Мистер Панч едва заметно усмехнулся — кажется, он понял, к чему я веду. Рабочие же сперва переглядывались и кивали друг на друга, но затем один из них, тот самый юноша, похожий на гипси, решился:
— Можно, я попробую? — так же несмело, как в первый раз, предложил он — и, запрокинув голову, смешно и тоненько завыл.
Толпа в ответ грохнула хохотом. Юноша, впрочем, не сильно расстроился. Он краснел, но улыбался — похоже, то была не первая его подобная выходка, и роль шута ему очень нравилась.
— Ну, ты даёшь, Джек, — наконец хлопнул его по плечу высокий мужчина с рыжими волосами, лицом напоминающий сурового мопса. — Послушай, как надо, — добавил он — и сам попытался изобразить нужный звук.
На сей раз свист, переходящий в утробный вой, показался гораздо страшнее. И не только мне: рабочие посерьёзнели, реже стали раздаваться смешки. Джек осторожно заметил, что звук похож, но не совсем. Рыжий великан в ответ переспросил, как, по его мнению, добиться большего сходства… Разумеется, в несколько более грубых выражениях, но смысл, кажется, был именно такой.
Завязался спор.
Седой неряха по фамилии Хэмстер держался до последнего — наблюдал осуждающе, жевал табак и делал вид, что до всяких там азартных дурней ему дела нет. Но под конец не выдержал и ввязался в обсуждение, на ходу извлекая из кармана детскую глиняную свистульку. И, спустя четверть часа, общими усилиями честная компания сумела изобразить звук, который удовлетворил всех.
— Вот, — прокряхтел рыжий великан, которого, как я уже успела узнать, звали Хельгом Эрикссоном — странное, чужеземное имя, доставшееся ему от деда-нортландца. — Вот точно такой звук и был.
— Как интересно, — распахнула я глаза, немного жалея о том, что не могу сейчас жеманно прикрыть губы веером, подобно леди Вайтберри. — Получается, совершенно обычные люди сумели вот так просто воспроизвести, как вы выразились, «не человечий голос». А что мешало бы злоумышленнику, который пожелал бы сорвать работы, точно так же изобразить вой призрака?
Глаза у мистера Меррита забегали. Он отступил от меня на шаг и слегка наклонил голову, словно приглядываясь к огромной спящей собаке: проснётся? Облает? Или укусит?
— Так, истинно так… Но зачем бы кому-нибудь понадобилось это делать?
Мы с Мадлен удовлетворённо переглянулись — вопросы, которые она мне задавала перед выходом, определённо пригодились.
— Очень просто. Мистер Панч, нанимали рабочих вы с мистером Спенсером, верно?
— С его помощником, миледи, — улыбнулся адвокат, прекрасно понимая, к чему я веду.
— Оплата щедрая? — обратилась я уже к рабочим.
— А то! — горячо откликнулся Эрикссон. — За зимние работы в два раза больше против обычного дали… Постойте-ка. Кажись, я понял. Это что, кто-то на зависть изошёл, что ли?
— Люди и из-за меньшего идут на подлость, — скромно опустила я взгляд. — Наверное, отец Адам не раз предупреждал вас об этом в проповедях.
— Было дело! — крикнул кто-то из толпы, и тут все загомонили разом, припоминая и подозрительные следы на заснеженных склонах, и сплетни о духах, которые уж слишком вовремя разошлись в пабах по обе стороны реки…
«Всё-таки Эллис был прав, — подумалось мне. — Позволь человеку самому высказать „правильную“ догадку, и он поверит в неё быстрее, чем если бы его стал убеждать целый хор профессоров и святых праведников».
— Похоже, что с голосами духов мы разобрались, — произнесла я чуть погромче, привлекая к себе внимание. Благо после выстрела из револьвера к моим словам прислушивались даже более чутко, чем заслуживала бы даже самая придирчивая хозяйка и нанимательница. — А что ещё загадочного происходило во время работ? Мы, аксонцы, народ храбрый и упорный; не верится, что нас можно напугать только одним воем, пусть и страшным. Скорее поверю, что при первых звуках у вас появилось желание схватиться за вилы.
Шутка была, откровенно говоря, не самая остроумная. Однако многие приняли её за чистую монету и сочли комплиментом. Лишь несколько человек продолжали поглядывать на меня с недоверием, в том числе Хэмстер. Но ответил, к моему удивлению, именно он.
— Всякое случалось. Вот раз на стене в темноте буквы светиться начали — «мор». А аккурат на другой день мы все тут продри…
— Желудочную хворь перенесли, — поспешил вмешаться Огастин Меррит. Сахарное выражение лица у него исчезло начисто, зато появилась настороженная задумчивость.
— Было такое, — кивнул Эрикссон и почесал покрытый рыжей щетиной подбородок. — Но к обеду ближе. А с утра тянуло откуда-то гнилым запашком…
— Точно-точно! — поддакнул из задних рядов суховатый мужчина с большими, но очень красивыми ладонями. Под носом у него торчали, как приклеенные, чёрные тонкие усики вроде тех, что носили придворные щёголи в позапрошлом веке. — Не просто запашком. Дым был, прозрачный почти, но всё ж дым. Я ещё подумал тогда — кто это гнилушки жжёт?
— А светящиеся буквы объяснить и вовсе просто. Надпись делается с помощью особого состава, который на следующий день смывают реагентом… Так ведь говорил детектив из Бромли, знаменитый Эллис Норманн, да, мистер Панч? — обернулась я к адвокату.
— Истинно так, — кивнул он, забавляясь на свой манер.
Похожим образом мы сообща развенчали миф о камне, который раскололся сам собою — можно было расколоть его заранее, затем незаметно заложить крохотный заряд, который бы взорвался через минуту или две. Ничего мистического не отыскалось и в душераздирающем рассказе о цветных кругах на снегу: чего уж проще, высыпать краску из банки на верёвочке, забравшись на ветку дуба — как раз получатся круги, около которых нет человеческих следов. Как объяснить стук из-под земли, я не догадалась, но тут Джек робко предположил: «А не померещилось ли нам, ребятушки? Мы тогда уже пуганные были…». И Хэмстер вспомнил, что первым «стуки» расслышал покойный Рон Янгер, который в то время уже постоянно ходил пьяным.
— Что ж это получается, люди добрые? — оглядел Хельг Эрикссон руины замка уже другим, сосредоточенным и сердитым взглядом. — Нас что, дурить кто-то вздумал?
— Боюсь, что так, — вздохнула я печально.
Мэдди спрятала улыбку за краем рукава. А мистер Панч вдруг решил подыграть нам и пошутил по-своему:
— Причины остановки работы серьёзные, как я вижу. Но всё ещё сомневаюсь, не будет ли лучшим решением удержать из платы за каждый день простоя полную сумму…
Хэмстер, который как раз пытался пригвоздить меня к месту презрительно-подозрительным взглядом так и замер, по-глупому открыв рот. Комок табачной жвачки некрасиво вывалился рабочим под ноги. Казначей побледнел в прозелень и аккуратно двинул острым мыском сапога, присыпая отвратительное пятно снегом.
Однако моё настроение, кажется, не могли сейчас испортить даже самые мерзкие с виду предметы.
— Штрафы? Что вы, мистер Панч, — с деланной ласковостью укорила я адвоката. — Кто же прибегает к таким жестоким наказаниям с первого раза? К тому же эти, без сомнения, достойные люди сегодня же выйдут на работу, насколько я поняла.
— Вот хоть сей момент! — горячо откликнулся Хэмстер и утёр губы. — Только, это… за инструментом сбегаю!
Какой инструмент нужен при расчистке завалов, я не знала, однако благосклонно кивнула. И собиралась уже попрощаться и уйти, как меня окликнули из-за спины:
— Эй, ледяная леди!
Обращение было так созвучно с «леди Метель», что я вздрогнула, хотя голос узнала тотчас же: вернулся Руперт, местный сумасшедший и, по словам мистера Панча, талантливый резчик.
— Да, слушаю… — начала я говорить, оборачиваясь, и осеклась. В голове у меня успело промелькнуть с десяток вариантов того, зачем позвал меня деревенский дурачок, однако ни один не оказался верным.
— Вот, держи. На тебе, — белозубо заулыбался он — и щедро вывалил в подставленные ладони целую охапку ягод шиповника, вместе с высохшими листьями и колючими веточками. Большая часть ярко-красных глянцевых плодов просыпалась на дорогу.
Это было красиво, но тревожно — точно пятна свежей крови на снегу.
— Спасибо, — нашла я в себе силы поблагодарить дурачка. Он немного напоминал ребёнка — бесхитростного, доброго, иногда жестокого и очень большого. — Это, наверное, к чаю?
— У-у-м, — согласился Руперт, потешно вытянув губы трубочкой.
— Какой заботливый юноша, — похвалила я, вызывав множество улыбок среди рабочих — похоже, дурачка тут любили. И, поддавшись порыву, спросила вдруг: — А почему вы меня назвали «ледяной леди»? «Громовой» ещё куда ни шло, особенно после выстрела.
Мистер Меррит захихикал напоказ, демонстрируя, как ему нравятся мои шутки. Это уже начинало раздражать, особенно вкупе с осторожными повадками и слащавым выражением лица.
— А он сказал, что ты ледышка, а толстяк вон поправил нонче, что леди, — бесхитростно ответил Руперт, а у меня сердце пропустило удар: интуиция не подвела, с дурачком кто-то побеседовал совсем недавно и внушил лёгкую неприязнь к моей особе.
«К счастью, надолго внушения не хватило, если судить по неожиданному подарку», — подумала я, а вслух поинтересовалась:
— А «он» — это кто?
Руперт наморщил лоб, задвигал ушами… а затем развёл руками, виновато улыбаясь:
— Забыл. Хочешь, желудей нарву?
— Благодарю, не стоит, — вежливо отказалась я и поспешила отгородиться от него мистером Панчем. Всё же рослый, сильный и явно сумасшедший человек, находящийся так близко, изрядно меня нервировал. — О, уже так поздно… Нам с мисс Рич пора идти, к сожалению. Однако если у вас возникнут ещё хотя бы малейшие затруднения, то обращайтесь к моему адвокату. Или через мистера Аклстона — сразу ко мне, — обернулась я вновь к рабочим, особенно долгий взгляд подарив Хельгу Эрикссону. Этот человек показался мне наиболее благоразумным среди всех, за исключением Джека, которого, к сожалению, никто всерьёз не воспринимал.
— Обязательно обратимся, не извольте сомневаться, — со сладкой улыбкой пообещал Огастин Меррит, подходя ко мне с другой стороны. Мэдди тут же проворно юркнула между нами, неодобрительно посмотрев на него из-под полей шляпки. — Окажите честь и дозвольте мне сопроводить вас к деревне, леди Виржиния, — витиевато предложил он свою компанию.