— Боюсь, вы пали жертвой странного розыгрыша. Водителю заплатили, чтобы он повозил вас по неприятным местам. И этот безголовый согласился. Посчитал, видимо, что сумеет прикинуться дурачком и избежать ответственности.
Комок боли под рёбрами наконец-то начал растворяться. Я медленно выдохнула, затем разломила очередной ломтик сладкого кекса и заставила себя проглотить немного. Подостывший шоколад почему-то горчил; наверное, туда переложили имбиря.
— Кто ему заплатил?
— Это выясняют сейчас, — с непривычной мягкостью ответил Клэр, не уточняя, кто и как. — А вы ступайте спать. С завтрашнего дня будем ездить вместе.
— Лучше попрошу у маркиза Рокпорта водителя. Кажется, у него был один лишний, — кивнула я и вдруг почему-то засмеялась.
Клэр вздохнул и встал, а потом обнял меня со спины, прижимаясь щекой к виску. От голубовато-серой ткани дядиного домашнего костюма веяло слабым винно-цветочным ароматом — скорее всего, духами. А от кожи — лихорадочным жаром… или это я была холодна как лёд?
— Самое смешное, прекрасная моя племянница, что он собирался катать вас дольше. — Клэр шевельнулся, и его зефирно-мягкие локоны скользнули по моему лицу. Странное дело, я не чувствовала себя неловко, хотя обнимал меня мужчина — родственник, но лишь формально, потому что до этой зимы нам не приходилось даже говорить подолгу. — Однако вы напугали его гораздо больше, чем он вас.
— Правда? — улыбнулась я.
— Да, — кивнул дядя и выпрямился, напоследок погладив меня по голове. — Он проклинает минуту, когда согласился взять деньги. А теперь ступайте и ложитесь спать, Виржиния. У вас такой вид, что самое время пугать ночные кошмары.
Это было ужасно бестактное замечание, но я деликатно сделала вид, что ничего не заметила.
Как и подобает настоящей леди.
Ночь тянулась под изматывающий аккомпанемент хлюпающих и свистящих звуков. Источник их постоянно менялся. Иногда чудилось, что огромная тварь склоняется над изголовьем, шлёпая обвислыми губами и тяжело дыша; в другой раз — что гнилая речная вода подступает к самым ножкам кровати. Последнее видение оказалось самым жутким: старуха с жёлтыми волосами стояла над мертвецом, распростёртым на письменном столе, и рука у неё была по локоть в чужих внутренностях. Скрюченные пальцы сжимали и разжимали какой-то мышечный комок, и на мои бумаги капала густая жидкость. Но когда старуха посмотрела на меня, я ощутила не ужас, а гнев, и сказала громко:
— Только попробуй.
И проснулась под испуганное «Ой!» Юджинии. Девочка застыла с платьем в руках, виновато глядя на меня.
— Это не тебе, — улыбнулась я, чувствуя себя немного виноватой. — Доброе утро. Или уже день?
Она со вздохом посмотрела в сторону закрытого ещё окна.
— Так сразу и не скажешь, леди Виржиния.
Это поставило меня в тупик, поскольку шутила Юджи нечасто, в отличие от Лиама, например, да и к сарказму склонности не питала. Но вскоре затруднение разрешилось: Бромли атаковала непогода. Почти всю ночь моросил унылый холодный дождь, превращая остатки сугробов в грязную склизкую массу. С юга пришёл ветер, запутался в шпилях и флюгерах, разозлился и в отместку стал кидаться на прохожих. Низкие-низкие тучи толкались боками, перетекали друг в друга, а иногда, в минуты затишья, опускались так сильно, что задевали шляпы особенно долговязых джентльменов. С крыш капало, в трубах свистело, мостовые неприлично чвакали под ногами…
По крайней странные звуки из моего сна теперь получили вполне естественное объяснение — и то неплохо.
Что же до толкования мрачных видений, то никаких дельных мыслей или хотя бы интуитивных озарений, увы, не возникло. Оставалось полагаться на твёрдые, рациональные методы — слава Небесам, они-то никогда не подводили.
Но всё пошло не так — с самого утра.
Компанию мне за поздним завтраком составил Клэр, ограничившись, правда, одной чашкой кофе. О вчерашнем происшествии дядя никому не рассказал, и я была ему за это искренне благодарна. И от нотаций он также, по счастью, воздержался — а ведь какая роскошная возможность манила! Выговорить разом и за неосторожность, и за недостойное леди поведение.
Новостей, впрочем, также не нашлось никаких — о, тяжесть ожидания, тёмная сторона любого благодатного затишья. В Управлении спокойствия, куда накануне доставили водителя, выяснить сколько-нибудь внятных подробностей о «шутнике» не получилось. Судя по скупому описанию, кэбмена подкупил высокий темноволосый незнакомец, одетый не по столичной моде. Говорил заказчик с лёгким акцентом, заплатил щедро — двадцать пять хайрейнов. Столько же он обещал выслать потом в конверте, если-де увидит, как я сажусь в машину, и она уезжает в сторону опасных кварталов. Но адреса своего водитель незнакомцу, к сожалению, не назвал, поэтому вряд ли стоило рассчитывать на исполнение этого обещания.
Ободрённая мирной беседой за чашкой кофе, я решилась послушаться совета Эллиса и, образно выражаясь, натравить Клэра на след Финолы. Начала издалека:
— Значит, водителя нанял мужчина… Я почему-то ожидала, что это будет женщина.
— В голубом платье и шалью на плечах, — сладким голосом ответил дядя. — Определитесь, племянница, считаете вы мисс Дилейни опасным врагом или же недалёкой простушкой?
Мне очень хотелось возразить, что и недалёкая простушка может стать опасным врагом, и противоречия здесь нет. Но тогда, увы, разговор плавно перетёк бы в великосветский обмен изящными колкостями — времяпрепровождение приятное, но исключительно бесполезное.
— Действовать чужими руками, с одной стороны, проще и надёжнее, потому что цепочка длиннее и сложно добраться до первого звена, — пожала я плечами. — Но, с другой стороны, больше заинтересованных лиц вовлечено, значит, шире круг свидетелей.
— Фи, леди Виржиния, у вас через слово — унылые клише какого-то заурядного провинциального детектива… И погодите возмущённо бледнеть, мне прекрасно известно, что этих, с позволения сказать, выражений вы нахватались как раз у незаурядного и вполне столичного. Но утончённей они от сего факта не станут.
Клэр откровенно насмехался; впрочем, как обычно.
— В любом случае, теперь ясно, что действовать она не боится, — попробовала я зайти с другой стороны. — И в следующий раз может…
— Дорогая племянница, — вкрадчиво произнёс он, заставляя меня умолкнуть на полуслове. — С чего вы вообще взяли, что это мисс Дилейни? Не отвергнутый поклонник, не соперница или, наконец, не слуга, уволенный без рекомендаций?
Первое и последнее предположения отчётливо перекликались и пробуждали весьма неприятные ассоциации. Не то чтобы можно было всерьёз рассуждать о том, способен ли на предательство Лайзо, но…
«Подкуп, дурман, шантаж, лживые посулы», — зазвучал мысленный голос с циничными нотками. И, увы, он принадлежал мне самой, а себе не прикажешь замолчать.
Или не думать.
— Не припомню что-то недоброжелателей, способных на подобную злую шутку, — с некоторым трудом вернулась я к беседе. Вспомнилась старуха из сна, столь не похожая на Финолу, но такая же отвратительная. И мертвец, который лежал перед ней на столе… Кажется, черноволосый. — А мисс Дилейни начала действовать. И если розыгрыш с водителем подстроила именно она…
Клэр улыбнулся поощрительно:
— То что тогда?
— Тогда… — я запнулась.
Действительно, что тогда? На что она рассчитывала? Вывести меня из равновесия? Что ж, у неё получилось, правда, она об этом никогда не узнает. А если ей не понравится итог «шутки», то что будет следующим шагом? То, что заденет меня наверняка? Например, если Лайзо остаётся у неё в заложниках, то способна ли она использовать его?
Повредить ему?
— Вы что-то замолчали, Виржиния.
— Если мисс Дилейни не удовлетворится результатом своего маленького розыгрыша, — произнесла я наконец, аккуратно подбирая слова, — то она может придумать что-то ещё. Ударить в уязвимую точку. А Лиам часто гуляет в парке, и его сопровождает только Паола, то есть миссис Мариани, и мне…
— Виржиния, — в третий раз повторил он моё имя, ещё слаще, чем прежде. — Я, простите за подробность, с шестнадцати лет играю в покер. Конечно, опыт в «Старом гнезде» недооценивать не стоит, разбираться в людях вы научились, но неужели можно подумать, что я не сумею распознать блеф?
Меня кинуло в жар.
Десертная вилка упала на блюдце.
— Простите?
— Пожалуй, блеф — не совсем верное слово. Лицедейство будет уже точнее. У меня не настолько короткая память, — едко сообщил Клэр, поднимаясь и расправляя лиловое кружево на рукавах. Блеснули дарёные аметистовые запонки. — И я умею сопоставлять факты. Даже те, которые от меня скрывают. Неумело, впрочем.
Я почувствовала, как от щёк отливает кровь, и вздёрнула подбородок:
— По-прежнему не понимаю, чём вы, дядя.
— Понимаете, дорогая племянница. Мы договаривались, что я могу рассчитывать хоты бы на искренность.
Внутри у меня всё закипело:
— А вы искренни, дядя?
Ответить он не успел — и к счастью, иначе мы наверняка бы поссорились. В столовую вошёл мистер Чемберс и сообщил, что принесли почту; Магда маячила за его плечом, делая страшные глаза: вероятно, письмо получила именно она, однако войти в комнату, где находился ядовитейший из ядовитых сэр Клэр Черри, не решилась.
Конверт был небольшой, но пухлый, сделанный из странной хрустящей бумаги. Увидев его, дядя насторожился, и губы его перестали кривиться в приторной улыбке.
— Могу я взять? — поинтересовался он ровно.
Мистер Чемберс встретился со мною взглядом и дождался разрешающего кивка.
— Конечно, сэр. Прошу.
Конверт дядя принял осторожно и вскрыл на собственном блюдце из-под десерта, а затем вилкой аккуратно извлёк из него содержимое.
Это оказалась иссиня-чёрная прядь волос, скреплённая длинной алой лентой.
— Любопытно, — пробормотал дядя. Прядь он только разглядывал, причём издалека, касаясь её только исключительно вилкой и ножом. — Сырая. И пропитана явно не кровью. Чемберс, стеклянный колпак. Да-да, этот, для тортов. Поставьте на большую тарелку, накройте и унесите в мою комнату. Там будет Джул, скажите, что я срочно хочу его видеть… Нет, впрочем, не срочно — через десять минут.