– «Счастливое число Ярби»?
– Да, да, он самый, – обрадованно закивал детектив и вдруг сощурился подозрительно: – Позвольте, Виржиния, как вы догадались?
– Лорд Клэймор состоит в этом клубе, а леди Клэймор – моя добрая подруга, – пояснила я. Мысль о том, что мне удалось хоть бы и в мелочи, но удивить Эллиса, приносила глубокое удовлетворение.
– Прекрасно! – хлопнул в ладоши Эллис, и лицо его озарилось солнечной улыбкой. – В таком случае, Виржиния, вам не составит никакого труда попасть на собрание этого клуба и выполнить одно маленькое и несложное поручение.
Горький опыт подсказывал, что если уж Эллис начинает просьбу с комплиментов и авансов, то в дальнейшем она принесет множество неприятностей, а выполнение ее будет, возможно, сопряжено с нешуточной опасностью. Однако я не была бы графиней Эверсан, внучкой Той Самой Милдред, если бы не ответила без малейших сомнений:
– Пожалуй, мне давно не приходилось общаться с леди Клэймор, так почему бы и не встретиться нам в элитарном клубе? Изложите суть вашей просьбы, Эллис. Насколько я помню, любители скачек собираются каждую среду, а нынче уже воскресенье. Ненавязчиво добиться приглашения в закрытое общество – дело не одного дня.
– А иным путь за заветные двери и вовсе закрыт, – подхватил детектив и тут же сделался серьезным, как священник на похоронах. – На самом деле ничего сложного, Виржиния. Просто присмотритесь в этом клубе ко всем женщинам, которые постоянно его посещают, будь то жены участников, экстравагантные особы, увлеченные скачками, или просто слишком смышленые служанки. Запомните всех, кто подходит под это описание – молодая темноволосая женщина со светлыми глазами и бледной кожей. Впрочем, оттенок волос и кожи можно легко изменить краской – иная дама как смоет свои белила, так сразу станет похожа на уроженку Романии, – усмехнулся он цинично. – Словом, отмечайте каждую особу, внушающую подозрения. А еще… – Эллис запнулся, будто бы сомневаясь. – А еще обороните невзначай, что мистер Калле якобы получил от покойного мистера Мореля крупную сумму на хранение.
Благодушное мое настроение как рукой сняло.
– Опять играете в свои любимые игры, Эллис? Кто на этот раз приманка – бедняга художник? Или я?
– Эрвин, – без тени улыбки ответил детектив. – Но не беспокойтесь. За ним присмотрят.
Связаться с леди Клэймор было делом нетрудным. Напроситься на приглашение – уже сложнее. Рассудив здраво, я решила, что лучше сделать это при личной встрече. Недавно в разговоре моя подруга обмолвилась, что хотела бы посетить в понедельник выставку морских пейзажей, прибывших – всего-то на месяц с небольшим – с самого материка, из Марсовийской Республики. Раньше эта коллекция хранилась исключительно в Музее изящных искусств в Лютье и нигде более не выставлялась. И, конечно, леди Клэймор, ценительница редкостей, не могла пройти мимо такого события. Зная обычный распорядок ее дня, я предположила, что стоит навестить галерею д’Арви около одиннадцати часов, – и не прогадала.
– Леди Клэймор, какая встреча!
Ленивое солнце вскользь огладило корону из волос цвета меда и теплого янтаря и яркой искрой зажгло розовый бриллиант в фамильном перстне.
– Леди Виржиния, – скорее утверждая, нежели приветствуя, улыбнулась старинная моя знакомая. – Добрый день. С каких пор вы заинтересовались искусством?
– С тех самых, как вы упомянули об этой выставке, – в тон ей ответила я. – Вы, полагаю, только что подъехали?
– Нет, уже возвращаюсь – на час пополудни у меня назначена встреча с портным, – небрежно взмахнула она веером. Я непритворно огорчилась:
– Право, жаль! Хотелось бы мне прогуляться по этим залам с вами вместе, – повела я рукою, указывая на черепахой прижавшееся к земле монолитно-серое здание галереи. – Где еще я найду такого искушенного критика, как вы?
– В любой второсортной газете, леди Виржиния, – со всей серьезностью ответила леди Клэймор. – По крайней мере эти писаки судят об искусстве с такой уверенностью и непреклонностью, что мне начинает казаться, будто бы я в нем ничего не смыслю. Впрочем, и мне жаль, что сейчас мы не сможем поговорить, как прежде. Кажется, с каждым годом жизнь становится быстрее и я за нею не поспеваю. Раньше хватало времени на все, да еще и оставалось, а теперь сложно найти один час для задушевной беседы.
– Как насчет среды? – быстро предложила я. – Например, около пяти вечера. Классическое чаепитие – весьма достойные декорации для встречи.
Светлые брови сдвинулись к переносице.
– Боюсь, что не получится, леди Виржиния, – через некоторое время ответила леди Клэймор, покачнув головой. Шелковые ленты на шляпке огорченно колыхнулись. – Я уже подумала и так, и этак, но выходит, что в среду у меня дела. Точнее, дела у моего супруга – заседание клуба «Ярби», а на такие мероприятия мы традиционно ходим вдвоем. Если я оставлю своего драгоценного в одиночестве, он может и огорчиться.
– О… – Я сделала вид, что задумалась. – Тот самый клуб… Хотелось бы взглянуть на него! Говорят, публика там весьма интересная. Жаль, что я не состою в этом клубе.
– Мы можем привести вас туда как гостью, дорогая Виржиния, – мгновенно откликнулась она. Сожаление в моем голосе прозвучало для нее вызовом – и не такова была леди Клэймор, чтобы отступаться от трудностей. – Замечательная идея, к слову. И супруг мой не будет страдать от одиночества, и мы с вами наговоримся вдоволь. Да к тому же намечается любопытное событие – зеленый день. Каждый должен прийти в одежде цвета первых листьев, или мха, или фисташек – словом, в чем-нибудь зеленом. Терпеть не могу этот цвет. – Она поджала губы. – В зеленом платье у меня лицо становится как у утопленницы.
Проговорив еще несколько минут и обсудив подробности, мы разошлись. Леди Клэймор отправилась изводить придирками своего портного, а я, побродив среди морских пейзажей с полчаса, вернулась к автомобилю. Искусство, за исключением, пожалуй, музыки, никогда не производило на меня сильного впечатления, несмотря на полученное в стенах пансиона образование. В литературе я предпочитала жизнеописания великих людей, исторические трактаты и труды по экономике. В живописи – спокойные пейзажи из тех, что прекрасно смотрятся в любом интерьере. В театре не разбиралась вовсе, пусть и могла перечислить самых модных актеров и режиссеров. Отца, помнится, это сильно расстраивало, леди Милдред же, напротив, посмеивалась и говорила, что практический ум нашей семье не помешает, а хороший вкус прививается лишь со временем.
Пожалуй, она была права.
Но так или иначе, искусство – явление вечное, оно могло и подождать. А вот насущной своей цели я вполне достигла. Не пришлось даже просить леди Клэймор о приглашении – она сделала все сама. Оставалась одна проблема…
Какое платье надеть?
– Леди Виржиния, вы просто ослепительны, просто ослепительны, – поприветствовал меня лорд Клэймор и склонился над моею рукой. Он был похож на супругу, будто брат – такой же светловолосый, слегка подслеповатый и полный живой энергии. За ним водилась забавная привычка – рисуясь, повторять одно и то же выражение дважды, выделяя его второй раз голосом – например, «Прекрасный вечер сегодня, исключительно прекрасный!» – Восхищен, вот право слово!
– Еще немного, и я начну ревновать, – насмешливо стукнула его по предплечью леди Клэймор веером. – Вы слишком пунктуальны для леди, – обратилась она ко мне. – Только без четверти четыре, а вы уже тут, поджидаете нас.
– Что поделать, если сегодня мне никак нельзя упустить своих проводников, – отшутилась я. – Приходится приезжать на место загодя и подстерегать вас в засаде. Однако время идет. Не стоит ли пройти и нам в клуб?
Лорд Клэймор расхохотался гулко, как в металлическую бочку:
– Пора, конечно, уже пора! Ручаюсь, леди Виржиния, вы будете восхищены, даже если раньше с равнодушием относились к скачкам и всему, что с ними связано.
Клуб располагался на Ярби-стрит, при одноименной букмекерской конторе. Собственно говоря, он и вырос из стихийных бесед за сигарой между любителями рискнуть деньгами на скачках. Сигары обращались в пепел, а беседы тянулись и тянулись – мысль цеплялась за мысль, слово за слово, а жаркие споры разжигали аппетит. Предприимчивый букмекер сначала открыл веранду, где все, кто сделал ставки, могли присесть в плетеные кресла и дать отдых ногам. Потом особенно дорогим клиентам стали подавать чай с имбирным печеньем. Глядя, как легкомысленная затея обретает все больший успех, хозяин букмекерской конторы выкупил второй этаж особняка, обставил его недорогой мебелью, обозвал «клубом» и стал драть втридорога за «членство в клубе» – то есть за возможность выкурить сигару не на улице и не в парке, но в комфортабельных, цивилизованных условиях.
И вот теперь, одиннадцать лет спустя, «Ярби» превратился в респектабельный клуб с баснословно высокими взносами, что изрядно затруднило доступ в святая святых и сделало его достоянием только людей весьма и весьма состоятельных. Впрочем, если бы не расследование, вряд ли бы я заинтересовалась этим местом. Право же, в моей кофейне публика собиралась куда более изысканная. Да и интерьеры в «Старом гнезде» были оформлены с большим вкусом.
Здесь же царила вульгарная роскошь. И нынче она была облачена во все оттенки зеленого. Торчали там и тут в беспорядке, как огромные замшелые валуны, кресла, обитые бархатом; горели лампы под полупрозрачным стеклом, напоминающим молодую листву; ковры в малахитовых разводах укрывали отполированный паркет, а стены были сплошь увешаны приторно-слащавыми пейзажами – цветущие луга, густые леса и затянутые тиной сонные пруды… Пожалуй, будь мое платье оттенком-двумя темнее, и я потерялась бы на этом фоне, подобно леди Клэймор.
Впрочем, саму Глэдис это нисколько не смущало.
– О, просто глаз отдыхает, – иронично выгнула она бровь. – Вот когда здесь был день алого цвета, мне показалось, что я попала на пожар. А сегодня вроде бы можно и потерпеть, если, конечно, приказать своему вкусу замолчать.