Фильм «Слово» (1955) основан на пьесе Кая Мунка, драматурга, проповедника и мученика – во время войны этот смелый человек предал нацистов открытому проклятию, был арестован гестапо и убит. Пьеса в свою очередь основана на евангельской притче о воскрешении дочери старшины (начальника синагоги) Иаира. Иаир явился к Христу и просил его вылечить дочь, чтобы та не умерла. Прежде чем Христос успел дойти до дома Иаира, ему сказали, что 12-летняя дочь Иаира уже умерла. Тем не менее Иисус велел Иаиру: «Не бойся, только веруй». Войдя в дом старшины, Иисус взял покойную за руку и произнес: «Девица, тебе говорю, встань», что и произошло к «великому изумлению» окружающих.
«Не бойся, только веруй» – ключевые слова для Дрейера, который, как мы помним, верил в превосходство духа над телом и на этой идее построил свои версии суда над Жанной д’Арк и жизни Анны Педерсдоттер.
У героев фильма «Слово» масса проблем. Старый пастух Борген – уважаемый человек в селе, но по религиозным соображениям находится в оппозиции к местному портному Петеру Петерсену. Борген покровительствует местной церкви, Петер-портной возглавляет секту. У Боргена три взрослых сына. Старший, Миккель, женат на красавице Ингер, у них две дочери, Ингер глубоко беременна третьим ребенком (актриса Биргитте Федерспиль играла эту роль беременной), но, к сожалению для Боргена, Миккель – атеист. Средний сын, Йоханнес, сошел с ума в университете, где изучал философию Кьеркегора, и считает себя Христом. Младший сын, Андерс, хочет жениться на Анне – дочери Петера, сам Петер, естественно, против – создается замкнутый круг.
В течение всего фильма на экране – гиперреалистичная сельская жизнь, общее настроение не оставляет места ни богу, ни чудесам. Действие идет очень медленно, Дрейер принципиально использует длинные, тщательно отрепетированные план-кадры. Киновед Дэвид Бордуэлл цитирует Дрейера:
Я считаю, что длинный кадр – это кино будущего. Вы сможете делать фильмы из шести, семи, восьми кадров… Короткие сцены, быстрый монтаж, на мой взгляд, относятся к немому кино, но звуковое кино – это спокойный кадр средней продолжительности с непрерывным движением камеры[48][49].
История может происходить хоть в XIX, хоть в XX веке, пока в момент жаркой ссоры между Петерсеном и Боргеном, явившимся к нему сватать сына, мы не видим на экране телефон. Телефон звонит – это центральный переломный пункт фильма: у Ингер проблемы с ребенком…
Кульминация картины – сцена воскрешения Ингер. Единственным человеком, который верит в воскрешение – помимо Йоханнеса, конечно, – оказывается Марен, дочь Миккеля и покойной Ингер. Благодаря ей и происходит воскрешение: Йоханнес (он уже выздоровел и не считает Христом самого себя, так что его действия – акт веры, а не безумия) именем Иисуса Христа повелевает Ингер встать. Пастор порывается помешать богохульству, доктор его останавливает. Неверующий Миккель близок к истерике.
Важная деталь: согласно пьесе Кая Мунка, смерть Ингер была засвидетельствована не врачом, а так называемыми смотрителями покойных – специально избранными местными жителями, которые осматривали умерших людей и выдавали свидетельства о смерти, поэтому в финале зритель понимал, что Ингер не воскресла, а очнулась. Читаем в исходном тексте:
Марен. Ты бы поторопился, дядя.
Йоханнес. Дитя! Величайшее в Царстве небесном! О тебе я забыл. О да, дитя, в тебе спасение. Смотри же на свою мать, девочка. Когда я назову имя Иисуса, она поднимется. Смотри же на нее, дитя! И я приказываю тебе, ты, умершая…
Пастор. Я протестую! Отпустите меня, доктор. Я протестую. Выведите его! Он все еще безумен. Это возмутительно. Чудо не может произойти. И с этической, и с религиозной…
Йоханнес. Лицемер, сам того не ведая, ты в церковном облачении служишь Сатане, ты парализуешь мою силу. Ты всегда преследовал пророков и побивал камнями апостолов. Вон отсюда!
Пастор. Я не отступлюсь. Я нахожусь здесь по долгу службы.
Йоханнес. Ну, ладно. Оставайся здесь по воле государства, только не по воле Бога. Услышь же меня, Отец мой небесный, вручи мне Слово, Слово, что Христос добыл для нас с небес, Слово, созидающее, животворящее, вручи мне его сейчас! Услышь меня, ты, умершая! Во имя Иисуса Христа, разверзающего могилы, по истинной воле Божией, вернись к жизни! Тебе говорю, женщина, встань!
Миккель. Ингер!
Борген. Боже всемогущий!
Ингер. Ребенок? Где он? Он жив?
Миккель. Да, Ингер, да, он живет в доме Божием, но ты живешь со мной, со мной, со мной.
Борген. Господи, прости меня, прости меня, я человек грешный.
Петер. Миккель, это древний Бог, из времен Элии, всегда тот же Бог. Аллилуйя!
Пастор. Да, но это… это физически невозможно. Это не может произойти.
Доктор. Система со „смотрителями покойных“ должна быть уничтожена[50].
Из фильма Дрейера реплика о «смотрителях покойных», как и большая часть текста пьесы, удалена, так что в финале мы видим настоящее воскрешение. На лице Йоханнеса появляется очень мягкий свет из отдельного источника. Вообще, весь фильм решен в очень мягком светотональном рисунке, но свет в нем очень важен; Дрейер использовал более 20 источников света в кадре. Марен улыбается, ее лицо тоже светлеет – мы видим, что девочка не просто верит в воскрешение матери, а абсолютно убеждена в том, что она должна воскреснуть, и ждет, когда наконец дядя Йоханнес займется делом… Сцена воскрешения решена так, как, видимо, и должны на самом деле воскресать умершие люди, если бы они и вправду воскресали, – после почти незаметного движения рук; когда же открываются глаза Ингер, ее лицо тоже светлеет.
Исключительно экономен, минималистичен в своих знаковых фильмах «Дневник сельского священника» (1951) по одноименному роману Жоржа Бернаноса и «Приговоренный к смерти бежал, или Дух веет, где хочет» (1956) по мемуарам Андре Девиньи «Приговоренный к смерти бежал» французский режиссер Робер Брессон.
Герой фильма «Дневник сельского священника» получил свой первый приход, но, несмотря на все благие намерения, так и не смог повести за собой прихожан в силу собственной душевной и физической немощи. Это фильм о том, что веры, намерений и желаний недостаточно для спасения. Фильм решен в самой простой линейной композиции, события следуют одно за другим, главный герой постоянно присутствует на экране.
Фильм «Приговоренный к смерти бежал, или Дух веет, где хочет» очень похож на «Дневник сельского священника» – он тоже решен в формате линейной драматургии (если не считать документального пролога). Съемки проходили в реальной тюрьме Монлюк, из которой бежал автор книги, Андре Девиньи. Списанный с реального Девиньи, герой картины, французский офицер Фонтен (Франсуа Летерье), использует все силы для того, чтобы на ходу разработать и осуществить практически безнадежный план побега из немецкой тюрьмы, хотя буквально каждый его день может стать последним. Работа Фонтена заключается в том, чтобы каждый день расширять «окно возможностей» хотя бы на миллиметр: ему нужно научиться открывать наручники, украсть ложку, сделать из нее стамеску, выходить из камеры, делать веревки и крюки (Девиньи был консультантом и одолжил Летерье на время съемок свои подлинные веревки и крюки).
Перед побегом в камеру к Фонтену подсаживают еще одного заключенного, Жоста. Он может оказаться шпиком. Убить его или бежать вместе с ним? Во время побега Фонтену приходится убить часового, но эту сцену Брессон нам не показывает – мы видим, как Фонтен спускается по веревке, выжидает момент, когда звуки поезда смогут заглушить крик часового, по-кошачьи прыгает за угол, возвращается, помогает спуститься Жосту, и только после этого нам показывают силуэт мертвого часового. Таким образом, этот фильм – о добродетели усердия и терпения, которые ведут к спасению.
Шведский режиссер Ингмар Бергман, один из крупнейших кинематографистов XX века, пришел к фильмам описываемого периода, которые можно отнести к притчевому кино, – «Седьмая печать» (1957) и «Девичий источник» (1960) на втором десятке лет своей работы в театре и кино. Главная тема обоих фильмов – кризис религии и поиск истины. Для Бергмана было исключительно важно абсолютно точно донести до зрителя именно то, что он хотел, поэтому режиссер почти всегда сам был сценаристом или соавтором сценариев своих фильмов. Оба фильма построены на основе линейной драматургической структуры с параллельным повествованием. Важная особенность фильмов Бергмана – он не объясняет и не комментирует то, что видит зритель, и тем более не делает за него никаких выводов. Бергман задает вопросы, ответы же зритель должен найти сам.
Широко известно, что исходную идею «Седьмой печати» – шахматную партию между рыцарем Антониусом Блоком, которого играет Макс фон Сюдов (в будущем – один из любимых актеров Бергмана), и Смертью (Бенгт Экерут) – Бергман позаимствовал из шведской фрески XV века «Смерть, играющая в шахматы». Также существует мнение, что фильм придуман и снят под влиянием картин Карла Теодора Дрейера «Страсти Жанны д’Арк» и «День гнева», на что указывает тема охоты на ведьм и казни на костре, и фильмов Акиры Куросавы «Расёмон» (1950) и «Семь самураев» (1954), с которыми «Седьмую печать» роднят и преимущественно натурные съемки, и жесткий светотеневой рисунок, и тема неопределенности фильма «Расёмон», и драматургическая структура «Семи самураев», которая начинается с подбора команды и кончается смертью большей части этой команды.
В первой сцене фильма два человека неподвижно лежат на мрачном предутреннем берегу – это Антониус Блок и его оруженосец Йонс, которого играет другой любимый актер Бергмана, Гуннар Бьёрнстранд. Глаза рыцаря открыты, он сжимает в руке меч. Йонс кажется мертвым, так крепко он спит. Антониус Блок умывается морской водой и пытается сотворить молитву, но его выдают глаза – ему не до благочестивых мыслей, он глубоко уязвлен сомнениями. Появление Смерти для него – неожиданный шанс на склоне лет (фон Сюдову в период съемок было 27 лет) узнать правду об устройстве мира, раз и навсегда решить для себя вечные вопросы. «Я хочу познанья! Не веры, не предположений, но познанья! – позже скажет он Смерти, притворившейся священником в исповедальне. – Я хочу, чтобы бог протянул мне свою руку, открыл мне свое лицо и заговорил со мною… Нельзя жить перед лицом смерти, сознавая, что все на свете – ничто… Мы создаем образ собственного страха, и этот образ называем богом».