Вальдо, столкнувшись лицом к лицу со сверхъестественным, был, пользуясь его же выражением, совершенно фраппирован.
В гробовом молчании он позволил консулу вывести себя из прохладного мрака склепа на жару, превращающую пустынный ландшафт в какое-то подобие раскаленного зеркала. За ним, не оглядываясь, ступал слуга Хасан. Безмолвно подхватив ружье из ослабшей руки господина, он понес его вместе с оружием консула.
Консул подошел к полуразрушенной стене, находящейся в пятидесяти шагах от юго-западного угла гробницы. Отсюда были хорошо видны дверь и огромная пробоина в «теле» затерянного в пустыне склепа.
– Хасан, – приказал он, – ты будешь наблюдать отсюда.
Слуга произнес что-то на персидском.
– Сколько щенков там было? – спросил консул у Вальдо.
Тот в полнейшем замешательстве уставился на него.
– Сколько там было детенышей? – чеканя слова, повторил консул.
– Двадцать… или больше, – наконец выдавил Вальдо.
– Быть такого не может. – Консул скривился.
– Где-то шестнадцать-восемнадцать, – заверил его Вальдо.
Хасан улыбнулся, хмыкнув. Консул взял у него два ружья, отдал одно Вальдо, и они обошли гробницу по кругу. Здесь тоже были остатки руин, а еще стоял вкопанным в песок камень, обращенный «лицом» к захоронению и по большей части укрытый в тени.
– Этот пойдет, – сказал консул. – Присядьте-ка на эту скалу и привалитесь к стене, обустройтесь поудобнее. Вы слегка потрясены, но скоро придете в себя. Вам бы поесть – но у меня с собой ничего. Ну, хлебните хотя бы… – Он протянул Вальдо флягу и подождал, пока тот откашляется после глотка неразбавленного бренди. – Хасан отдаст вам свою флягу, перед тем как уйти, – продолжал консул. – Пейте побольше, но помните: придется вам тут провести немало времени. Теперь слушайте еще более внимательно. Нам надо уничтожить эту нечисть. Самца, как я понимаю, нет. Будь он поблизости, я бы с вами не разговаривал. Не думаю, что выводок такой большой, как вы мне обрисовали, – но, полагаю, штук десять там реально наберется. Заразу надобно вырвать с корнем. Хасан отправится пока в лагерь за топливом и подмогой, а мы с вами позаботимся о том, чтоб никто из них не улизнул.
Он взял ружье у Вальдо, открыл-закрыл затвор, осмотрел магазин и отдал обратно.
– Теперь внимательно наблюдайте за мной, – сказал он, после чего отошел влево от гробницы, остановился и собрал в кучу несколько камней.
– Видите их? – крикнул он.
Вальдо кивнул. Консул вернулся, прошел вдоль той же линии вправо, сложил на таком же расстоянии еще одну кучку камней, снова крикнул и получил ответ. Он вернулся.
– Вы уверены, что не спутали эти две отметки?
– Абсолютно уверен, – ответил Вальдо.
– Это важно, – предупредил консул. – Я вернусь к месту, где оставил Хасана, и, пока его не будет, стану следить оттуда. Вы же будете наблюдать отсюда. Можете ходить меж этих отметок столько, сколько душе угодно. От любой из них вы сможете увидеть меня. Но не отклоняйтесь от линии между ними: как только Хасан пропадет из виду, я буду вести огонь по всем движущимся целям в отчерченном промежутке. Вы подождете тут, покуда я не отмеряю такие же границы для своей зоны патрулирования, по ту сторону гробницы. Затем, как покончим с приготовлениями, дайте слово стрелять во все, что будет двигаться впереди, за чертой. Ну и, конечно, не забывайте оценивать ситуацию вокруг себя. Остается мизерная возможность, что самец может вернуться днем: они ночные охотники, но это их лежбище не совсем обычное. Словом, будьте начеку. И да, заклинаю вас, Вальдо: никакой непотребной сентиментальности касательно того, что эта мерзость смахивает на людей! Направляйте оружие твердой рукой, бейте наповал. Речь даже не о благополучии в этих краях – на кону, вполне возможно, наша личная безопасность. Между мусульманскими общинами в округе мало согласия, но единственное, в чем они единодушны, – так это в том, что каждый обязан способствовать искоренению этих тварей. Старый добрый библейский обычай побивания людей камнями и здесь вполне в ходу, а эти мусульмане горазды судить всякого, кто плохо исполняет утвержденные испокон веку предписания. Если упустим здесь хоть одного из них и об этом поползут слухи – грядет всплеск расовых волнений, и не такой, что можно будет запросто договориться, мол, законов не знаем – закон попрали… Так что – стреляйте, Вальдо, наверняка. Без всяких сомнений и жалости.
– Я понял, – заверил Вальдо.
– Поняли вы или нет – мне до того совершенно нет дела. Я требую от вас конкретных действий, а не какого-то глубокого разумения. Оружие к бою. Разите цель точно. – Оставив такое суровое напутствие, консул удалился.
Вскоре появился Хасан, и Вальдо опустошил практически всю его флягу с водой. Уже вскоре после того, как слуга ушел, Вальдо стали дико досаждать жара и монотонность его вахты. Он уже ходил будто в полусне, страдая от жажды, когда явился араб с двумя ослами и мулом, нагруженными дровами. Позади тащились еще какие-то помощники.
Состояние транса перешло в глубокую оторопь, когда эти люди выкурили выводок – и начали методично его истреблять. По итогу его даже не попросили помочь – напротив, явно намекали держаться в стороне и не мешать. Так что Вальдо стоял – и смотрел ошалело. С виду он был как наблюдатель-натуралист, но за этим непроницаемым фасадом гремучая смесь из испуга и чувства неправедности этой расправы вскипала все жгучее. Когда десять маленьких трупов выложили в ряд на песок, он почувствовал себя ужасно, будто сам всех и убил. Образ отложился в памяти как насквозь гротескный, горячечно-бредовый. Вальдо мнил себя человеком выдержанным, много повидавшим и крепким духом – и все же даже для него это оказалось слишком.
В то памятное утро, ознаменовавшее начало опасного приключения, Вальдо встал рано. Впечатления от морского путешествия, достопримечательностей Гибралтара, Порт-Саида, Суэцкого канала, Адена, Маската и Басры сформировали совершенно неадекватный переход от благопристойной размеренности домашней, всецело изведанной жизни в Новой Англии к захватывающему дух чуду необъятных пустынь.
Все казалось нереальным – и все же вопиющая истинность окружающих видов до того захватила Вальдо, что он не чувствовал себя здесь как дома и не мог спокойно заснуть в палатке. Неимоверным усилием воли погрузив себя в сон, он долго лежал в беспамятстве и проснулся очень рано – незадолго до первых лучей солнца. Консул пока еще крепко спал. Вальдо тихо оделся и вышел; машинально, без всякой цели или преднамеренности, взял свой пистолет. Выйдя наружу, он увидел Хасана: тот сидел, положив ружье на колени и склонив голову на грудь, и спал так же крепко, как и господин. Али и Ибрагим, помощники, накануне ушли из лагеря за припасами, так что Вальдо был единственным бодрствующим существом в округе. Намереваясь просто насладиться волшебным зрелищем созвездий и недолгим прощальным отблеском Млечного Пути, а также этой краткой прохладой, немного компенсировавшей жаркое утро, знойный день и весьма теплую ночь, он уселся на камень – в нескольких шагах от палатки и в два раза дальше от Хасана. Повертев в руках ружье, Вальдо почувствовал неодолимое искушение побродить в гордом одиночестве по завораживающе-пустынной, засушливой местности.
Когда он только начинал жить в лагере, то ожидал, что консул – человек, сочетавший в себе черты спортсмена, исследователя и археолога, – окажется довольно снисходительным компаньоном. Вальдо предвкушал здесь, на вольготных просторах бескрайних пустошей, абсолютно неограниченную свободу. Но реальность жестко выправила все его авантюрные предвосхищения – ибо первым делом консул оговорил в строгом тоне:
– Никогда не теряйте из виду меня и Хасана – если только мы не пошлем вас с Али или Ибрагимом. Сколь бы велик ни был соблазн, не стоит ходить в одиночку. Тут даже быстрая отлучка сулит беды: можно потерять лагерь из виду, не успев и глазом моргнуть.
Поначалу Вальдо подчинился, но после – стал хорохориться:
– У меня есть хороший карманный компас. Я знаю, как им пользоваться. Я никогда не сбивался с пути в лесах штата Мэн.
– В лесах штата Мэн нет курдов, – отрезал консул.
Те немногие курды, что попадались им на пути, казались Вальдо бесхитростными и миролюбивыми людьми. Ничто в их обществе не намекало на потаенную угрозу, не предвещало передряг. Вооруженная охрана консула из дюжины грязных оборванцев-наймитов подолгу бездельничала и лишь изредка изображала какую-то деятельность.
Вальдо подметил, что консул, казалось, был равнодушен к близости руин. Не раз и не два они ставили лагерь вблизи экзотических гробниц или проходили мимо них, но всякий раз искатель приключений то ли всерьез не интересовался ими, то ли делал вид, что игра не стоит свеч. Вальдо успел достаточно поднатореть в нескольких туземных диалектах, чтобы разбирать постоянные разговоры о «них».
Вы слышали о ком-нибудь из НИХ здесь?.. Кто-нибудь был убит?..
Есть какие-нибудь следы ИХ присутствия в этом районе?..
Такие вопросы он мог разобрать в различных разговорах со встречными туземцами, но о том, кто это – «они», так и не смог дознаться.
Затем он спросил Хасана, за что консул столь жестко ограничил его в передвижениях. Хасан немного говорил по-английски и потчевал его рассказами об афритах, вурдалаках, привидениях и других жутких легендарных существах; о джиннах пустыни, появляющихся в человеческом обличье, говорящих на всех языках и всегда готовых заманить неверных в ловушку; о прекрасной женщине, чьи ступни и лодыжки были «вывернуты наизнанку», – она якобы стерегла один из местных оазисов и всех путников, что польстились на воду или на нее саму, топила в тамошнем пруду. У Хасана всегда находилась какая-нибудь байка про осатаневшие призрачные орды мертвых разбойников – куда более страшных, чем их живые собратья; упоминал он и о твари в обличье дикого осла или газели, увлекающей охотников к краю пропасти и пирующей их разбившимися о камни телами. Также где-то здесь якобы обитал колдун, превращающийся в зайца или птицу со сломанным крылом, тоже гораздый на разные неприятные каверзы…