— Эта свежая или ещё есть? — спросил я фельдшера, кивая на ленту.
— Как только привезли, сняли. Могу ещё сделать, если нужно, — пожал он плечами. — Но, мне казалось, что монитора достаточно. Частота сердечных сокращений выше сорока не поднимается. Может, звук отключим, а то противно пищит. И так видим, что пульс ниже пороговых значений, — раздражённо ответил он.
— Анализы, — я перевёл взгляд с ленты на Сашу.
— Ещё в работе, — отрапортовал фельдшер. — Но сахар в норме. И Павел Никитич не пьёт, я это точно знаю, — добавил он.
И тут монитор, к которому был подключён больной, взвыл в совершенно другой тональности, заставив нас подскочить на месте.
— Фибрилляция желудочков, — крикнул я, а Саша без лишних разговоров метнулся к дефибриллятору, а Татьяна уже наносила гель в положенные места.
— Разряд, — тело мужика слегка выгнулось, и монитор успокоился, выдавая тот ритм, который был у него в момент моего появления. Я бросил электроды Саше и задумчиво посмотрел на мужика. Тот зашевелился и открыл глаза, непонимающе глядя на нас. Как интересно получается.
— Говорить можешь? — спросил я у него, тот кивнул и что-то невразумительное прохрипел.
Татьяна тут же понеслась в соседнее помещение, и через пару секунд вернулась, неся стакан с чистой водой. Смочив ему губу и дав сделать небольшой глоток, она вопросительно посмотрела на меня.
— Было такое раньше? — обратился я к мужчине, но тот отрицательно покачал головой.
— Да здоровый он был, на сердце не жаловался никогда, — ответил Саша. — И жена его тоже ничего странного в последнее время не замечала. Никаких лекарств не принимал. Это я в первую очередь уточнил. Можете сами её порасспрашивать, она в коридоре сидит.
— Обязательно, как только буду иметь хоть немного понимания, что с ним происходит. Вот что, где телефон дежурного кардиолога? — спросил я Сашу, и тот кивнул на дверь комнаты, где сидел диспетчер. — Пойду консультироваться. А ты поторопи лаборантов, будь другом.
И я решительно направился к телефону, чтобы выяснить, что же это может быть. А в идеале вызвать их на себя, чтобы забирали и уже в губернской клинике выясняли, что же с этим мужчиной не так, потому что вряд ли у меня получится его стабилизировать в местных условиях. Если только не идти на крайние меры.
Я тряхнул головой, прогоняя эту мысль от себя подальше. Нужно вести себя, как обычно, и даже не думать о том, чтобы склонить членов семьи больного к сделке. Это было просто, вот прямо сейчас даже напрягаться не нужно было. Вот только могли слухи разные после этого поползти, тому колдуну тошно бы стало. Поэтому сейчас всё зависело исключительно от меня и моей способности договариваться, не прибегая к демонической силе.
Глава 22
В трубке послышались гудки. Сначала к телефону долго никто не подходил, но ждать я умею, поэтому дождался, когда уже мне ответят, и даже почти не нервничал. Меня вся эта история с практикой и больными уже начала напрягать. Не люблю, когда по независящим от меня причинам моя репутация может сильно пострадать.
— Кардиологическое отделение Центральной губернской больницы, — проговорил сонный женский голос. Наконец, соизволили проснуться. Я бегло глянул на часы, висевшие над столом. Прождал я чуть больше десяти минут.
— Позовите дежурного кардиолога. — Стараясь сохранять спокойствие, сказал я.
— Кто говорит? — голос начал звучать бодрее.
— Давыдов, врач-стажёр Аввакумовской больницы. — Представился я. — Пожалуйста, поторопитесь, у меня здесь пациент нестабильный.
В трубке воцарилась тишина, и, спустя ещё пять минут, послышался шорох и мужской голос произнёс.
— Дежурный кардиолог Свиридов, что у вас там? — голос был достаточно бодрый. Даже как-то удивительно. Я уж думал, там все придаются блаженному сну, потому что все непонятные и тяжёлые пациенты во всей Тверской губернии свалились сегодня на мою бедную голову.
— У нас здесь мужчина с тяжёлым нарушением ритма…
— Ваш фельдшер уже звонил, — перебил меня Свиридов. — Покапайте гепарин, что я вам ещё могу посоветовать? Вы же сами врач, — немного раздражённо ответил он.
— Я стажёр, а полноценным врачом с опытом из нас двоих являетесь именно вы. У него была длительная потеря сознания, и частота сердечных сокращений — тридцать, а то и ниже. Какой гепарин, ему искусственный водитель ритма нужен, — прошипел я, чувствуя, что всё-таки начинаю закипать.
— Слушайте, Давыдов, если не ошибаюсь, — протянул Свиридов.
— Нет, не ошибаетесь.
— Никто не поедет ночью за вашим пациентом. Тем более что установка кардиостимулятора — это плановая помощь. Тяните до утра, там созвонитесь с начальством и согласовывайте перевод. Если заведующий даст согласие, то везите его. Тут нет острой патологии, насколько я понял из ваших с фельдшером объяснений. — Я отстранил трубку телефона от уха и внимательно на неё посмотрел. Нет, мне точно не могло послышаться.
— По-вашему, полная блокада с потерей сознания — это неострая патология? — всё же решил уточнить я. Мало ли что мог ночью с недосыпа услышать.
— Это просто блокада. Я не уполномочен решать эти вопросы, — похоже, меня сейчас довольно деликатно, надо сказать, прямо-таки по-медицински посылают в очень дальние дали.
— Хорошо, что мне делать? — спросил я, понимая, что каши с этим дежурным кардиологом сейчас не сваришь. — Что ещё нужно сделать, кроме как давать гепарин, который на его состояние мало, чем может повлиять. Как тянуть пациента…
— Желудочковая фибрилляция! — дверь распахнулась, и я услышал Сашин вопль.
— Вот, демонова бабушка, — я бросил трубку на стол и рванул в приёмник. Электроды были уже готовы. — Разряд! — Ритм снова восстановился до прежнего незначительного. А пациент вновь вяло начал двигаться, стараясь прийти в себя. Я же побежал к трубке. — Свиридов, вы ещё здесь? У него не просто критично редкое сердцебиение, у него частые фибрилляции желудочков. И я ещё раз спрашиваю, что мне делать⁈ — заорал я, уже даже не пытаясь себя сдерживать.
— Давыдов, вы сейчас городите чушь…
— Фибрилляция! — вновь вопль, на сей раз от Татьяны.
— Твою мать! — я снова рванул к мужику. Он снова был без сознания, и я понятия не имел, что с ним происходит. Снова разряд и бегом к трубке. — Свиридов!
— Ну, начни ему давать какой-нибудь антиаритмик, — недовольно проговорил мужчина на том конце провода. — Блокатор какой-нибудь, если он у вас есть.
— Какой блокатор, если у него уже полная блокада? Простите, вы точно кардиолог? А, я понял, вы таким интересным способом решили прикончить пациента, чтобы больше о нём не слышать? — прошипел я, стараясь понять: он сейчас надо мной издевается или нет.
— Да поставь ему временный водитель… — послышалось в трубке.
— Что я должен сделать? — Тут у меня даже дыхание перехватило. — Ты совсем охренел?
Эта тварь предложила мне, врачу-стажёру, у которого не было здесь наставников и ассистентов, кроме среднего медицинского персонала и одного молодого педиатра, провести операцию на сердце. Да, не на открытом сердце, но, тем не менее. В условиях кустовой больницы. Без реаниматолога. Да я вообще сомневаюсь, что подобные штуки тут в принципе есть. Если бы сейчас Асмодей за нами наблюдал, он аплодировал бы ему стоя, вытирая скупую демоническую слезу. Но, я точно теперь уверен, что его лизоблюды уже натирают персональный котёл для этого Свиридова.
— А что тут такого? — я почти увидел, как эта свинья пожала плечами.
— Фибрилляция! — я очень аккуратно положил трубку на стол, чтобы не разбить её к демоновой бабушке, и быстро вошёл в приёмник. Разряд.
— У нас есть какой-нибудь антиаритмик? — спросил я спокойно. Даже сам удивился этому спокойствию. — Кроме блокаторов, которые тут абсолютно противопоказаны. Кстати, вы же не давали их ему, мало ли вдруг кардиолог посоветовал.
— Вы нас совсем за идиотов не держите. Есть амиодарон, — хмуро ответил Саша.
— Заряжай. Очень медленно, во вторую руку. Попробуем снизить частоту фибрилляций. Если пульс совсем начнёт падать, то выключай, даже меня не спрашивай. — В приёмник заглянула Аллочка и молча протянула мне бумаги с анализами. А я как-то на автомате начал понимать, что знания сами всплывают в голове и мне даже не требуется особо копаться в глубинах врачебной Денискиной памяти. Вот что значит стрессовая ситуация. — А где сердечные маркёры? — я поднял на неё глаза, не увидев таких нужных для меня показателей.
— Реактивы закончились, — она вздохнула. — В понедельник привезти должны, а пока вот так.
— То есть, мы не сможем понять, есть здесь инфаркт или нет. — Я посмотрел на совершенно идеальные показатели, по которым даже косвенно нельзя было определить, было ли тут повреждение сердца или нет. — Волшебно, — я провёл рукой по волосам и пошёл к телефону. Анна выскочила из комнаты, деликатно прикрыв за собой дверь. Видимо, по моему лицу поняла, что я сейчас начну орать на дежурного кардиолога. Подняв трубку, я произнёс. — Свиридов, ты ещё здесь?
— Да, что там у вас происходит? — спросил он немного развязно. Почему-то мне показалось, что ему совершенно нечем заняться и он просто с удовольствием слушает, как я мечусь из кабинета в кабинет.
— Значит так, ты сейчас собираешь дежурную бригаду с реаниматологом и отправляешь её сюда за пациентом. Если нет дежурной бригады, сгребаешься сам с временным стимулятором, постоянным скальпелем, реаниматологом, которого на дух не перевариваешь, и любимой медсестрой. И вы едете сюда со всей возможной скоростью. Это понятно? — тихо проговорил я, мысленно считая до десяти. Говорят, это должно кого-то успокаивать. Только кто в таких условиях может оставаться спокойным, мне известно не было. Ну, хотя, пациент у нас без сознания, так что ему точно всё до лампочки.
— Давыдов, ты кто такой, чтобы со мной так разговаривать? Я же уже сказал…
И тут я, сам того не ожидая, выпустил демоническую силу, сложившуюся в аркан подчинения. Заклинание, доступное демонам пятого уровня, не меньше. Он заметался по комнате и через две секунды исчез. Свиридов внезапно замолчал, потом как-то странно ойкнул, и ещё через две секунды произнёс.