— Ты не спрашивал, — она неопределенно пожала плечами. — Думаю, родители. Похоже, на то. Помнишь, в детском доме твоя директриса рассказывала, когда ты был подростком, чтоб отстоять свое слово, мог кинуться в драку. Думала, сам знаешь, что корни у тебя дворянские, раз воспитание такое. Просто не хочешь афишировать. Все же в специальной школе учился, карьеру чекиста начал строить. Зачем столь важные и опасные подробности светить.
Я бестолково пялился на девчонку, не соображая, что сказать. Знаю? Ну, Иваныч, может, и знал. А я в шоке, мягко говоря. Выходит, дед голубых кровей, что ли? Неожиданный поворот. А родителей его, опять же, если верить словам Лизоньки, убили? Теоретически, большевики?
— Потом, когда смирилась с присутствием мертвецов, мы как раз к Фене попали, — блондиночка на мою ошалевшую реакцию не отреагировала. Она рассказывала, будто погрузившись в себя. — Феня объяснила, что неупокоенные души приходят, потому что знают, я могу их видеть. Это, вроде, у нас семейное. Только… знаешь, с родной бабушкой, которую звали Лионелла, странная история получилась. Мы же сначала, когда сбежали от чекистов, вместе жили. Деревня рядом была совсем маленькая. Дворов, может десять — пятнадцать. И те, ну, вроде, как староверы. На Урале это. А вокруг — леса такие, что одному лучше не соваться. Бабушка Лионелла в те годы была очень странной. Она будто в безумие впала. Я рассказывала. Учила меня этикету, языкам. Все говорила, что того и гляди, вернётся ее «светлый князь». Так она называла деда. Смутно его помню. А Феня аж зубами скрежетала при упоминании родственников с той стороны. Я пыталась разузнать, в чем дело, но она отказалась говорить. Единственное, сказала, кто дьяволу служит, тот с дьяволом и до последнего дня. А потом, как раз майор явился. Вообще не поняла, как он нас разыскал. Честно. Имена другие, много лет прошло. Феню никто бы из местных не выдал. Она, не смотря на то, что большевики крепко на ноги везде встали, лечила всех деревенских. Там каждый ей жизнью обязан. И роды принимала. Короче, им без нее совсем плохо было бы. А пришел Тихонов конкретно к нашему дому, который стоял почти в лесу. Так вот бабушка Лионелла, будто совсем обезумела за день до этого. Представляешь, как не глянет на меня, а у нее глаза черные. Прям совсем. И Фени, как назло, рядом не было. Он в деревню ушла лечить женщину. Горячка началась у той. И вот вот весь день ходила бабушка следом, улыбалась и смотрела так. Честно сказать, испугалась. Думала, Феню дождусь, так что-то делать надо. И ни одного мертвого вокруг. Так они обычно всегда, один-два бродили. Либо с погоста являлись, либо местных родственники. А это все пропали. Но Феня вернулась в тот момент, когда Тихонов уже в доме был. Дальше ты знаешь.
Девчонка замолчала, тоже уставившись в темноту. Да уж… Как говорила героиня старого мультфильма, все чудесатее и чудесатее. Ну, про родную бабку-то понятно. Похоже, через нее Лизоньку Никаноровна разыскала. Слыхали мы про эти черные глаза да и сами лично видели. Феня, та, похоже, чуяла в родственниках княжеских вот эту связь со всякой нечистью. Она, связь, точно имелась, судя по всему. Княгиня Долгорукова различными мероприятиями подобного толка баловалась. Не зря же ее демон выбрал в качестве места жительства. Но если смотреть на всю картину в целом, как-то подозрительно мы все между собой связаны. Точнее, Иваныч. Теперь ещё и благородные корни вылезли.
— А сейчас как оно?
— Что? — Лиза тряхнула головой, прогоняя плохие мысли, а они точно были не радостными, и как-то грустно улыбнулась.
— Ну, сейчас ты же ещё у Натальи Никаноровны учишься.
— Есть такое. Но она больше рассказывает, как на людей влиять. Заставить мысли тайные рассказывать. Или уснуть, опять же. Знаешь, это все имеет объяснение, между прочим, даже с научной точки зрения. Просто вам, обычным людям, оно кажется чем-то странным. Но смотри, вот в чем суть. У каждого человека есть определенное поле, его окружающее. Аура. Бабушка ещё иногда называет это странным словом «энергетика». У кого-то она сильнее, у кого-то совсем слабая. Вот когда я нахожусь рядом, то вижу ее. Ну, это как… не знаю. Как дымная оболочка вокруг человека. Но, к примеру, если смотреть на бабушку Наталью, она у нее прям черная, плотная. У обычных людей, будто правда дымом окутано. Что такое, все эти наши способности? Лишь от рождения более сильная аура. Ты вот разозлишься, например, скажешь человеку вслед, «чтоб ты сдох», а у человека энергетика мощнее, по сравнению с твоей. Так он, может, чихнет пару раз и все. А вот у кого слабее, тот конечно, не сдохнет, но проклятие какое-то отхватит. Ты же знаешь, например, материнские проклятия поэтому страшнее всего. Связь сильная с ребенком.
— А какая у меня? Ну… эта аура… — я перебил девчонку, потому что вдруг понял, вопрос, который ей задал, может вполне быть важным. Чисто интуитивно понял.
— У тебя? Ее нет. Вообще. Никакой. И это очень странно. Когда только встретились, я потому и полезла на тебе проверять приворот. Думаю, как это так. А меня бабушка только научила видеть. И вдруг ты. А вокруг тебя ничего.
Наш разговор, который обретал столь интересно — волнительные формы, пришлось прервать. Хотя, внутри меня возникла четкая уверенность, иду в верном направлении. Просто раньше до подобных вопросов не додумался. Даже в голову не пришло бы. И в этом, как раз, была ошибка. Я пытался отвергнуть саму идею существования всей этой мистической лабуды. Но ведь дед правильно сказал. Все не так как кажется. Нужно просто посмотреть туда, где настоящее. Вот только, именно в этот момент, машина сбавила ход, а потом вообще остановилась. Мы достаточно далеко уехали от Калинина. Даже зарево пожара не было возможности рассмотреть, а полыхало там основательно. Такое чувство, что Наталья Никаноровна не просто склад с боеприпасами подожгла, но ещё и добавила от себя. Поэтому Мацкевич, видимо, решил, наконец остановиться и задать вопрос, который, я так подозреваю, волновал не только его, но и Марту. А именно: какого черта это вообще было?
Глава 21
— Что это? — Марта стояла возле кузова грузовика, рассматривая то меня, то отца Алексея, которого я подтащил к краю, обложив со всех сторон мешками. Ещё и приподнял ему голову, устроив священника так, чтоб было удобнее. Конечно, в состоянии, которое у бедолаги имелось, сильно это ничего не решало и моих усилий он бы не оценил. Просто труп-трупом. Выражение лица у эстонки было такое, будто перед ней не человек, а какое-то непонятное чудное чудо.
— Лучше перефразировать вопрос. Кто это? Так более уместно, — очень, наверное, ни к месту поправил дамочку.
Марта одарила меня выразительным взглядом, и он реально был чрезвычайно выразительным. Говорящем о многом. Переводчица словно молчаливо спрашивала, не идиот ли я.
— Иван, в данном случае не принципиально, как выглядит моя фраза. Гораздо важнее ее суть. Поэтому спрошу ещё раз, — дамочка в третий раз посмотрела на меня, вздохнула, а потом все же исправилась, ткнув пальцем в священника. — Кто это?
— Отец Алексей, — ответил я совершенно честно с искренним желанием прояснить ситуацию. Невозможно соврать, если сам ни черта не знаешь.
— Та-а-ак… И? — Марта вопросительно поняла одну бровь.
— И все, — развел руками в ответ. Опять же, большей информацией не обладал сам.
— Потрясающе… — она покачала головой и отошла в сторону. Видимо, мои ответы, а точнее их бестолковости, ставили ее в тупик.
— Почему он здесь? — решил теперь уточнить детали Мацкевич. Прямо игра «Что? Где? Когда?» у нас выходит. Господа, черный ящик в студию. Правда, сам ведущий понятия не имеет, какая хреновина находится внутри.
Мы стояли посреди небольшого леска, где Генрих Эдуардович остановил наш грузовичок. Как только они с Мартой выбрались наружу, сразу накинулись с вопросами. Самый главный, какого дьявола было нужно немцам от нас. Особенно бесновалась дамочка.
— У тебя же все документы в порядке, — накинулась она в первую очередь на Лизоньку.
— Правда? — Девчонка моментально взвилась на месте, словно ей вожжа под хвост попала. — У меня-то да. Все в порядке, и документы, и с головой, а вот у кого-то явные проблемы с последним. Так что, нечего валить все в кучу. Ивана спрашивайте, по какой причине нас чуть не расстреляли на выезде. В произошедшее — его рук дело.
Пришлось признаться и Мацкевичу, и Марте, что наша компания на одного человека больше, чем планировалось, а затем продемонстрировать им священника.
— Подожди… — переводчица, которая отошла в сторону, видимо, дабы успокоиться, резко развернулась и снова приблизилась к машине. — Ты хочешь сказать, что украл пленного? Серьезно? Просто по своему желанию, глупости, внезапно случившемуся приступу идиотизма, выбирай, что нравится, взял этого человека из-под носа караульного и потащил его с собой? Иван, ты скажи, у тебя правда, с головой все в порядке?
Что-то мне подсказывало, ответ ожидается вовсе не положительный. Поэтому и отвечать не стал.
— Зачем тебе священник? Его арестовали за то, что он во время службы говорил нелицеприятные вещи о немецком командовании вообще и фюрере в частности. Он даже не коммунист, не политработник, не военный. Церковник, — Марта искренне не понимала моих мотивов.
Ну а я, к сожалению или к радости, не мог их объяснить. Потому как в этом случае пришлось бы рассказывать все, начиная от креста и разведданных, заканчивая бабкой, в которой сидит самый натуральный демон. Представить не могу реакцию эстонки, узнай она истинное положение вещей.
— Есть у нас, у русских традиция, при побеге из плена брать с собой священника. Примета плохая, если оставишь батюшку за спиной.
Марта несколько минут молча смотрела на меня, а потом сделала вывод.
— Издеваешься. Ну, ладно.
Она снова отошла в сторону, достала из кармана портисигар, спички и закурила. Сдается мне, количество людей, желающих при первой возможности бить Иваныча по голове, становится все больше и больше. По крайней мере, тот взгляд, который Марта кинула напоследок, однозначно не являлся признаком любви и симпатии. В таком случае современные люди ставят статус в социальных сетях «Все сложно…»