Просишь, глядишь с азартом.
В общем, не баба, а наказание —
Я ж не умею в карты!
Ляг, говоришь, поскорее в ванну, и
Я под бочок прилягу…
В общем, преследуешь цели странные —
Лишь бы раздеть беднягу.
Как недомолвками ты задрюкала,
Нет от намеков толку!
Понял! Ты хочешь погладить брюки мне
И постирать футболку!
Я с бывшей в контрах, она зараза
С моей получки
Имеет много, всего и сразу,
Шикует сучка!
Ей достаются на цацки-пецки
Мои проценты.
Жирует, наглая, не по-детски
На алименты!
Смотри-ка, в шубе (по виду соболь),
Сберечь бы нервы!
Контроль непрост за такой особой,
Как эта стерва!
А сын заброшен, поди, некормлен,
В куртенке тонкой…
Всё ей в карман, хоть судом оформлен
Процент ребёнку!
Процент немалый, поверьте, люди,
Ведь я не нищий.
Имеет, сучка, не хер на блюде —
Мои три тыщи!
Ленкин Андрей брутален
И временами пьет!
А у меня Виталий —
Золотко-то мое.
В рот не возьмет ни грамма,
Сколько от водки бед!
[Не разрешает мама,
Мама – авторитет.]
Всех друганов прилежно
Мама гнала взашей,
Чтоб не мешали нежной
Сыночкиной душе.
Пусть у Витали норов
Женщины в ПМС,
Градусами кагоров
Не заливает стресс.
Да, истеричен малость,
Нуден, криклив, раним,
Любит давить на жалость,
Но ведь не пьет, ни-ни!
Бахну от счастья шкалик,
Выведу ритм стиха…
@бтвоюмать, Виталик,
Лучше бы ты бухал!
Самодовольствие впитано с молоком,
Рамки ему тесны.
Раньше ходил среди курочек петушком,
Важным и разбитным.
Лишь бы сменялись прелестницы без конца —
Сорри, опять не та!
Это ж курятник, а он его бог и царь,
Альфа-самец, титан.
Сыпались годы, как ячневая крупа,
Молодость далека.
Юные курочки шлют престарелых пап,
Бегают к сосункам.
Ну, а ровесницы? Вызрели, расцвели…
Вспомнят ли? Приютят?
Где там! Давно уж повыбили клином клин,
В браке растят цыплят.
Встретил девицу, готов был – до алтаря,
Видел ее женой.
Но отказала, глядите, какая фря!
Мол, хорошо одной!
Близится сорок, уныние глубоко —
Лучшее позади…
У петушка из приданого – два трико,
Пузико
И кредит.
На двадцатой годовщине
В юном чувственном угаре
Я мечтала о мужчине —
О породистом котяре.
Может перс, а может минскин
Посетит мое жилище —
Ждет его в хрустальной миске
Диетическая пища.
В первом классе проходили,
Что в котах важна порода.
Я дождусь британца или
Рекса царственного рода!
Годы – капли в океане…
Завершен кошачий кастинг.
Чешет яйца на диване
Мой потасканный
Блохастик.
Кажутся шире сутулые плечи,
Задница крепче, рельефнее пресс.
Все-таки море депрессию лечит:
Здравствуй, возлюбленный мой
Геркулес!
Быт наш горчит неприятной отрыжкой,
Видно, запал сексуальный иссяк.
Двину на море, чтоб легкой интрижкой
Вылечить чувственный мой депрессняк.
Гордо шагаю, улыбки не пряча,
В поиске сочных, поджарых фигур.
Кто из вас самый отъявленный мачо?
Шлепнет тебя мой бесстыжий Амур!
Сердце забилось под лифчиком в рюшах —
Пляж наполняют – невзрачны, смешны —
Сплошь обладатели жирненьких брюшек,
Каждый под бдительным оком жены.
Груди колышутся [полные «двойки»],
Пена пивная висит бахромой…
Я бы с такими не то что до койки,
В загс не пошла бы… Пора мне домой.
Может быть, я – рудимент доВКонтактовой эры,
Не понимаю никак новомодной струи.
Раньше мужчины дарили духи и герберы,
Нынче мужчины усиленно шлют мне х@и.
Явно гордясь своей, в общем-то, хиленькой частью,
Ждут, что весенней березкой я выделю сок,
И поплыву в предоргазме к телесному счастью…
Но для меня эти фотки – контрольный, в висок.
Даже в моменты безрыбья, в голодные годы
Я не ведусь на уродливо сфотканный член.
Ну почему регулярно ошибки природы
Шлют свои Х, ожидая чего-то взамен?
Видимо, мне на нормальных надеяться поздно —
Только х@и… А х@и мне, ребята, не в масть.
Вот бы прислал хоть один фотографию мозга.
Я бы тогда непременно ему отдалась!
Урок 12. Учимся работать с эмоциями, или Какая роскошь – зваться слабой
Мы живем в эпоху сильных женщин, железных леди, которые говорят себе: я сама, я смогу, я сильная, мне все по плечу! Это, конечно, жизнеутверждающие установки. Но они не оставляют нам возможности хоть иногда позволить себе быть и слабой тоже. Не запихивать свою слабость в самую глубь, на донышко души, не отказываться от этой своей стороны.
Зачастую душевные проблемы связаны с тем, что женщина не принимает отдельные свои стороны, стремится к некоему недостижимому идеалу выносливости. Не прощает себе эмоций, импульсивности, слабости и слез. А общество всячески поддерживает: «Не реви, чего сопли распустила, хватит ныть». Оговорюсь, бесконечное нытье, естественно, ни к чему хорошему не приводит, но и отказ от возможности выплеснуть свои негативные эмоции – тоже. Ведь непрожитые, запрятанные негативные эмоции накапливаются, приводя впоследствии к соматическим заболеваниям, а психосоматику никто не отменял, ребятушки.
Вот почему так важно… плакать.
Да, вам не показалось – важно плакать.
Слезы реально помогают справиться со стрессом, уберегая организм от его разрушительной силы. У слез масса пользы, но я постараюсь не превращать нашу книгу в учебник по физиологии. Просто поверьте мне на слово – это полезно. Поэтому, когда вы почувствуете, что вот-вот разреветесь от дикой обиды или несправедливости, от плохой новости, от душевной или физической боли – ревите, дорогие, ревите! Не стесняйтесь этого.
Ревите. Но не заревывайтесь. Превращаться в вечно ноющую, депрессивную, грусть-печальную даму – та еще затея. Поплакали, высморкались, вдохнули-выдохнули – и вперед. Вот теперь можно сказать себе: я сама, я сильная, я справлюсь.
А если лицо шибко опухло от слез, поделюсь с вами эффективным способом. Способ не мой, а американского психолога, он основан на том, что при сильном эмоциональном накале желательно снизить температуру тела:
• наберите тазик с холодной водой;
• поставьте таймер на пятнадцать-тридцать секунд;
• сделайте глубокий вдох, после чего задержите дыхание, окунув лицо в воду;
• когда прозвенит таймер, закончите упражнение.
Делать третий подход к реке слез не придется, проверено.
Какая роскошь – зваться слабой,
Ведь слабость женская таит
Все то, что самой сильной бабе
Неразгрызаемый гранит:
Несносный ум с запасом блажи,
И чуть печальное лицо,
И капитал карманных скважин
Влюбленных по уши самцов,
И минимальность интервала
Со дна до сладостных вершин,
И глупость чувственного шквала
Лиричной страждущей души,
И обнадеженность молений
«Иже еси на небеси»,
И хрупкость худеньких коленей…
И сотню лошадиных
Сил!
Я снова жду по вечерам Степашку с Хрюшей,
И вновь читаю «Наша Таня громко плачет»,
Шью кукле Барбаре наряды в красных рюшах,
Ведь у меня есть дочь – такая вот удача.
Она – мы с мужем так считаем обоюдно —
Пойдет в родителей, что может быть вернее?
Но если в маму – ей, наверно, будет трудно.
Хотя с батяниным характером труднее…
И пусть в душе моей щебечет поэтесса,
Я не сюсюкаю – такой дурацкий принцип.
Но раз уж девочку решили звать принцессой,
То ни к чему ей тратить сны на недопринцев.
Пусть в нашем мире правят блядские законы,
И каждый шаг вперед не может быть просчитан,
Но у моей принцессы есть свои драконы —
Пришлось родить двух старших братьев
Для защиты.
Старшеклассница Ирка – моя соседка.
Красивенная, словно сошла с холста.
К сожалению, вижу девчонку редко —
Ирка катастрофически занята.
Возвращается поздно, уходит рано.
Носит вещи в приют, раздает бомжам,
Помогает безногому ветерану —
Деду Коле с десятого этажа.
Учит сербский, читает Макиавелли,
Любит жизнь безусловно, без всяких «но».
У нее сотня планов, проектов, целей —
И смертельный диагноз. Уже давно.
Это полный покой и гора таблеток.
Неулыбчивый доктор терзает мать:
Если ей повезет – доживет до лета.
Если ей повезет. Впереди зима.
Ирка бросит рецепт на таблетки в урну.
Нынче в планах коньки и «Альпийский лед».
Засмеётся – раз я новичок в фигурном,
Мне должно повезти.
Новичкам везет.
С уходом твоим у меня ничего не осталось,
Я словно застыла, тебя бесконечно любя.
А помнишь, как ты обещал мне счастливую старость?
Но я не сумею счастливою быть без тебя.
А ночь расшивает тоску серебристой тесемкой,
Заносит свой серп равнодушный небесный палач.
Мне хочется, чтобы во сне ты шепнул мне негромко:
Я рядом, любимая девочка, только не плачь.
Как в жизни все призрачно, как ненадежно и шатко,
Все цели и планы внезапно выводятся в ноль.