– Сделай одолжение, скажи.
– Я не приучена вываливать информацию по дороге! – Николетта решила не сдавать позиций.
Я секунду поколебался. Если сейчас покорно поплетусь в гостиную, то у маменьки возникнет сладкое ощущение полной победы над сыном. Следующие два часа она будет излагать какую-нибудь идиотскую историю о том, как ее оскорбила Кока. Помнится, месяц назад я выскочил в одиннадцать вечера из кровати, услыхав в трубке горькие рыдания Николетты.
– Жизнь кончилась, – стонала она. – О-о! Я такое узнала, просто ужас!
Слегка испугавшись, я прилетел на зов, был препровожден в гостиную и после часовых всхлипываний и истерических взвизгов наконец узнал правду. Маменьке предстояло пойти через пару дней на юбилей заклятой подружки Коки. Ради такого случая в бутике было куплено платье, чуть вконец не разорившее меня. Так вот, Николетта узнала, что другая ее не менее любимая подруженька Зюка приобрела себе такое же.
Поразмыслив над ситуацией, я быстро прошел в коридор и сказал надувшейся Николетте:
– Извини, я обязан бежать, когда надумаешь рассказать о том, что тебе надо, позвони.
Николетта молчала, но, когда я уже был на лестнице, она бросила мне в спину:
– Это нужно тебе. Но после такой обиды можешь даже не рассчитывать на мое прощение!
Недовольный собой, я сел в машину. Даже если раз в году я решаю проучить маменьку, та всегда оказывается в выигрыше. Теперь она будет изображать глубокую обиду, и мне придется потратить кучу времени и денег на «устаканивание» проблемы.
Глава 9
Когда я вошел в холл, из гостиной неслись истерические рыдания, какая-то женщина судорожно всхлипывала:
– Не знаю, это не я, не я…
Я осторожно втиснулся в гостиную и застал там Клару и Сергея Петровича. Девушка, прижимая к плоской груди стиснутые кулачки, словно заведенная твердила:
– Нет, нет, не я…
– Вот, – ткнул в нее пальцем Кузьминский, – можешь познакомиться, семейный вор, любительница брать то, что ей не принадлежит!
– Нет, нет… – трясла взлохмаченной головой Клара.
– Да, – заорал Сергей Петрович.
Девушка закатилась в истерике. Сначала она захохотала, потом осела на пол, легла на ковер в позе зародыша, подтянула острые коленки к носу и принялась стучать головой о пол.
– А ну прекрати, – брезгливо вымолвил дядя, – противно смотреть. Пошли, Ваня, попьем чаю, сейчас эта дрянь перестанет ломать комедию, и тогда мы решим, как с ней поступить.
Но мне стало жаль Клару, ее истерика казалась самой настоящей, не наигранной. Девушка и впрямь билась в припадке. Я наклонился над ней.
– Клара, успокойся.
Куда там, она меня даже не слышала.
– Мне кажется, следует вызвать доктора, – пробормотал я.
Кузьминский поморщился:
– Ваня, это обычные женские штучки, сейчас она еще обморок изобразит!
Не успел он закрыть рот, как Клара всхлипнула, дернулась и затихла.
– Пожалуйста, – усмехнулся Сергей Петрович, – вот и продолжение концерта.
Я внимательно посмотрел на Клару. Ее лицо было синюшного оттенка, из чуть приоткрытого рта стекала тоненькая струйка слюны. Шея девушки на ощупь оказалась чуть липкой. Подобное сыграть невозможно.
– Ей плохо, немедленно вызовите врача.
Сергей Петрович с сомнением покосился на меня, но щелкнул крышечкой мобильного. Эскулап примчался в мгновение ока, впрочем, может, он сидит где-нибудь в административном здании, у въезда в коттеджный поселок.
Пока врач ломал у ампул горлышки и делал уколы, Сергей Петрович ввел меня в курс событий. Сегодня ему понадобился «Справочник по бухучету». Он перерыл всю библиотеку, а потом пошел в комнату к Кларе. То, что необходимая книга имелась в доме, он знал точно. Кузьминский порой заглядывает в пособие и держит его, как правило, у себя на столе. Сейчас оно испарилось, следовательно, книжку утащила Клара, единственный человек в доме, которому она могла понадобиться. К тому же племянница уже пару раз брала справочник, а Сергей Петрович возвращал его назад. Нужно было, чтобы не злиться, купить еще один такой же, но у Кузьминского попросту не хватает памяти на такое дело. О злополучной книжонке он вспоминает лишь тогда, когда ему требуется справка.
Поэтому, чертыхаясь, Сергей Петрович прошел к Кларе, перерыл у нее письменный стол, потом, не найдя брошюры, осмотрел комнату, увидел, что из-под подушки торчит что-то белое, и решил, будто это нужная книга. Однако на простыне рядом с наконец-то найденным справочником покоилась пачка стодолларовых купюр, туго перетянутая светло-розовой резинкой. Сергей Петрович пошел к себе, сжимая деньги. Он моментально позвонил Кларе на мобильный и велел:
– Изволь немедленно приехать домой!
– Что случилось, дядя? – спросила та.
Но Кузьминский уже отсоединился. Девушка примчалась через час: она взяла такси. Сергей Петрович ткнул пальцем в пачку:
– Отвечай! Это что?
– Деньги, – недоуменно ответила Клара.
– Какие?
– Доллары.
– И откуда они?
Она пожала плечами:
– Дядечка, какой странный вопрос. Наверное, кто-то их получил.
– Вот-вот, – прошипел Кузьминский, – кто-то получил, а ты украла!
– Я?
– Ты!
– С ума сойти!
– Именно.
– Но я ничего не брала!
– Врешь, пачка лежала у тебя под подушкой!
– Ты что! – взвизгнула Клара. – У меня такого количества банкнот отродясь в руках не бывало.
– Я сам их нашел!
– Не может быть!
– Молчи, лгунья!
Поняв, что дядя не на шутку разозлился, Клара залилась слезами, и выяснение отношений переросло в истерику. В доме никого, кроме них двоих, не было. Остальные члены семьи не вернулись из города, а Лариса уехала на рынок за мясом. Поэтому никто не мешал Сергею Петровичу делать из племянницы форшмак.
В самый разгар свары позвонила Нора, Кузьминский рявкнул:
– Потом. – И отключился.
Элеонора сообразила, что в доме вновь что-то случилось, и мигом нашла меня у Николетты.
– Вот дрянь, – кипел Кузьминский, наливая себе коньяку, – пригрел змею на груди. Разве я ей когда в чем отказывал? Попроси по-хорошему, все куплю. Так нет, надо спереть!
– Зачем девочке понадобилась столь крупная сумма? – задумчиво протянул я.
– А вот сейчас придет в себя, и узнаем, – пообещал Кузьминский. – Все из мерзавки выдавлю.
– Странно, однако, – осторожно сказал я.
Хозяин залпом проглотил благородный «Хеннесси», словно вульгарную водку, и недовольно спросил:
– Что?
– Подумайте сами, девочка украла сто тридцать тысяч долларов…
– Вот сикозявка, – стукнул кулаком по столу Кузьминский. – Мне насрать на деньги! Меня обокрала!!! Меня!!! Как идиота!
На его щеках заходили желваки, и бизнесмен вновь схватился за бутылку.
Я предпринял еще одну попытку изложить мое видение событий.
– И куда Клара дела награбленное?
– Не знаю, – неожиданно мирно ответил Кузьминский.
– Так это самый интересный вопрос, – заявил я, – вы же небось всю комнату обыскали и ничего не нашли.
– Я даже тумбочку сломал, – мрачно усмехнулся Сергей Петрович.
– Сами подумайте, просто дико держать под подушкой столь большую сумму денег, – я гнул свою линию, – разве в такое место кладут украденное? Под подушку! Если не ошибаюсь, прислуга каждый день меняет всем постельное белье?
– Не ошибаешься, – протянул Кузьминский, – только пока новой горничной нет, Лариса одна со всем не справляется. Она освежила постель мне и Беллочке, а остальным решила оставить как есть, спросила у меня разрешения. Я, естественно, позволил.
– Вот видите, – кивнул я, – Клара-то не знала, что ей белье не сменят. Неужели она настолько глупа, что не подумала о прислуге, которая поднимет подушку и неминуемо увидит пачку?
Кузьминский, не мигая, смотрел на меня. Я продолжил:
– Думается, все было по-другому.
– И как же? – буркнул Сергей Петрович.
– Вор взял одну из незаконно присвоенных пачек и сунул Кларе под подушку.
– Зачем? – насторожился Кузьминский.
– Хотел, чтобы подозрение пало на девушку, поэтому и выбрал такое место для долларов. Затея, как видите, удалась. Мерзавец, конечно, не рассчитывал, что вы лично обнаружите «нычку», думал небось, что Лариса Викторовна ее обнаружит и кинется к хозяину.
Сергей Петрович понюхал пустой фужер.
– Ну не знаю, – уже другим тоном заметил он, – в твоих словах есть свой резон, но пока я не считаю Клару невинной жертвой.
Высказавшись, Кузьминский вскочил и заходил по комнате, заложив руки за спину.
– Вам ведь не нужен еще один скандал? – тихо спросил я.
– Полагаешь, я получаю удовольствие, слушая истерические вопли? – скрипнул зубами хозяин.
– Думаю, нет, – спокойно ответил я. – Хотите совет?
– Говори.
– Не рассказывайте никому о произошедшем. Ни членам семьи, ни Ларисе Викторовне.
– Я не обсуждаю своих дел с прислугой!
– Вы хотите установить истину?
– Да.
– Тогда погодите устраивать прилюдное аутодафе Кларе, а я приложу все силы, чтобы выяснить действительное положение вещей.
Сергей Петрович сердито раздавил в пепельнице окурок. Я тяжело вздохнул. Кузьминский не привык слушаться других людей.
– Ладно, – неожиданно согласился он, – рой носом землю, но сообщи мне имя вора.
Получив «лицензию» на ведение дела, я прошел на кухню, пошуровал в бесконечных шкафчиках, висевших на стенах, отыскал кофе и с наслаждением выпил «Лавацца». В голове слегка просветлело, и захотелось есть. Я вспомнил, что последний раз трапезничал у Жанны, если, конечно, шоколадные конфеты можно назвать едой, и ринулся к холодильнику.
Бунтующий желудок успокоился только после четырех бутербродов с бужениной и маринованными огурцами. Я проглотил их разом и сел у стола. Теперь страшно захотелось спать. Зевота начала выламывать скулы. Я заварил еще кофе и на этот раз выпил его без сахара. Плотный туман, окутавший мозг, слегка рассеялся. Я бездумно уставился глазами в окно.