На третий день солнце взошло на красном небе.
– Самайн, – сказал Гредин.
Cтрах угрем пополз по спине Рыжей.
– Мы добираемся немного дольше, чем я рассчитывал, – продолжил Гредин. – Но еще можем успеть.
Они упорно двигались вперед, по холмам, мимо больших и маленьких деревень. Тем временем солнце поднялось над ними, а затем постепенно стало опускаться.
– Мы уже близко? – снова и снова спрашивала Рыжая. – Сколько еще?
Поначалу Гредин что-то бурчал в ответ, но его слова уносил ветер. Потом он будто перестал слышать, и Рыжая больше не задавала свой вопрос. Она уже почти потеряла надежду, но тут на горизонте появились желтые огни, и Гредин крикнул, чтобы никто не отставал. Из последних сил Рыжая пришпорила лошадь.
Огни горели уже ближе, донеслась едва слышная музыка, и путники увидели город, похожий на тот, где они делали остановку в первую ночь.
– Авалон! Конец пути, – крикнул Гредин, замедляя бег коня.
Когда въехали в город, он спешился и подал знак последовать его примеру. Музыка теперь звучала громче, пронзительная и неистовая. Они шли за Гредином по узким каменным улочкам, с приближением музыки становившимся все оживленнее. Рыжая не застегивала свою лисью накидку – перевоплощение было ни к чему, – но вокруг посматривала из-под капюшона, чтобы хоть немного скрыть лицо от встречных.
Вскоре на тротуарах было яблоку негде упасть: фейри были повсюду – старые и молодые, уродливые и прекрасные, поодиночке и группами. Рыжая в полном ошеломлении вглядывалась в лица проходящих, но одна мысль не оставляла ее: среди этого волшебного народа есть те, кто знает, где ее брат, а может быть, где-то здесь находится и он сам. Она поймала себя на том, что особенно пристально всматривается в каждого ребенка и пытается представить, как выглядит Джеймс сейчас.
Центр города бурлил в необузданных плясках.
– Это они! – внезапно прошипел Стич, указывая в середину толпы.
Рыжая проследила за его рукой и увидела трех музыкантов: фавна, гоблина и горбатого старикашку с крыльями, подскакивающих под собственную музыку.
– Это они затащили меня в ведьмины круги!
За музыкантами стояло майское дерево – разноцветные ветви с красно-золотыми листьями спиралью спускались с шеста, вокруг которого в лад танцевали десятки фейри. Лица одних светились радостью. Лица других выдавали покорность судьбе – в них читался страх.
– Танец Самайна, – тихо сказала Рэйвен. – Сюда каждый год съезжаются фейри со всего царства, чтобы принять в нем участие. Весной танец другой – танец Белтайна, так празднуют приход правления Благих.
– Идем дальше, не останавливайтесь, – пробурчал Гредин.
Миновав самое большое скопище фейри, они пошли по улицам, где толчея заметно поредела. Теперь, когда на них никто особо не обращал внимания, Рыжая позволила себе получше осмотреться. Дома, магазины, трактиры, постоялые дворы. Половина убрана в осенних тонах – там кипела жизнь. Другая половина темная, ставни закрыты. В окне маленькой лавки с названием «Кот и котелок» выставлена рукописная табличка «Закрыто на Самайн. До весны».
Рыжая подняла брови:
– Значит, они действительно снимаются с мест и уходят.
– Да, к сожалению, – проворчала Рэйвен. – Я-то надеялась, что мы сюда успеем, но, очевидно, разминулись. Тут делают одни из лучших снадобий в округе.
– Снадобья? Какие? – полюбопытствовала Рыжая, вглядываясь в темное окно.
– Да обычные! – ответил Гредин. – Мазь для кончиков ушей и подобное. И ремонт крыльев у них вне конкуренции.
– Мазь для кончиков ушей?.. – переспросила Рыжая.
– Для заостренных ушей, – пояснил Гредин, указывая на свои. – Если используешь наваждение, чтобы придать им округлую, как у людей, форму, то они спустя какое-то время начинают побаливать. – Он повернулся к Рэйвен. – Ты хотела извести паршу в крыльях?
Рэйвен кивнула, но, повернувшись к Рыжей и Стичу, поспешно уточнила:
– Я не себе, как вы понимаете. Мизхогу. Он страдает от ужасных нарывов. Скребет себя, скребет, с ума с ним можно сойти… – Она замолчала, потому что из складок ее платья, где гнездился Мизхог, донесся возмущенный звук.
Брови Стича взлетели вверх. Обсуждение парши явно не казалось ему своевременным.
– Давайте оставим лошадей здесь, – сказал Гредин, когда они дошли до конца улицы.
Это была уже окраина города, впереди простирались поля. Рыжая посмотрела вдаль и увидела мерцающие огни, которые будто висели в воздухе.
– Что это?
– Свет факелов, – ответил Гредин. – Факелов из Тора.
– Гластонбери-Тор, – добавил Стич. – Резиденция Дворов.
– Нам нужно туда подняться? – спросила Рыжая. – Это же так высоко!
– Все не так плохо, как представляется, – сказала Рэйвен.
Они отправились в путь по едва заметной тропинке, которая вела от города. Идущий впереди Гредин показал им узкую каменистую дорогу, проложенную по склону поросшего травой холма.
– Нужно торопиться, – мрачно напомнил он.
Дальше все молчали, сберегая силы для подъема.
Ноги у Рыжей горели от усталости и напряжения. Три дня в дороге, почти без сна – она чувствовала себя слабой и измотанной. Но ведь она уже была близко к Джеймсу – совсем близко.
Путь до вершины занял минут двадцать. Стич взобрался последним, и Рыжая протянула ему фляжку, чтобы смочил рот: такими сухими и потрескавшимися были его губы. Здесь, на вершине, свистел ветер и доносил эхо каких-то странных звуков: смех, пение. Окрест огромного холма все было погружено во тьму, лишь в отдалении, в городе, виднелся свет крошечных окошек.
– Готовы? – Голос Гредина застал Рыжую врасплох.
Дрожа, она кивнула.
Гредин и Рэйвен направились к центру холма. Стич и Рыжая последовали за ними.
– Где же?.. – озираясь, прошептала она, ожидавшая увидеть величественный дворец. Но на холме царила пустота – только кольцо из факелов.
Гредин кивком указал вниз:
– Под нами.
– И как попасть внутрь? – Стич тоже явно ничего не понимал.
– Вот так. – Рэйвен развела руки, жестом предлагая всем встать в круг и взяться за руки. Рыжая присоединилась последней, и ее сердце бешено забилось. Лишь только ее руки коснулись рук Стича и Рэйвен и круг замкнулся, земля под ногами заколыхалась. От неожиданности Рыжая отпрянула и почти отпустила руки, но Гредин сурово покачал головой:
– Не разрывай круг!
Рыжая снова сжала руки, не отрывая глаз от земли.
Трава под ними опять зашевелилась, дерн стал отделяться и сворачиваться в толстый валик, остановившийся у ног Стича.
Из-под земли вырвался луч света, а вместе с ним музыка и хор голосов. Трава продолжала отслаиваться, как кожура апельсина, и круг света расширялся – перед ними в земле разверзлась дыра.
Глазам открылось поразительное зрелище: вниз, изгибаясь, вела богато украшенная лестница из переплетенных корней, которая разделялась на две, нисходящие по спирали друг вокруг друга. За ними виднелся необъятный зал, полный света и движения, – великолепная, прекрасная, ужасающая картина.
Это был Двор фейри.
21
Фигуры в масках и причудливых нарядах подняли головы, разглядывая вновь прибывших. Они спускались парами по той лестнице, что справа: Рэйвен и Стич впереди, Гредин и Рыжая – за ними.
Рыжая не знала, куда смотреть: грандиозный сияющий зал, замысловатая лестница, присутствующие, которые расположились так, что зал будто делился надвое почти посередине. Ее тревожили пристальные, непроницаемые взгляды из-за масок, они заставляли чувствовать себя добычей.
Пир был в разгаре. По обе стороны зала тянулись два длинных стола, уставленные изысканными блюдами и напитками: жареными птицами и поросятами, спелыми яркими фруктами, золотисто-коричневыми орехами, искрящимися бокалами кроваво-красного вина. От вида и запаха этого изобилия у Рыжей потекли слюнки.
Столы на вид повторяли друг друга один в один, но сидящие за ними обращали внимание только на свой. За левым столом вели себя необузданно и шумно, ели и пили со смаком. Гости за столом справа, напротив, были спокойны и мрачны. Рыжая сразу догадалась, что первые – Неблагие, готовящиеся к новому сроку своей власти, а вторые – Благие, сожалеющие, что их правление подошло к концу.
Вдали от столов, где свет был расплывчатым и тусклым, танцевали фейри в масках. С куполообразного потолка, уходящего ввысь под вершину холма, свисали извилистые корни: те, что длиннее, книзу превращались в узловатые деревянные колонны, а на тех, что короче, висели гирлянды осенних листьев, которые каскадом ниспадали вниз, украшая весь зал.
С возвышения за танцами и пиршеством наблюдали две фигуры, восседающие бок о бок на резных тронах, – не разговаривая и не глядя друг на друга. Слева – мужчина в темно-коричневых мехах. Лицо скрывала маска – голова оленя с огромными рогами. Трон справа занимала женщина. Ее платье и маска были бриллиантово-голубого цвета, облик дополняли переливающиеся павлиньи перья, вызывающе раскрытые радужным веером.
Спустившись ниже, Рыжая увидела, что у подножия лестницы их поджидают два стража. По подергиванию щеки Стича стало понятно: он нервно сжимает и разжимает челюсти. Возможно, сожалеет, что решил ее сопровождать, но теперь было уже поздно поворачивать назад.
– Излагайте свое дело, – рявкнул один из стражей Гредину, преградив последние ступени.
– Мы помогли беспрепятственно добраться этим двум путникам, – сказал Гредин, указывая сначала на Рэйвен и на себя, а затем, чуть отступив, на Рыжую и Стича. – Они просят аудиенции у Двора.
Страж хмыкнул, маска чуть приглушила звук.
– Тогда они напрасно проделали путь. Никто не является на аудиенцию в Самайн или Белтайн. Это неслыханно.
– Нам не известно ни одного правила, которое бы это запрещало, – сказала Рэйвен уважительно, но настойчиво.
Второй страж наклонился, его глаза сверкнули в прорезях маски из древесной коры.
– Это неуместно. Я призываю вас уйти и вернуться, когда править будет один Двор. Менее чем через час переход свершится.