- Доброе утро, доктор Брэдфорд.
- Скорее, добрый вечер, леди. Вы проспали почти двенадцать часов. Впрочем, думаю, это пойдёт вам только на пользу.
Сейчас доктор был далеко не таким безупречно-изысканным, как обычно. Нет, костюм по-прежнему сидел на нём идеально, но вот синяки под глазами, следы бессонной ночи, не могли скрыть никакие очки, а солнечный свет безжалостно подчеркивал землистый цвет лица. Я задумалась - когда же доктор мог прилечь отдохнуть в последний раз? Выходило, что в лучшем случае позавчера.
- Возможно. Есть ли новости о мисс Тайлер и мистере Маноле? - выпрямилась я на кровати, стараясь принять благопристойный вид, насколько это было возможно со спутавшимися волосами и в домашнем платье. Мэдди всё так же тихонько всхлипывала, уткнувшись мне в плечо.
- Здоровью мистера Маноле ничего не угрожает, - устало ответил Брэдфорд, щурясь на свет. - Ему повезло. Он потерял много крови, но здоровый молодой организм может перенести и не такое. Единственная проблема была в пуле, застрявшей в лопаточной кости. К счастью, повреждения ограничились трещиной. На месяц-другой об управлении автомобилем можно будет забыть, однако уже через полгода, ручаюсь, на память об этом прискорбном происшествии у мистера Маноле останутся только шрамы.
- А... Эвани Тайлер? - Голос у меня сел. Мэдди замерла.
Доктор Брэдфорд поймал мой взгляд.
- Сожалею, миледи.
Всё. Как приговор последней надежде.
Я думала, что разрыдаюсь прямо здесь и сейчас, но вместо этого только прижала к себе Мэдди покрепче и выговорила с трудом:
- Полагаю, мы должны написать её матери, миссис Тайлер. Адрес был у мистера Спенсера. Мой управляющий на каждого работника заводит отдельную папку с документами. И... как она умерла?
Последние мои слова прозвучали совсем тихо.
- Во сне, не приходя в сознание. Доза морфия оказалась для неё слишком сильной, - спокойно ответил Брэдфорд, и по чему-то неуловимому - в голосе, в потемневшем взгляде ли? - я поняла, что он лжёт.
Горло словно сдавило невидимой рукой. В том, что случилось с Эвани, была и часть моей вины. Отпустила, недоглядела, поняла слишком поздно...
- Благодарю за ответ, мистер Брэдфорд. А теперь будьте столь любезны, покиньте эту комнату.
- В ту же секунду, как удостоверюсь, что ваше здоровье в порядке, леди, - невозмутимо откликнулся он, поднимаясь на ноги. - Конечно, я не ваш семейный врач и не могу заменить его, однако у меня есть некие обязательства по отношению к вам как хозяйке дома. Тем более что вчера я не сумел уделить вам достаточно внимания.
- Благодарю, но я чувствую себя... - светское "превосходно" навязло на зубах.
Нет. Не превосходно. Плохо я себя чувствовала, ужасно, кошмарно, мне хотелось распахнуть окно и кричать, кричать, кричать, а ещё лучше - выйти в поле и бежать, куда глаза глядят, пока ноги не начнет сводить от усталости, а каждый вздох не станет обжигать грудь огнём.
Но на это нет времени. Мне нужно написать миссис Тайлер, а ещё... ещё начать подготовку к похоронам. Мать Эвани жила далеко, вряд ли она успеет приехать в Бромли за дочерью. Или даже выбрать кладбище... Придется этим заняться мне.
- Что ж, тогда не буду вам мешать. Мне нужно навестить того мальчика, Энтони Шилдса. К слову, после того, что произошло вчера, к нему вернулась способность ходить... Доброго вечера, леди, - коротко поклонился Брэдфорд и вышел. Я даже не успела спросить его об Энтони.
Энтони... Бедный мальчик, сколько же он пережил...
А Мэдди всхлипывала тише и тише, пока рыдания не угасли совсем. Только моё домашнее платье совершенно промокло на плече. Кажется, у меня не было сил даже на то, чтобы погладить Мэдди по голове, не то чтобы встать, но я заставила себя распрямить спину и сказать:
- Пора подниматься, Мадлен. У нас появилось много неотложных дел, с которыми никто больше не справится. Пойдём? - Она запрокинула лицо. Припухшие веки, искусанные губы... - Ты поможешь мне? - спросила я, и Мэдди только кивнула, а потом стала медленно, медленно выбираться из вороха подушек и одеял.
Работы хватало, особенно для меня одной - от мистера Джонса толку было немного, миссис Стрикленд куда-то исчезла - вроде бы заболела, а к Оуэну обращаться совесть не позволяла. Но я не жаловалась. Сложно было заниматься похоронами в самый первый раз, когда пожар унёс жизни моих родителей, а леди Милдред слегла на несколько дней и ничем не могла мне помочь. Тогда - да, было страшно, горько, всё валилось из рук. Позже, когда отошла в мир лучший сама бабушка, я по достоинству оценила запутанные ритуалы, помогающие занять время и заглушить острую боль потери усталостью.
Так же и теперь.
Поначалу Мэдди часто начинала плакать ни с того ни с сего; сидит за обедом, к примеру, смотрит в свою тарелку, секунда - и по щекам уже катятся слезы. Но потом я завалила её разными поручениями, и она стала потихоньку оживать. Отчаянная, выворачивающая душу тоска сменилась глубокой сосредоточенностью - не много, но уже что-то.
Мне пришлось выдержать две непростых беседы.
Одну - с Оуэном.
Я сразу предложила ему переехать в Бромли либо занять должность управляющего в одном из моих загородных владений, думая, что смена места жительства поможет скорее смягчить горечь потери. Однако Оуэн отказался наотрез.
"Я не хочу уезжать от Эвани. Её хоронят далеко от родины, некому будет ухаживать за могилой", - твердо ответил он.
Это прозвучало страшно. Я хорошо помнила урок, преподнесенный мне жизнью. Тогда, после смерти леди Милдред, единственного родного человека, мир вокруг словно померк. Вечный траур - вот что тогда казалось единственно достойным выходом. Долго я жила только бабушкиными делами, чувствуя себя обязанной продолжать их, всю себя посвящала "Старому гнезду", общалась лишь с друзьями леди Милдред... Только тот случай с парикмахером-убийцей помог мне осознать ошибку.
Бабушка не хотела бы, чтоб я горевала о ней вечно, отвернувшись от остального мира.
Так и Эвани Тайлер никогда бы не пожелала Оуэну жизни затворника.
Самым сложным оказалось убедить его переехать в Бромли "на время" - якобы помочь мистеру Спенсеру с документами. Глупость несусветная - мой бессменный управляющий, несмотря на более чем почтенный возраст, справлялся с делами лучше дюжины молодых работников. Впрочем, отказаться напрямую Оуэн не мог и уклончиво пообещал "вернуться к этому вопросу после похорон". Я вздохнула с облегчением. Оставалось заручиться поддержкой самого мистера Спенсера, но уж это-то не составило бы никакой трудности.
Второй разговор был короче, но куда тяжелее. И хотелось избегать его и дальше... но Энтони Шилдс имел право посмотреть в глаза той, что убила его отца.
Комнаты для мальчика мы выделили на южной стороне, светлой. Когда я вошла, солнце едва не ослепило меня после полумрака длинных коридоров. Энтони сидел на кровати и читал - ту самую книгу о принце Гае.
И, кажется, одну и ту же страницу уже который день.
- Здравствуй, Энтони.
- Здравствуйте, леди Виржиния.
Он рефлекторно согнул ноги в коленях, словно хотел спрятаться, и дёрнулся испуганно. Доктор Брэдфорд говорил, что мальчик до сих пор не привык к тому, что снова может ходить, как нормальный человек.
- Как ты себя чувствуешь?
- Спасибо, леди, хорошо.
Его коротко обстриженные после всех событий волосы топорщились в разные стороны и золотились в солнечных лучах, теперь ещё больше, чем прежде, напоминая священный круг.
Я глядела на Энтони, он - на меня, а потом мы вдруг выпалили одновременно:
- Наверное, ты меня ненавидишь!
- Наверное, мне лучше было бы умереть тогда!
И замолчали сконфуженно. А потом Энтони отвел взгляд и произнес неожиданно серьезно и по-взрослому:
- Нет, леди. Я вам благодарен. Я... вспомнил всё. И про маму тоже. Мы ведь тогда на самом деле не просто так уехали. - Он поерзал на подушках, словно спину ему что-то жгло, и вновь посмотрел мне в глаза. - Мы уезжали от папы. Насовсем. Те люди в балахонах стали приходить слишком часто и оставаться надолго. Мама говорила, что отец... заигрался. - Энтони с трудом выдавил из себя слово, но это словно вскрыло нарыв. Дальше речь потекла плавней, легче. - Ритуалы, приметы... Он начал действительно в них верить. Я простудился как-то, а отец, вместо того, чтобы дать мне лекарство, зарезал белую птицу и накапал мне крови на подушку. Мама очень кричала, а на следующее утро мы с ней собрали кое-что в дорогу - и сбежали из дома. Она хотела, чтобы мы поехали к её двоюродной сестре, в Альбу. Тетя Анна добрая, и она жена генерала. Отец побоялся бы затевать скандал. Только у нас ничего не получилось. Был дождь, дорогу размыло, и экипаж упал с обрыва. А теперь, наверное, опять придётся ехать к ней и проситься пожить хотя бы до совершеннолетия... Но уже без мамы.
Пылинки кружились в солнечных лучах - ужасающе медленно. Наверное, какая-то пыль попала и мне в глаза, потому что я вдруг ощутила резь и моргнула.
- Мне очень жаль, Энтони.
- Вы-то здесь точно ни при чем, - улыбнулся вдруг он той прежней своей улыбкой, от которой становилось так светло на душе и грустно. - Наверное, и отец не виноват тоже. Его свели с ума книги и ритуалы. Нельзя безнаказанно смотреть на зло - оно через глаза прорастает в душу.
В комнате было тепло, но меня пробрало ознобом.
- Мудрые слова.
Энтони смущенно потупился.
- На самом деле так говорила ведьма Гырра из книжки. Леди... Не смотрите на меня так. Если и есть несчастное существо в этом доме, то это не я. Я рад, что всё закончилось наконец... Наверное, у меня тут, - он приложил руку к своей груди, - что-то устроено неправильно. Когда я сказал, что лучше бы умер раньше, то не чувствовал вины или горя. Просто тогда никто бы не погиб. Отец не испачкал бы руки в крови, а мисс Тайлер... мисс Тайлер была бы жива. Я скучаю по ней, леди, - добавил он вдруг.
- Я тоже. - На языке появился соленый привкус. - Я тоже, Энтони...