Он поднялся со своего трона и принял ту драматическую позу, которая уже не раз на протяжении нашей дуэли свидетельствовала о том, что он готов идти ва-банк.
— А теперь, — произнес он не лишенным пафоса голосом, — я намерен сообщить вам нечто сенсационное, нечто невероятное, чего вы от меня еще не слышали.
Вот хитрец. Одно слово, Оригинальный. Опять оставил меня в дураках. Я понятия не имел, какой козырь еще был припрятан у него в рукаве, но мне было все равно. Он сделал это. Он победил. Он лучший из лучших.
Тут он сорвал с себя гладиаторскую мантию и с размаху швырнул ее мне под ноги:
— Я сдаюсь. Ты победил, поздравляю.
С этими словами он гордо покинул сцену.
Дуэль закончилась.
Хаос. Что тут началось! Кто-то вскочил и помчался к тотализатору поскорее получить выигранные деньги, кто-то бросился на сцену носить меня в честь победы по Мегатеатру. Я только успел заметить, как Вольцотан Смейк что-то рявкнул своей свите, выразительно указав в мою сторону. Гемлут нервно комкал шляпу, а потом меня подхватила толпа.
Я, словно бумажный кораблик, заплясал на волнах из тысячи рук. Меня раскачивали, бросали из стороны в сторону. Ничего не поделаешь, таков древнейший гладиаторский ритуал. Подобное со мной проделывали нередко, но такого неистовства я все же не помнил. Они трясли меня, как тряпичную куклу, хватали за лапы. Толпа просто взбесилась, я боялся, что они в конце концов разорвут меня на части.
На каждой лапе у меня висело по парочке зельцев, они тянули в разные стороны. Я уже не сомневался, что меня четвертуют, как вдруг земля задрожала.
Сначала никто не обратил на это внимания. Землетрясения в Атлантисе случались довольно часто, тем более что это было совсем слабое, — подумаешь, погремело немного, потрясло, вокруг и так все ходило ходуном. Только грохот этот вскоре превратился в опасный клокочущий рев. Зельцы отпустили меня, я рухнул на землю.
Земля тряслась с такой силой, как еще ни разу за все время моего пребывания в Атлантисе. Все вокруг смешалось, часть стены Мегатеатра рухнула. К счастью, здание не имело крыши, иначе без жертв было бы не обойтись. А так упавшими в зал колоннами придавило только бак с кукурузой. Брызгами горячего жира накрыло парочку йети, но этим толстокожим разве что-нибудь сделается…
Громче всех вопили натифтофы и длинноногие берты. Гигантская трещина разрезала лестницу и арену, проглотив несколько сидений и часть сцены вместе с измерителем громкости аплодисментов. Ослепительная синяя молния вырвалась оттуда и спустя мгновение исчезла в темном ночном небе.
Потом вдруг все снова стало тихо.
Кто-то тронул меня за плечо:
— Идем, га, надо сматываться!
Это был Гемлут. По пути в гримерную, куда мы поспешили, чтобы забрать кое-какие вещи, он сообщил мне, что Смейк вне себя от ярости.
— Придется бежать из Атлантиса. Он наверняка проиграл на тебе кучу пирас.
— Знаю.
— Знаешь?!
— Да. Потом объясню. Хватаем вещи и делаем ноги. Мне нужно хотя бы переодеться, в этой мантии далеко не уйдешь.
Мы бежали по темному коридору под Мегатеатром. Факелы на стенах не горели, их, видимо, потушило обвалившейся штукатуркой или же ветром, который всегда поднимался в Атлантисе во время землетрясений.
Я толкнул дверь гримерной. Гемлут чиркнул спичкой, чтобы мне посветить. Быстро сбросив мантию, я схватил обычную свою одежду.
— Что мы теперь будем делать, га? — поинтересовался Гемлут.
— Понятия не имею.
— У нас даже нет денег, га. А у Смейка повсюду свои люди. Нет, далеко нам не уйти.
— Значит, уйдем в канализацию.
— Там же люди-невидимки!
— Ну и что? Ты видишь другую возможность?
В дверь постучали. Мы оба испуганно замерли.
В гримерную просунулась голова Смейка:
— Можно войти?
И в тот же миг гримерная наполнилась йети и зельцами. Румо, верный бык Смейка, застыл в дверях, освещая комнату потрескивающим факелом.
— Как хорошо, что мы застали тебя, сынок! Неужели ты хотел уйти, не отпраздновав с нами победу?
Вольцотан был ласков и обходителен как никогда.
— Только платить за все придется тебе. У меня, знаешь ли, совсем туго с деньгами.
— Смейк, пойми, — начал оправдываться я, — я не виноват, он меня завел, я…
— У меня не просто туго с деньгами, — горько вздохнул Смейк, — я разорен. Я поставил на Факира не только наличные, но и все, что у меня было, все свое состояние: дома, бизнес, акции. Я потерял все. И все потому, что ты, мой мальчик, отказал мне в крошечном одолжении.
— Но послушай, Смейк, я верну тебе все, я отработаю…
— Мой милый мальчик, неужели ты не понимаешь, что твоя гладиаторская карьера закончена. После сегодняшнего выступления у тебя больше не осталось соперников. Ты побил самого Нусрама Факира. Кто же согласится сражаться с тобой? Кто согласится ставить деньги на кого-нибудь, кроме тебя? Дуэли с твоим участием больше никому не интересны.
Надо же. Об этом я как-то не думал.
— Не бойся, я не стану тебя убивать. Нет, это было бы слишком просто. Я хочу, чтобы ты познал преисподнюю на Земле. Я пошлю тебя в адскую душегубку.
В адскую душегубку?
АДСКАЯ ДУШЕГУБКА. Простонародное название машинного отделения гигантского корабля «Молох», курсирующего в водах Замонианского океана. Считается, что внутренности этого легендарного океанского гиганта всецело занимает одно огромное машинное отделение, оснащенное тысячами и тысячами прожорливых топок, в которых необходимо непрерывно поддерживать огонь, чтобы обеспечивать движение корабля. Температура внутри адской душегубки почти такая же, как в сауне, а условия труда там совершенно невыносимые — по причине полного отсутствия поддержки и взаимовыручки в коллективе и крайне немилосердной системы штрафов и наказаний. Выражение «адская душегубка» уже давно употребляется жителями Замонии в значении чистилища или же для обозначения самых тяжелых условий жизни («это была адская душегубка»). Некоторые недалекие педагоги поминают адскую душегубку, дабы приструнить непослушных детей («придется отправить тебя в адскую душегубку»).
Подлинных научных доказательств существования адской душегубки, однако, не существует, поскольку еще ни одному ученому не пришло в голову заниматься изучением «Молоха» в непосредственной близости от него.
— Хватайте их! — махнул своей свите Смейк. — Обоих — на «Молох». И медведя, и его приятеля-коротышку.
Тут подал голос один из йети:
— Разреши нам сначала проведать семьи. Землетрясение… Кто знает, стоят ли еще наши дома. А эти никуда от нас не денутся.
— Я один справлюсь, — заявил Румо, бык-телохранитель. — Я сам доставлю их на «Молох».
— Хорошо, — кивнул Смейк. — Смотри только, чтобы оба попали на «Молох». Я знаю, как ты к ним относишься, так что никакой самодеятельности, никаких «несчастных случаев» по дороге. Ты меня понял?
— Обещаю, шеф.
Румо. Румо быстро схватил нас с Гемлутом за шкирки и поволок за собой по темным коридорам подземелья. Он был почти на полтора метра выше меня, а кулаки имел размером с две моих головы. Говорят, даже вервольфы не решаются связываться с добраньскими быками. Поэтому я постарался быть вежливым:
— Куда ты нас ведешь?
— В порт.
— Хочешь посадить нас на «Молох»?
— Закрой рот!
Мы свернули в один из боковых туннелей. Это уже начинались катакомбы канализации. Румо снял со стены водорослевый факел и двинулся дальше, грубо толкая нас перед собой.
Километра через два он остановился.
— Ну вот, — сказал он, — теперь нас никто не услышит.
Никто не услышит? Что это значит? Он точно решил нас прикончить, ему просто не хочется тащиться вместе с нами в порт. Гемлут принял стойку боевого кадора.
Румо снял с головы шлем, впервые за все то время, что я его знал. На лбу у него было большое рыжее пятно.
— Узнаёшь? — спросил он.
Житость, подумал я, хлев с добраньскими коровками.
Я вспомнил малыша с рыжим пятном на лбу, которого мы спасали от боллога.
— Добраньские быки ничего не забывают, — сказал Румо. — Ты спас мою жизнь, я спасу твою.
Он протянул мне свою гигантскую лапу. Я пожал его указательный палец:
— Почему ты молчал все это время?
— С первой нашей встречи я знал: когда-нибудь ты попадешь в беду. Это в конце концов случается с каждым, кто путается со Смейком. Но тогда ты бы мне все равно не поверил. И я решил до поры повременить.
Румо огляделся по сторонам:
— Послушайте, в Атлантисе кое-что происходит. Кое-что очень важное. Уже многие тысячи лет… Но теперь не за горами тот день, когда все закончится. Хм…
Он задумался, подбирая слова.
— Ну, в общем, люди-невидимки, они… хм… как бы это сказать?
Он почесал свой бычий затылок. Добраньские быки обладали крепкими кулаками и кого угодно могли обыграть в шашки, но красноречие было явно не их коньком.
— Не знаю, как вам это объяснить… э-э-э… Фреда…
— Фреда?
Откуда он знает Фреду?
— В общем, это связано с синими молниями и землетрясениями… Другая планета. Мы полетим… Замония уходит под воду… Нет, не так. Как же мне вам объяснить?
Этого мы ему сказать не могли.
— Нет, кое-кто другой объяснит тебе это гораздо лучше, чем я, кое-кто, кого ты хорошо знаешь. Тебя ждут там, глубоко в недрах Атлантиса. Я, к сожалению, не смогу вас проводить. Мне нужно идти, чтобы подготовиться к великому моменту. Увидеть семью… Но я дам вам проводника. Он сейчас придет.
Румо говорил загадками. То ли у него было не все в порядке с головой, то ли он хотел окончательно нас запутать.
— Га, там кто-то идет! — воскликнул Гемлут.
Послышались чьи-то шаги.
— А, вот и он. Он проводит вас. Можете на него положиться.