оревнование. Редко кто дрался настоящим оружием. Конечно, в высшем свете шептались о незаконных дуэлях, но если какая-нибудь из них влекла за собой фатальный исход, «победителя» судили как обычного убийцу… Если только ловили, разумеется. Обычно участники старались предупредить подобный исход, заранее обставляя возможные смерти как случайное происшествие или как самоубийство, и некоторые пользовались этой лазейкой, чтобы избавиться от соперника в политике или любви. Поговаривали даже о профессиональных бретёрах…
Тем временем Фаулер и Клэр выбрали каждый по шпаге. Клинки, на мой взгляд, были совершенно одинаковыми, однако Лайзо, похоже, заметил какие-то важные отличия и прошептал: «Поддаётся». Я так же беззвучно, одними губами, спросила: «Кто?»
– Твой дядя, – ответил Лайзо еле слышно и умолк.
Приготовления почти завершились.
– Подвижная дуэль. За границы поляны не заходить. Чужой клинок не хватать, но можно защищаться плащом, намотанным на руку. До смерти, – скучным голосом перечислил правила Клэр и поднял на Фаулера взгляд: – И не смей по-глупому нарываться на клинок или жалеть меня. Небо рассудит. Если ты действительно достоин этого, ты останешься жив.
– Всё будет честно.
– Честно, – эхом откликнулся Клэр. И вдруг обернулся к нам, переводя взгляд с Мэтью на Лайзо, с Кристиана на Даниэля. – Если кто-то вмешается – убью.
– Никто не вмешается, – пообещал Эллис мрачно и скосил глаза на Лайзо. – Дураков тут нет.
– Дураков – нет, – согласился дядя Рэйвен, и в его интонациях послышался упрёк. Щёки у меня вспыхнули.
А потом дрожащий мальчик-прислужник с пустыми футлярами из-под шпаг в охапке вдруг крикнул:
– Начали!
Клэр метнулся вперёд и вбок. Фаулер отступил-качнулся – и контратаковал. Из-под ног летела грязь и ледяное крошево, красный фонарь то угасал, то разгорался ярче. Дождь почти прекратился, но беззвучные молнии вспыхивали у горизонта с пугающей размеренностью. Лайзо, уже не скрываясь, встал передо мною вплотную, защищая от случайного выпада, а с другой стороны к нам с Мадлен точно так же примкнул Эллис.
Кристиан и Даниэль держались за руки, не скрываясь.
Выпад – и веером взметнулись брызги глинистой жижи. Выпад – и Фаулер отшатнулся, вскользь касаясь ладонью своего бока.
– Один, – коротко произнёс Клэр.
В сыром воздухе парка мне почудился запах ржавого железа и соли.
Фаулер, стиснув зубы, совершил какой-то головокружительный финт, который я и разглядеть не смогла; Клэр быстро переступил в сторону, гибко прогнулся, избегая удара – и сам ударил в ответ.
На белой рубашке Фаулера появилось второе пятно.
Близнецы рванулись к поляне, но Джул сгрёб их обоих, как щенят, и отволок в сторону. Кристиан зашипел, но вскоре прекратил вырываться; руки брата он так и не выпустил.
– Два.
Мадлен обняла меня и прижалась щекой к плечу. Только тогда я осознала, что повторяю еле слышным шёпотом непрестанно: «Нет-нет-нет».
В горле у меня было сухо.
Клэр двигался невообразимо быстро – и совершенно непредсказуемо. Сейчас у меня и мысли не закрадывалось, что Фаулер поддаётся. Разница в мастерстве была настолько очевидной, что дуэль представала казнью.
Выпад – и Клэр поднырнул под неловко вытянутую руку противника; шпага ударила в ногу, и Фаулер рвано вскрикнул.
Кристиан зажмурился.
Даниэль продолжал смотреть.
– Три.
Лицо Фаулера, пусть и искажённое болью, казалось теперь почему-то светлым, словно он находился в другом месте, где не было ни дождя, ни ледяной ноябрьской грязи под ногами.
В разрыве между тучами промелькнул ноздреватый диск луны.
А потом случилось сразу несколько событий.
Фаулер оступился.
Клэр ринулся в атаку, выбивая шпагу из его рук.
Фаулер начал медленно заваливаться навзничь, спиной на бревно, и врезался каблуком сапога в голень противника.
Клэр на мгновение потерял равновесие, и шпага его соскользнула, вонзаясь…
…в бревно.
В двух пальцах от живота Фаулера.
Лезвие обломилось у самой рукояти.
Дождь затих окончательно.
Клэр стоял, тяжело опираясь на бревно, и глядел на Фаулера сверху вниз. Тот лежал неподвижно, открывая беззащитное горло, и ждал. Луна с любопытством глазела на них через прореху в плотных облаках, разбавляя тревожный красноватый свет фонаря.
– Ну, что ж, – произнёс Клэр тихо. – Полагаю, это знак.
Он отвёл прядь мокрых волос с лица Фаулера, распрямился – и протянул ему руку.
Фаулер крепко сжал её, попытался встать, но тут же со сдавленным стоном осел в грязь.
Я слышала, как дядя Рэйвен негромко приказал: «Мэтью, кэб»; видела, как Джул разжал стальные объятья, и близнецы на заплетающихся ногах побрели к дуэльной поляне, остановившись в шаге от неё; чувствовала, как дрожит Мадлен, изо всех сил пытаясь скрыть свой испуг и казаться сильной, как прежде. Но лишь одна картина въедалась в память намертво, как некое знамение с неясным смыслом, который мне только предстояло ещё прочувствовать и понять: Клэр Черри, сейчас не похожий ни на сахарную фигурку, ни на ледяную – нет, просто смертный мужчина, очень красивый и встревоженный, расстёгивал жилет Фаулера, бережно отирал кровь собственным шейным платком, ощупывал рану, а Фаулер смотрел сквозь него – на меня, прямо в душу, и одновременно цеплялся негнущимися пальцами за его рубашку.
Предательство и прощение?
Искупление греха?
Чудо неслучившейся смерти?
Да существовало ли вообще слово для того, что происходило сейчас?
Я, графиня Эверсан и Валтер, никогда до стих пор не могла признаться самой себе, насколько боюсь оступиться. Моим кредо было действовать согласно необходимости, в соответствии с титулом и происхождением – так, как ожидали друзья, знакомые и те бесчисленные другие, которых я не знала вовсе; огромное, бурное человеческое море, над которым приходилось идти как по канату – шаг в сторону, неверное движение, смерть. Того же я ждала и от других – безупречности.
Но сейчас Винсент Фаулер, человек, который должен был бы уже умереть от руки своего учителя в дуэли без шансов на победу – жил, дышал и точно светился изнутри.
Если он мог свернуть с тёмной дорожки – значит, исправить ошибку может каждый?
Значит, ошибка – это ещё… не смерть?
– …кровь не останавливается, – бледнея, пробормотал Кристиан и шагнул на поляну, размешенную в жижу короткой, но жестокой схваткой. Грязь сыто чавкнула под ногами. – Не останавливается…
– Жить будет, – коротко одёрнул его Клэр. В голосе послышались прежние манерные нотки, и у меня отлегло от сердца. – Право же, нынешние юнцы даже основ не знают. Чему ты их вообще учил?
– Распознавать мерзавцев, – слабо улыбнулся Фаулер. – Самый полезный навык… для честных людей.
– Господа, оставьте раненого в покое, – негромко произнёс дядя Рэйвен, также ступая в дуэльный круг. Ощущение причастности к чему-то невероятно важному и сложному растворилось и исчезло; я постепенно возвращалась к прежней себе, размышляя, что же делать с этим новоприобретенным знанием. – Если он слишком слаб для разговоров, то шутки его утомят. Если достаточно здоров – пусть лучше расскажет что-либо полезное, – добавил он и удостоил близнецов таким взглядом, что и круглому дураку стало бы ясно, что «больной слишком слаб» и разговаривать не может.
Но что запрещено джентльмену – дозволено леди.
– Тот, кого вы назвали Валхом… – начала я, но сбилась, и продолжила уже иначе: – Где вы с ним встретились?
Фаулер нахмурился. А затем лицо его стало отстранённо-задумчивым.
– Вы, пожалуй, сочтёте меня сумасшедшим… Но первой встречи я не помню. Точнее, уже тогда я принял его за старого приятеля… В тот раз, когда он меня нанял, всё происходило как во сне. Я, кажется, последний раз ночевал в Бромли перед отъездом в Дэлингридж, незадолго до дня рождения Криса и Дэнни. Мне не спалось, и я решил немного прогуляться. Ноги сами привели меня в какой-то странный паб близ Золотой площади, который я прежде никогда не видел. Там за крайним столом, у спуска в подвал сидел человек, который выглядел очень знакомо… Так мне казалось.
Я начала догадываться, что произошло тогда с Фаулером. Лайзо и Эллис, знавшие достаточно о моём загадочном седом преследователе, также обменялись взглядами понимающими и мрачными.
– Это и был старик, которому подчиняется Абени… Валх, – кивнула я механически, мысленно воссоздавая всё то, о чём рассказывал Фаулер. – Точнее, не старик, а высокий седой мужчина неопределённого возраста. Черты лица его трудно запомнить, однако он определённо выглядит пугающим и смутно знакомым.
– Абени? – быстро переспросил дядя Рэйвен. Клэр и бровью не повёл, но мне отчего-то показалось, что имя это он слышит отнюдь не впервые.
– Чернокожая служанка, – пояснила я, пожав плечами. Имя сорвалось с языка крайне не вовремя, но ничего уже нельзя было поделать. – Продолжайте, сэр Винсент Фаулер, – светски обратилась к нему я, словно мы находились на каком-нибудь званом ужине и вели необременительную беседу. – Вы остановились на встрече с Валхом.
Фаулер бледно улыбнулся; теперь он показался моложе и красивее, чем раньше, выглядел почти ровесником близнецам, хотя черты его лица заострились от боли, а вокруг глаз залегли тёмные круги.
– Вы очень точно описали этого человека, леди Виржиния… Да. Всё было именно так. Он показался мне знакомым, потому я подошёл… и он источал опасность, поэтому я не смог отказать ему в небольшой просьбе – сыграть в карты.
– И ты проиграл, – ничуть не удивлённо заключил Клэр. В нём словно бы вновь разгоралось то жутковатое мстительное пламя, которое погнало его на поиски моего обидчика после злополучной статьи, только ещё ярче, злее и опаснее. – Проиграл. И он вместо денег попросил об услуге.
– Хорошо оплачиваемой услуге, – добавил дядя Рэйвен. Заметив мой взгляд, он вскользь заметил: – Вы стали больше денег отсылать сёстрам и даже оплатили целиком карточные долги своего зятя.
Фаулер невесело усмехнулся: