В «Доводе» Нолан демонстрирует собственно перемещение во времени – путем инвертирования движения всего окружающего мира или отдельных персонажей и объектов. Эта техника не нова – обратный показ событий вместе с обратной съемкой появился вместе с кино 125 лет назад в фильме братьев Люмьер «Разрушение стены». Но обратное движение персонажей в кадре чаще использовалось как комический спецэффект, а в «Доводе» Нолан научился показывать его как завораживающий, мистический процесс, который существенно оживил оба эпизода в аэропорту Осло, до предела накалил сцену гонки по магистрали Лаагна теэ в Таллине и придал совершенно эпический характер кульминационному эпизоду битвы в вымышленном сибирском городе Стальск-12.
Впрочем, главное в «Доводе», как и в любом произведении, авторы которого рассчитывают на то, что об их детище останется память в поколениях, – управляющая идея, «то, о чем на самом деле кино». «Довод» – это фильм о том, что, делая, что должно, можно стать главным героем. Но, кроме того, это еще фильм о том, что наивысшая ценность нормального мира – это когда мама может спокойно и ничем не рискуя быть со своим ребенком. Так что «Довод», пусть в нем не так много настоящих инноваций, – один из самых вдохновляющих и при этом гуманистических фильмов Кристофера Нолана.
Глава 5Драматургия меняется, сценаристы экспериментируют. Из чего выросли «Дюнкерк» и псевдодокументальное кино
Новый виток – кольцевая композиция
Первые опыты
Британский режиссер Джордж Альберт Смит использовал инновационные операторские и монтажные приемы как для повышения выразительности фильмов, уделяя внимание выражению лиц героев или пытаясь управлять эмоциями зрителей, так и в качестве трюка. Он первым или одним из первых снял фильм, сюжет которого построен на сопоставлении одних и тех же героев в прошлом (или в воображении) и в настоящем – «Позволь мне снова помечтать» (1900). В фильме используется абсолютно инновационный для первых лет кинематографа прием – Смит меняет два крупных плана через расфокус, и оказывается, что веселая парочка (Том Грин и Лаура Бэйли), которую зритель наблюдал первые полминуты, не более чем сон одного из супругов (или воспоминание о бурной молодости), а реальность в супружеской постели с ночными чепчиками куда скучнее.
На примере фильма, состоящего из двух сцен, впрочем, сложно говорить о драматургической композиции. Поэтому перенесемся в Германию конца 1910-х годов, то есть в то время, когда оформилось такое важное и определяющее для всего кинематографа явление, как немецкий экспрессионизм. Революция, бегство кайзера Вильгельма II и капитуляция в войне были крайне травматичным опытом для всей немецкой нации – война, на которую вдохновил свой народ кайзер, не принесла ничего, кроме 2 млн мертвых солдат, экономического краха и глобального унижения. Люди искусства не могли не отрефлексировать эти чувства.
Экспрессионизм возник в противовес импрессионизму – направлению, представители которого отображали свое впечатление, часто пассивное, от окружающего мира. Экспрессионисты выражали собственные переживания, воспроизводя действительность через эмоции, порожденные этой действительностью. Кризисное сознание художников помогало экспериментировать со смещением реальности и отображать жизненные страхи в виде мистических существ или более реалистичных злодеев.
Послевоенная ситуация в бывшей Германской империи, которая стала Веймарской республикой, также способствовала развитию кризисного сознания. Экономика страны была крайне нестабильной, с резким контрастом между очень богатыми людьми и полунищими массами. Это болезненное состояние, внутренние страхи и эффекты искаженного сознания так и просились на пленку.
Правда, когда чех Ганс Яновиц и австриец Карл Майер писали сценарий к фильму «Кабинет доктора Калигари» (реж. Роберт Вине, 1920), который стал манифестом немецкого экспрессионизма, соединив в себе целый ряд экспрессионистских идей (о смертельном безумии, о мании убийства, о злой воле, о сомнамбуле, не ведающей, что она творит), они все же создавали историю, происходящую в модальности реального времени. История зловещего доктора Калигари (Вернер Краус), подчинившего себе несчастного сомнамбулического Чезаре (Конрад Фейдт), которого он заставлял убивать людей, должна была разворачиваться в настоящем времени. Разумеется, история была горьким отражением немецкой действительности, в которой целый народ с конца XIX века был постепенно подчинен воле кайзера и идее великой державы, а в 1914 году отправлен на войну, завоевывать другие народы. Калигари олицетворял кайзера, а Чезаре – немецкий народ.
Однако продюсер Эрих Поммер и режиссер Роберт Вине изменили (режиссер Фриц Ланг утверждал, что по его совету) замысел сценаристов – у истории появились пролог и эпилог. Пролог отсняли в более или менее реалистично оформленном павильоне – во всяком случае, деревья в парке, где главный герой истории Франц со своим собеседником ведут странную беседу о духах и где гуляет Джейн, бывшая невеста Франца, похожи на настоящие. Из парка мы перемещаемся в модальность воспоминаний Франца – в тот самый перекошенный городок Хольстенвалль, где и происходят основные события фильма.
Уникальное изобразительное решение для «Кабинета доктора Калигари» создали живописцы-экспрессионисты из берлинской группы Der Sturm под руководством Германа Варма – впоследствии он же работал над декорациями к фильму Карла Теодора Дрейера «Страсти Жанны д’Арк». Декорации, выполненные художниками-авангардистами, своей асимметричностью, своей жуткой кособокостью с резкими контрастами светлых и темных тонов создавали у зрителей «Кабинета доктора Калигари» максимальный дискомфорт. К тому же художники изобразили на декорациях не только детали обстановки, дома, дороги и деревья, но и весь светотеневой рисунок, включая освещенные места, тени и градиенты. Особо контрастный дизайн группы Der Sturm позволил кинематографистам создать для фильма мрачную, затягивающую атмосферу – даже надписи были выполнены в той же угловатой, некомфортной манере.
Заканчивался фильм крайне неожиданным образом – в настоящем времени Франца хватали санитары, и главный врач психиатрической лечебницы (все тот же Вернер Краус) констатировал помешательство главного героя. Оказывалось, что Франц придумал всю эту историю с Калигари, – это его сумасшедший бред!
С учетом пролога и эпилога история несколько теряла в своем разоблачительном пафосе (успех фильма в любом случае был сенсационным во всей Европе и в США) – зато картина приобрела принципиально новую для кино нелинейную драматургическую композицию. Но как ее трактовать? Является ли сюжет с доктором Калигари интегральной частью повествования, иллюстрирующей безумие Франца? Или основной сюжет вставлен между прологом и эпилогом, которые не имеют к нему никакого отношения? В первом случае мы говорим о кольцевой драматургии, во втором – о рамочной.
Кольцевая драматургическая структура – структура, в которой сюжет произведения возвращается к одному и тому же участку повествования.
Рамочная драматургическая структура – структура, в которой история обрамлена независимым действием, не входящим в нее.
Принципиальная разница между ними в том, что «рамка» истории не является частью сюжета (так же как рамка, в которую вставлена картина или фотография, не является частью изображения), в отличие от кольцевого эпизода.
В конце концов кольцевая композиция стала нормой для детективного жанра. Видимо, первым ее задействовал Марсель Карне – французский режиссер, принадлежавший к направлению поэтического реализма, – в фильме «День начинается» (1939). О фильмах Марселя Карне иногда говорят, что это первые «фильмы-нуар» (от французского noir – черный), появившиеся еще до официального рождения этого жанра.
«День начинается» очень похож на нуар – и это один из первых фильмов с кольцевым эпизодом, к которому мы возвращаемся до тех пор, пока мотивы главного героя не станут окончательно ясными. Рабочий-литейщик Франсуа (Жан Габен) убивает героя по имени Валентин (Жюль Берри) и запирается в своей квартире. Пока полиция берет дом в осаду и решает, что дальше делать с Франсуа, тот вспоминает, как он попал в это положение. Мы смотрим три больших флешбэка, которые рассказывают о любовном треугольнике, в который оказался вовлечен Франсуа, узнаем о роковой роли, которую в этих отношениях сыграл Валентин, и, наконец, видим убийство Валентина. После этого мы возвращаемся в модальность реального времени и видим закономерное завершение истории – не дожидаясь штурма, обреченный Франсуа совершает самоубийство…
Запутанность детективных историй поощряла драматургов к тому, чтобы пользоваться новым достижением драматургии. В фильме «Бульвар Сансет» Билли Уайлдера (1950) главный герой в начале фильма уже мертв, и его закадровый голос начинает рассказ. Сцена, начатая в прологе, продолжается в финале. Кольцевую драматургическую композицию с продолжительной экспозицией, к которой герои в течение всего произведения возвращаются, часто называют детективной, потому что именно по такой схеме написаны многие детективы, отсюда и следует название типа композиции[54].
Властелины колец
Выбор драматургической композиции должен определяться не прихотью сценариста, а необходимостью. Поэтому хотелось бы предостеречь от ситуаций, когда использование кольцевой (или какой бы то ни было) композиции превращается в самоцель, как в фильмах «Анна» Люка Бессона (2019) и «Джентльмены» Гая Ричи (2019).
Совершенно невозможен без кольцевой композиции, например, фильм «Спутник» (реж. Егор Абраменко, 2020); в кольцевом эпизоде, который происходит с главной героиней (Оксана Акиньшина) в прошлом, – ключ к пониманию ее характера. А в мини-сериале «Ход королевы» (реж. Скотт Фрэнк, 2020) кольцевая сцена, с которой начинается фильм, – главная героиня Бет (Аня Тейлор-Джой) просыпается после бурной ночи в парижском отеле и едва не опаздывает на шахматный турнир с советским чемпионом мира – казалось бы, не так уж и нужна, в романе Уолтера Тевиса, по которому поставлен фильм, ее нет. Однако она задает зрителю нужный настрой – в течение шести серий мы следим за развитием характера главной героини и в то же время ждем, когда в целом линейный сюжет доберется до парижских событий, которые оказываются лишь репетицией главной битвы, ожидающей героиню в седьмой, заключительной, серии.