскрываться сложность и многогранность чужой страны или традиции, настало время приступить ко второму упражнению. Здесь затрагиваются вопросы еще более тонкие. Обратитесь к Библиографии в конце книги и найдите раздел под названием «Забота обо всех». В нем я перечисляю некоторые работы, посвященные нынешнему напряжению между Западом и исламским миром – теме крайне актуальной, по которой у большинства людей есть свое мнение. Сначала прочитайте названия и прочувствуйте спектр обсуждаемых вопросов. Затем выберите одну книгу, которая, как вы ожидаете, отражает вашу точку зрения, а затем – книгу, которая предположительно стоит на иных позициях. Опять-таки вам не обойтись без науки сострадания и принципа милосердия. Помните, как мало мы знаем. По ходу чтения отмечайте для себя, в чем оба автора изменили ваш подход.
Не переходите к следующему шагу, пока не почувствуете, что ваша точка зрения начинает меняться. Разумеется, я не призываю отказываться от всех прежних мнений: скорее, уместно здоровое недоверие к тому, что Будда называл «слухами». В течение этого шага вы ведете сократический диалог с самим собой, порываете с жизнью без исследования и опасными племенными стереотипами.
Перед тем, как вы будете готовы сделать следующий шаг, возможно, вы захотите регулярно читать следующий буддийский текст. Он очень древний и замечательно увенчивает разговор о четырех возвышенных состояниях ума.
Пусть все существа будут счастливы!
Слабые и сильные, высокие, средние и низкие,
Маленькие и большие, зримые и незримые,
Далекие и близкие, родившиеся и еще не родившиеся —
Пусть все будут совершенно счастливы! Пусть никто никому не лжет и никого нигде не презирает.
Пусть никто из гнева или ненависти не желает зла ни одному существу!
Будем любить все существа, как мать —
своего единственного ребенка!
Пусть наши любящие мысли наполнят весь мир,
вверх, вниз и вширь —
Без границ; наша любовь не знает препятствий, —
Беспредельная добрая воля, направленная на весь мир, Неограниченная, свободная от ненависти и вражды.
Стоим ли, идем ли, сидим ли, ложимся ли,
Доколе бодрствуем, мы должны развивать эту любовь в своем сердце.
Это благородный образ жизни.[202]
У нас есть долг и перед своей страной, и перед другими странами: углублять свое знание и понимать соседей.
В мировом сообществе конфликт редко бывает виной какой-либо одной стороны.
Углубляйте свои знания: займитесь изучением культуры или истории какой-нибудь страны, попробуйте понять другую религию. Вы убедитесь, что узнавать другие народы и традиции непросто. Обязательно найдутся вещи, которые непонятны, а то и неприятны. Медитируйте на полученные знания!
Шаг одиннадцатыйУзнавайте
В очень несчастливый период жизни Кристине Нобл (р. 1944) приснился удивительный сон: «По грязной дороге бегут голые ребятишки. Они убегают от напалмовых бомб, у одной девочки в глазах застыло такое выражение, что я беру ее на руки, защищаю и несу в убежище. А над детьми горит белый свет, на котором виднеются буквы: “Вьетнам”».[203] С того момента Кристина была убеждена: непонятным для нее образом ее судьба связана с Вьетнамом, и однажды она будет работать с тамошними детьми.
Неудивительно, что сон произвел на нее такое впечатление. Ей выдалось очень тяжелое детство: даже сейчас, сорок лет спустя, при воспоминаниях у нее подступает комок к горлу, а в голосе появляется оттенок страха.[204] В двенадцатилетнем возрасте она стала ребенком дублинских улиц. Зимой спала в общественных туалетах, а летом под кустами в Феникс-парке. Она все время была голодна: как-то зашла в храм и стала есть подтеки воска со свеч перед статуей Христа. Священник увидел и выставил ее вон. Однажды ее изнасиловали двое мужчин. Когда они ее бросили потом на улице, в разодранном платье, истекающую кровью, с лицом в синяках и кровоподтеках, девушку пронзила мысль, «страшное осознание, что идти не к кому. Мне нужен был хотя бы один человек, который не будет считать, что я грязная, что я почти животное».[205] После того раза Кристина забеременела, ее поместили в учреждение, а ребенка отобрали. В конце концов несчастной удалось попасть зайцем на пароход и добраться до Англии. Там она жила с греком по имени Марио, который плохо с ней обращался, но подарил ей трех детей. В то время ей и приснился сон.
Жизнь Кристины изменилась к лучшему, когда она ушла от Марио и с помощью нового партнера открыла бизнес в сфере общественного питания. И все же она не колебалась в своем убеждении, что призвана работать с детьми во Вьетнаме. В 1989 году, почувствовав, что время пришло, она отправилась в эту страну. Однажды она наблюдала, как две нищие девочки играют в уличной грязи. Одна из этих девочек улыбнулась ей и попыталась ухватить за руку. И тут на Кристину нахлынули воспоминания, воспоминания, которые она хотела прогнать и подавить. Она, было, зашагала прочь с мыслью: не хочу больше горя, не хочу больше трудностей. Однако в голове стучало: «Нет разницы между ирландской канавой и вьетнамской канавой. По большому счету, это одно и то же». Внезапно прошлое и настоящее сошлись воедино, и Кристина осознала: вьетнамская девочка – это и есть ребенок, которого она видела во сне много лет назад. Плача, она так и осела в грязь. Она обняла детей и пообещала заботиться о них. Это стало поворотной точкой: «Здесь найдут разрешение боль, печаль и гнев моего ирландского детства. Я буду работать с уличными детьми Хошимина. Я останусь здесь. И здесь я найду счастье».[206]
Она все время была голодна: как-то зашла в храм и стала есть подтеки воска со свеч перед статуей Христа. Священник увидел и выставил ее вон
Отныне Кристина посвятила жизнь уличным детям Вьетнама. С помощью богатых бизнесменов она основала сиротский приют, а впоследствии в Лондоне – «Фонд Кристины Нобл», который собрал тысячи долларов. Это помогло ей открыть в Хошимине в 1991 году Детский медицинский и социальный центр (всего спустя два года после первого приезда в страну). Сейчас есть филиалы во Франции, Соединенных Штатах и Австралии. Когда она только взялась за дело, друзья говорили, что никаких перспектив у нее нет. «Один человек погоды не сделает», – уверяли они. Однако Кристина думала: «В юности мне нужен был всего один человек, который понял бы мои страдания… Один – это очень много». Жизнь доказала, что так оно и есть.[207]
Обратим внимание на момент узнавания. Когда Кристина взглянула в лицо ребенка, она увидела себя; она поняла, что нет никакого «мы» и «они»; по большому счету, это одно и то же. С чисто рациональной точки зрения звучит странно: между вьетнамской и ирландской канавами немало различий, и, казалось бы, Кристине логичнее помогать бездомным детям в Ирландии, а уж реальной связи между ней и вьетнамской девочкой и вовсе не было. Однако в ходе предыдущих шагов мы вырабатывали сочувственный подход, основанный на воображении больше, чем на логике. Мы увидели, что в страдании не одиноки: страдают все. Вместо того чтобы удаляться в эдакий внутренний дворец, наподобие того, в каком Будда провел юность, мы позволяем собственному несчастью и несчастьям других людей войти в наше сознание. Мы узнали, что нельзя выделять себя в особую, отдельную категорию. Вместо этого мы постарались культивировать шу (взаимность, великодушие), вдумчиво соотнося свои страдания со страданиями окружающих. В результате мы начинаем обретать то, что тибетские буддисты называют «неспособностью выносить вид чужих страданий»: мы ощущаем их почти столь же остро, сколь и собственные.
Перед нашим взором, пожалуй, проходит больше страданий, чем перед взором предыдущих поколений: каждый день потоки скорби льются на нас с экрана телевизора. От этого легко устать и начать закрываться: дескать, эти несчастья от нас далеко, а сделать мы все равно ничего не можем. Наверное, до своего сна Кристина видела и подсознательно запомнила знаменитый телерепортаж о том, как маленькая вьетнамская девочка убегает в ужасе от напалмовых бомб: больше любой политической речи этот образ настроил общественное мнение в Америке против вьетнамской войны. Она легко могла выбросить его из головы и сказать себе, что хватит с нее переживаний. Однако она подсознательно провела связь между собой и вьетнамским ребенком. Она не позволила себе забыть сон, словно знала в глубине души: это ключ, который выведет ее саму из лабиринта.