Ветер стал еще холоднее, чем прежде, хотя я и не предполагал, что это возможно… ветер, пропитанный зловонием мертвых тварей… О, всемилостивейший Боже, верни мне зрение!… Этот студеный ветер обжигает, хотя должен был бы замораживать… он превращается в раскаленный сирокко[31]…
Невидимые фигуры вцепились в меня… призрачные пальцы, которым не достает физической силы, чтобы оторвать меня от печатной машинки… холодные пальцы, которые втягивают меня в кошмарный водоворот греха… дьявольские пальцы, затаскивающие меня в бездонный колодец вечного зла… пальцы смерти, отнимающие у меня дыхание и сжимающие мои незрячие глаза так, что, кажется, те лопнут от боли… наконечники ледяных пик выдавливают на моих висках твердые костные выступы, похожие на рога… ледяное дыхание какого-то давно умершего существа целует мои воспаленные губы и иссушает мою горящую глотку морозным пламенем…
Темно…но это не та темнота, что была частью слепоты… непроницаемая тьма ночи, полной грехов… подобная черной дыре тьма чистилища.
Я вижу… Господи, смилуйся надо мной!.. Это конец…
Не в силах смертного сопротивляться мощи, таящейся за пределами человеческого воображения. Не во власти бессмертного духа завоевать то, что познало бездны и сделало бессмертие скоротечным мгновением. Конец? Нет! Это лишь блаженное начало…
Перевод с английского Бориса Лисицына
Лучший выбор
Жить осталось еще два часа!
Мысль о приближающейся кончине, казалось, не вызывала у Джона Касла особого беспокойства. На самом деле он почти любовно поглаживал капсулу, содержащую яд. О, умереть – и затем снова ожить! На протяжении бесчисленных веков мудрейшие люди всех стран тщетно пытались разгадать сокровенную тайну, а вот он ей успешно овладел – теперь весь мир у него в кармане! Хотя ему едва исполнилось тридцать – там, впереди, ждут годы зрелости, полные наслаждения своей славой!..
На рабочем столе перед Каслом стояли две большие колбы с химикатами, смешанными его рукой. В одном из углов лаборатории работала машина, превращавшая эти эссенции в живительный пар. На бессмысленных, бесчувственных догадках Джон должен основывать свою веру; он должен пуститься в великое приключение на столь шаткой ладье – и все лишь для того, чтобы доказать: его логика не ошибочна, он теперь – хозяин вечной жизни.
Касл, конечно, осознавал вероятность неудачи и соответствующим образом разработал свой план. У него была страховка на десять тысяч долларов. Капсула в его руке, наполненная сильнодействующим ядом (тоже его собственной разработкой), попав в организм, никаких подозрительных следов там не оставила бы – никто не заподозрил бы в нем самоубийцу.
Записку Монтегю Уайту он уже написал. Джон знал, что ему можно доверять: уж кто-кто, а Уайт исполнит его указания в точности; более близкого друга у него не было, если не считать жену и детей друзьями. Они и в школе были не разлей вода, и годы в колледже прошли рука об руку; заодно эти двое остались и теперь. Несмотря на то что Монтегю был крайне востребован на бизнес-арене, он все же время от времени общался с ученым – и под его руководством достаточно изучил лабораторные методы, чтобы Касл мог без опаски доверить ему проект. Ну а в письме все объяснялось так ясно, что попросту не оставалось маневра для возможной ошибки.
Касл еще раз взглянул на часы на каминной полке. Перед смертью еще оставалось время для последнего испытания. Не то чтобы он боялся, что что-то может пойти не так, но чувствовал: ему нужна дополнительная уверенность в эксперименте. В конце концов, ему предстоял очень серьезный, очень важный последний шаг.
Ученый выкатил громоздкую машину из угла и сунул штепсель в розетку. Он отмерил небольшое количество каждого из химикатов в колбах – и высыпал их в корпус машины через воронку. Затем он включил ее и подождал, пока не пройдет достаточно времени, чтобы химикаты испарились.
Касл подошел к ящику в другом конце комнаты и достал оттуда холодное, безвольно обвисшее тельце морской свинки. Двумя днями ранее он умертвил подопытное животное, протестировав на нем небольшое количество яда из капсулы. Теперь он подкатил машину к верстаку и положил рядом с ней тушку грызуна.
С причудливо выглядящей установки свисали три длинные резиновые трубки. Джон Касл вставил по одной в каждую ноздрю морской свинки. Он осторожно приоткрыл ротик зверька и просунул конец третьей между его зубами; в последнюю очередь – повернул стоп-кран, нагнетавший пар, и с тревогой стал наблюдать за результатом своего эксперимента.
Прошла минута, две, три, пять… и вот!..
Его зоркие глаза уловили едва заметную пульсацию тела зверька, когда сердце снова забилось. Пульсации делались все сильнее и сильнее, пока с тихим испуганным писком воскресшая морская свинка наконец не спрыгнула с рабочего стола и не побежала по полу.
Сотни раз за последние несколько недель Джон Касл совершал это чудо: он убивал сотни разных животных, а затем давал им новую жизнь. И это была не пустая мечта. Но оставался один шаг, и этот шаг он был готов сделать: доказать, что такая же новая жизнь может быть дарована человеку. Самодовольно улыбаясь, ученый запер за собой дверь в лабораторию и направился в свою спальню. Оказавшись там, он, как обычно, приготовился ко сну, плотнее завернулся в одеяло и, все еще улыбаясь, поднес к губам капсулу с ядом.
Вскоре его веки отяжелели.
….Астральное «я» Джона Касла лениво парило над кроватью, где лежала лишенная жизни оболочка, некогда бывшая его земным телом. Это было довольно странное ощущение – освободиться из плотской тюрьмы, стяжавшей его так долго. К тому же это было весьма необычное чувство – смотреть на себя со стороны.
Итак, Касл наконец умер. Он был не совсем уверен, что ему нравится мысль о том, что он мертв. А что, если что-то пойдет не так? Что, если машина не сможет его реанимировать? Но ведь она не могла подвести, уверял он себя. Все было идеально, без единого изъяна.
Касл подумал, что сделает его жена, когда проснется через несколько часов и обнаружит его мертвым. При мысли о супруге он почувствовал, что переносится в ее комнату. Когда он «проплыл» над тем местом, где покоилась ее грациозная фигурка, ее лицо вдруг озарилось лучезарной улыбкой – как будто она почувствовала присутствие Джона рядом.
Он вздохнул, подумав о том, что ему придется оставить детей, пусть даже на несколько коротких часов. Сцена снова сменилась, на этот раз – на детскую с двумя кроватками, где его маленькие дочь и сынишка спали сладким, невинным сном детства, без сновидений.
Запертые двери не стали препятствием для Джона Касла в его новой ипостаси. Вдруг ему захотелось в последний раз взглянуть на свою лабораторию, и он оказался внутри. Да, все было так, как он и оставил, прежде чем отправиться в это опасное путешествие.
Внезапно Касл почувствовал, что в пустой комнате есть кто-то еще. Но вокруг ведь ни души! И все же он ощущал чье-то присутствие рядом с собой. Невидимая рука коснулась его локтя, и чей-то голос прошептал ему на ухо:
– Пойдем, Джон, нам пора двигаться дальше.
Джон Касл повернулся в направлении голоса. Он по-прежнему никого не видел. Он не испытывал страха, только странное ощущение новизны ситуации.
– Двигаться дальше? Куда? И кто ты такой, чтобы указывать, куда мне идти?
– Успокойся, мой дорогой Джон, – ответил голос. – Так случилось, что я назначен вести тебя сквозь туманную бесконечность к твоей конечной извечной цели. Видишь ли, Джон, ты больше не управляешь своей судьбой. Физическое «ты» перестало существовать.
Только что умерший мужчина почувствовал, как кто-то потянул его за руку с непреодолимой силой. Ну, пусть тянет: из опыта можно извлечь максимум, ведь рано или поздно он вернется к земной жизни при помощи выработанного им научного метода. Бросив последний долгий взгляд назад, на старое и знакомое окружение, Джон выплыл сквозь оконное стекло в ночь, чувствуя, как невидимая рука направляет его в воздухе.
Поднявшись над землей, они устремились высоко в лазурь ясного неба, где мириады мерцающих звезд освещали путь.
По мере того как они поднимались все выше, с глаз Джона Касла словно спала пелена. Воздух кишел астральными телами, подобными его собственному. Он увидел тут мужчин и женщин из самых разных слоев общества – клерков, банкиров, рабочих, художников, – и все они общались самым космополитичным образом. Но что больше всего поразило Джона Касла, что заставило его осознать, что эти существа отличаются от обитателей сферы, им только что покинутой, – так это то, что все без исключения космополиты были прозрачны, как стекло в витрине его лаборатории. Он мог видеть их, знать, что они там, и в то же время смотреть прямо сквозь них!
Касл стал размышлять, какие ощущения у него возникнут, когда, после того как врачи констатируют его смерть, он снова будет жить и дышать. Он задавался вопросом, поверят ли они ему, когда он расскажет о своих находках в потустороннем мире, или поднимут на смех. Тут его бесплотный спутник, казалось, прочитал его мысли.
– Джон Касл, ты полностью исключил возможность неудачи? Никогда не задумывался, почему другим ученым так и не удалось получить власть над жизнью и смертью – манящий трофей, столь опрометчиво тобой присужденный себе самому?
Неудача… предположим… Медленно, но верно ученый осознавал пугающий вывод из слов призрака. Неужели он потерпит фиаско, несмотря на тщательно продуманные планы? Неужели он действительно должен умереть и навсегда оставить позади все, что любил и лелеял? Не свалял ли он дурака в своем стремлении противопоставить рукотворную науку великой Всемогущей Силе, направляющей Вселенную? Его охватила волна недоумения, он испытал чувство явной потери, ощущение, что его обманули. Да, именно так: обманули! Как раз в тот момент, когда слава, казалось, маячила в пределах его досягаемости, он умер – аж на два-три десятка лет раньше среднего отведенного мужчине его привычек срока; он покинул дом, жену и детей, в то время как сотни, тысячи других людей, не имевших и половины его возможностей или интересов, остались жить… до глубокой старости!