Я поворачиваюсь и смотрю на нее.
– Я не разглашал информацию, и никто из имеющих отношение к моему сайту этого тоже не делал.
Надеюсь, Мадлен сказала мне правду.
– Но кто-то же сообщил ее журналистам, – отвечает Барнздейл, подходя ко мне. – Иначе какого черта она оказалась вот здесь?
Она протягивает мне распечатку первой страницы утреннего выпуска «Сан он Санди». Там красуется фотография Лангдон.
– Я буду рада услышать ваши объяснения, мистер Харпер, как только вы будете готовы.
Утечка информации ее явно оскорбила. Я сбавляю тон.
– Я уже сказал, что не имею к этому ни малейшего отношения. Но я понимаю, что дело серьезное, и потому завтра утром добровольно явлюсь в участок.
Барнздейл ничего не отвечает, и я смотрю на нее.
– Разве эта заметка что-то меняет?
– Ничего. Кроме того, что ставит под сомнение все наше расследование.
– Лангдон мертва. Рано или поздно это должно было просочиться в прессу. Мой незаконный ночной допрос делу не поможет.
– Значит, вы предпочитаете, чтобы я вас немедленно арестовала?
Она непреклонна.
– На каком основании?
– Мы это уже обсуждали, мистер Харпер. Вы выдали себя за полицейского, забрали улику с места преступления. Мне продолжать?
Дэни Каш изучает свое отражение в собственных начищенных ботинках.
– Вам не нравится, что история вышла наружу, и вы наказываете за это меня.
– Вы сами облегчаете нашу задачу, мистер Харпер. Вы сказали, что убили бы Абигейл Лангдон, представься вам такая возможность. Ваша мать была одной из немногих, кто знал ее адрес.
Я понимаю, что у меня нет выбора.
Мы выходим из дома, и Дэни Каш подводит меня к задней дверце полицейской машины. Когда она открывает ее и я опускаю голову, меня ослепляет фотовспышка. Дэни помогает мне забраться внутрь, и я вижу объектив пресс-камеры, прижатый к стеклу.
– Это Барнздейл постаралась? – говорю я, отворачиваясь от окна.
Под светом уличных фонарей мы медленно отъезжаем от Хадли-Коммон. Я смотрю на парк и думаю о том изнурительно жарком и полном ненависти дне, который отбросил мрачную тень на всю мою дальнейшую жизнь.
Субботний вечер в Хадли ничем не отличается от таких вечеров в любом другом городке, и полицейский участок представляет собой печальное зрелище. На лавочке передо мной развалились трое пьяных, один из них – со ссадиной над правым глазом. Сообщив Барнздейл, что жду адвоката, следующие два часа я провожу в одиночестве в душной допросной. Дэни приносит мне кружку чая, но мы по-прежнему избегаем встречаться взглядами.
Примерно в третьем часу ночи появляется глава нашего юридического отдела Морган Тернер.
– Я так понимаю, у них ничего против вас нет, они просто пытаются что-то у вас выудить?
Я рассказываю ему о своей поездке в Фарсли.
– Значит, речь всего лишь о мелком правонарушении, да и чего еще можно было ожидать от вас в вашей ситуации? Вы были убиты горем и в отчаянии.
– И сделал то, что должен был бы уже сделать любой компетентный следователь.
– Этот аспект не стоит педалировать, пока мы не вытащим вас отсюда, – предупреждает Тернер. – Я хочу, чтобы вы не отвечали на вопросы без моего разрешения.
– Принято, – киваю я.
Дверь открывается; на пороге возникают Барнздейл и Каш. Меня моментально охватывает злость и обуревают нехорошие предчувствия. Дэни включает запись, детектив садится напротив меня.
– Давайте отвлечемся от сегодняшних событий и сосредоточимся на главном – убийстве Абигейл Лангдон. Мистер Харпер, знали ли вы до событий, имевших место в последние сорок восемь часов, что Абигейл Лангдон, позже известная как Дэми Портер, проживала в Западном Йоркшире, в городе Фарсли?
– То, знал или не знал мистер Харпер о местонахождении Абигейл Лангдон, не имеет отношения к делу, – говорит Тернер.
– Осмелюсь возразить, – парирует Барнздейл, открывая свой блокнот. – Цитирую: если бы я в то время знал, где Лангдон, я бы сам ее убил. Это ваши слова, мистер Харпер?
– Для протокола, сержант: эта женщина зверски умертвила брата мистера Харпера. Я бы скорее удивился, если бы на протяжении своей жизни он в ряде случаев не угрожал ее убить. Эти слова были просто выражением его вполне объяснимого горя и негодования.
Игнорируя реплику юриста, Барнздейл задает следующий вопрос:
– До сегодняшнего утра вы когда-нибудь посещали город Фарсли в Западном Йоркшире?
– Это тоже не имеет отношения к делу, сержант. Мистер Харпер имеет право посещать любой город как в Соединенном Королевстве, так и за его пределами. На него не наложены никакие ограничения.
– Мистер Харпер, вы знали, что ваша мать поддерживала связь с Абигейл Лангдон?
Тернер поворачивается ко мне, и я отвечаю:
– Нет.
– Но вы знали, что Элизабет Вокс общалась с Абигейл Лангдон?
– Элизабет Вокс не общалась с Лангдон.
– Значит, я ошиблась. Но вы знали, что она ездила в Фарсли?
– Нет, – снова отвечаю я.
– Точно?
– Мне только вчера стало известно, что миссис Вокс однажды посещала Фарсли. Это все.
Я свирепо смотрю на Дэни. Морган Тернер сжимает мою руку. Я делаю глубокий вдох и откидываюсь на спинку стула.
– Элизабет Вокс объяснила вам цель своей поездки в Фарсли? – продолжает Барнздейл.
– Нет, – отвечаю я.
– Она ездила в Фарсли несколько раз?
Морган Тернер поворачивается ко мне и кивает.
– Насколько мне известно, нет, – говорю я.
– Мистер Харпер, верно ли, что, по вашему мнению, Элизабет Вокс каким-то образом защищала своего мужа, его память?
– Это лишь предположение, – говорит Морган Тернер.
– Констебль, прочтите, пожалуйста, свою запись.
Дэни дрожащей рукой открывает нужную страницу блокнота.
– Читайте, констебль, мы ждем.
– Из разговора с ней у меня создалось впечатление, будто она его защищает или считает необходимым защитить его память.
Дэни дословно записала мою реплику.
– Что заставило вас думать, что Элизабет Вокс защищала своего мужа?
– Это было просто ощущение. Ничего конкретного.
– Вы знаете, от чего она могла его защищать?
– Нет.
– Мы ходим по кругу, сержант, – говорит Тернер.
– Хорошо, пойдем дальше, – говорит Барнздейл. – Вы знаете, кто сообщил вашей матери и Элизабет Вокс новые имя и адрес Абигейл Лангдон?
Я медлю, и Барнздейл решает меня поторопить:
– Мистер Харпер?
– Нет, – отвечаю я.
Не вижу смысла впутывать сюда Мадлен.
– Давайте-ка уточним, чтобы я была уверена, что поняла вас правильно. Вы встретились с Элизабет Вокс в пятницу утром?
– Да.
– Она сказала вам, что знала, кто такая на самом деле Дэми Портер, сказала, что ездила в Фарсли, а вы – журналист-расследователь, лауреат профессиональной премии – даже не подумали спросить, откуда ей все это стало известно?
– Детектив Барнздейл, к чему вы ведете? – спрашивает Тернер.
– Я просто прошу мистера Харпера помочь мне с установлением фактов.
– В таком случае я хотел бы отметить, что вытаскивать его сюда посреди ночи – не лучший способ наладить сотрудничество.
Барнздейл упирается ладонями в стол.
– Элизабет Вокс говорила вам, почему ее муж сбежал из Хадли?
– Сбежал? – отвечаю я, прежде чем Тернер успевает меня остановить. – Он не сбегал.
– Разве? Разве он не сбежал, боясь, что станет известно о его отношениях с Лангдон и Фэрчайлд?
Глава 54
На рассвете – после очередной четырнадцатичасовой смены – Коррин шла по ярко освещенной парковке. Прямо перед ней проехал грузовик, направлявшийся по берегу в сторону Дувра, и, пропустив его, Коррин накинула на голову капюшон ветровки. Небо было затянуто тучами, и она поплотнее закуталась в куртку, спасаясь от безжалостного пронизывавшего ветра, который дул с моря.
Покупателей в магазине не было. Когда она вошла и взяла корзинку, юный продавец лениво поднял голову от своего мобильника, но тут же вновь опустил ее – покупательница не вызвала у него интереса. Три недели непрерывных ночных смен изнурили Коррин, и в это утро она почувствовала, что ей просто необходимо выпить. Ночью стало плохо двум постояльцам. В обоих случаях – ничего серьезного, так что она даже подумала, что это приключилось из-за лососевого фрикасе, которое подавали на ужин. Молли все равно заставила ее занести обе истории в медкарты и не нашла ничего забавного в том, что в карте миссис Белл она написала «пронесло в 3:30». Перебранка с Молли по поводу уборки дерьма на время отвлекла Коррин от мыслей о Чаде и Дине, но этим утром ей требуется что-нибудь покрепче, чтобы перестать о них думать.
Она ненавидела свою работу.
Она ненавидела свою жизнь.
Заглянув в кошелек, Коррин увидела, что ей хватает на четыре банки скола[12]. Плюс булочка и кусок сыру, чтобы можно было съесть в постели сэндвич. Когда она брала с полки большую пачку чипсов с уксусом и солью, из кухоньки позади витрины с выпечкой донеслось:
– Тайлер, если мне придется выйти и распаковывать газеты самой…
Подросток закатил глаза и, сняв ноги с полки за прилавком, поплелся по залу. Вяло распечатав первую пачку газет, оставленных у входа в магазин, он буркнул:
– Уже делаю.
Из кухни пахнуло свежими булочками с пеканом и кленовым сиропом, и у Коррин аж слюнки потекли. Она пошарила в кармане в надежде, что там завалялась мелочь и ей удастся себя побаловать. Пусто. У нее, правда, еще осталась десятифунтовая банкнота мистера Талисбрука, однако ее тратить не хотелось. Можно было бы поставить обратно две банки скола, но этого она делать не собиралась.
Когда Коррин направилась к кассе самообслуживания, парнишка все еще, нагнувшись, возился с газетами. Лениво сканируя покупки, она взглянула в его сторону. И увидела это.
От кричащего заголовка на первой полосе «Сан он Санди» ее бросило в дрожь. Пришлось даже напрячь руку, чтобы удержать равновесие. Коррин заставила себя дышать, но оторвать взгляд от крупных букв она была не в силах.