– Даже не понимаю, с чего нам начать… – произнесла Таня, отворачиваясь от лесов.
– Если подвеска здесь, мы ее найдем, – сказала Рыжая. – Я уверена.
Они светили фонариками под скамьи, осматривали и даже ощупывали пол, ползая на четвереньках, пока на заболели коленки и не онемели озябшие руки. Становилось все холоднее. Ночь шла на убыль.
– Наверное, надо бросить это дело, – вздохнул Фабиан. – Здесь ничего нет.
Они еще раз подошли к дальней стене с лесами, где велись работы, напоследок оглядели ее при свете фонариков и направились к двери. Внезапно Оберон метнулся назад, запрыгнул на настил и устремился мимо двух оставленных рабочими липких кружек к недоеденной пачке печенья. Жадный пес успел слопать одну или две штуки, прежде чем Таня добралась до него и обеими руками спихнула вниз. Для этого она положила фонарик на настил и уже хотела подобрать, как Рыжая заметила, что он высвечивает.
– Постой! – воскликнула она, не отрывая глаз от стены.
Таня проследила за ее взглядом, а Фабиан вернулся от двери.
При свете фонарика в выщербленной каменной кладке посверкивало что-то маленькое, серебряное.
– Посох, – пригляделась внимательнее Рыжая. Голос ее был тверд, хотя внутри все дрожало. – Посох силы.
Она взобралась на настил:
– Зажат между камнями.
– Сможешь его вытащить? – спросила Таня.
– В этом-то все и дело. – Рыжая легонько прикоснулась к подвеске. Виднелся только краешек длиной с ноготь большого пальца. Остальное было плотно загнано под камень. Лоб у нее покрылся испариной. – Не представляю, чем это может кончиться. Стена явно ненадежная, иначе бы не ремонтировали. Если вытащить камень, чтобы добраться до подвески, все может рухнуть.
– Посох силы в слабой стене, – мрачно заключил Фабиан.
Он тоже залез на леса и потянулся, чтобы потрогать подвеску.
– Осторожней! – рявкнула Рыжая. – Сначала надо подумать.
Она достала свой нож и провела кончиком лезвия по краям камня. Даже от легкого нажатия шов в кладке начал крошиться, и мелкая пыль осыпалась на доски.
– Непрочный, – определил Фабиан. – Можно выскрести и в два счета вынуть камень.
– С подвеской-то несложно, – размышляла Рыжая. – Прикоснемся браслетом, и она сразу к нему прикрепится. Проблема в том, что времени почти нет. Как успеть унести ноги, если стена рухнет? Может убить.
– Не убьет, если действовать быстро, – сказала Таня и рассеянно дала Оберону еще одно печенье, хотя не собиралась этого делать. – Леса на какое-то время удержат стену – хватит, чтобы прицепить подвеску и убежать.
– Рискованно, – заметила Рыжая.
– Но другого варианта нет, – возразила Таня. – Послушай, я быстро бегаю. Давай я сделаю. Если на пути к двери ничего не будет, понадобится всего несколько секунд.
Все трое посмотрели вниз, оценивая расстояние от лесов до выхода. План Тани выглядел реальным.
– Только живо! – Рыжая передала мешочек с браслетом Тане.
Они с Фабианом слезли и пошли к двери, убирая все, что могло помешать на дороге, – оставленные рабочими инструменты и несколько досок.
Таня стояла на нижнем уровне лесов. Бросив взгляд на дверь, она достала браслет и приложила его к выступающему краешку подвески. Когда Посох прикрепился, она осторожно отвела руку, чтобы подвеска целиком освободилась из щели. Камень сдвинулся, и посыпалась мелкая порошкообразная пыль.
– Готово! – крикнула Таня, крепко сжимая браслет в руке и спрыгивая с настила.
Когда ее ноги коснулись пола, раздался тяжелый глухой удар – камень отделился от стены и упал на помост. Еще до того, как упал второй, Таня была уже на полпути к выходу.
Фабиан широко распахнул дверь, чтобы Таня могла выбежать. Но едва она оказалась в безопасности на улице, как Оберон, не в состоянии забыть о несъеденном печенье, проскочил в дверь и ринулся к лесам. Несколько каменных блоков вывалились из стены, ударились о доски и с грохотом слетели на пол.
– Оберон, НЕТ! – закричала Таня и, прежде чем Рыжая или Фабиан успели ее остановить, кинулась обратно в церковь.
– Таня, уходи оттуда! – завопил Фабиан. – Ты погибнешь!
Схватив злополучное печенье, Таня изо всех сил швырнула пачку в сторону выхода, пригибаясь, когда сверху снова посыпались обломки камней. Печенье приземлилось за дверью, и выскочивший следом в тот же миг Оберон не мешкая принялся его поглощать.
Но Тане не удалось выбежать столь же стремительно. Она была всего на полпути к двери, когда часть стены обвалилась, съехала по лесам и рухнула на пол перед ней. Наверху образовалась дыра, вокруг которой все продолжало сдвигаться и обваливаться. Через несколько секунд стена рухнула. Витраж разбился вдребезги. Почти добравшись до двери, Таня вскрикнула: сверху донесся ужасный, зловещий скрип. Рыжая и Фабиан беспомощно молили Таню бежать, но она застыла, подняв голову.
– Бегите! – выдохнула она. – Прочь от двери! Крыша…
Если она и договорила, Рыжая с Фабианом ее не услышали – все заглушил грохот, похожий на раскат грома. Часть церковной крыши обрушилась, перекрыв им доступ к двери и замуровав Таню.
– ТАНЯ! – закричал Фабиан, бросаясь вперед.
Рыжая перехватила его.
– Окно! – прошипела она.
Они помчались вокруг церкви, мимо полуразрушенной стены, к окну, через которое Таня пролезла сначала. Сложив ладони рупором, Фабиан орал: «Таня! Таня!» К нему присоединилась Рыжая, а Оберон, до которого внезапно дошло, что хозяйка пропала, принялся отчаянно лаять.
Никакого ответа.
Рыжая с трудом приподняла Фабиана, чтобы он заглянул в окно. Оберон безостановочно лаял. Рыжая не пыталась заставить пса замолчать – его лай мог бы немного ободрить Таню… если она еще способна слышать. Повозившись с фонариком, Фабиан посветил в окно.
– Сколько же пыли, – прохрипел он, закашлявшись. – Таня!
– Я больше не могу тебя держать, – прокряхтела Рыжая. – И мы не знаем, крепкая ли эта стена…
– Я ее вижу! – вдруг воскликнул Фабиан. – У двери в кладовку, на полу! – В его голосе прозвучало подавленное рыдание. – Она… она не двигается. Таня, очнись… пожалуйста!
Силы Рыжей иссякли, и она опустила Фабиана. Он звал и звал Таню, пока Рыжая растирала затекшие руки. Ответа по-прежнему не было. Изнутри снова донесся грохот. Церковь разрушалась все больше.
– Времени нет, – сказал Фабиан. – Даже за помощью не сбегать – все может рухнуть в любой момент.
– Наверное, она просто без сознания. Будь у нас хоть немного воды, чтобы плеснуть на лицо… это могло бы привести ее в чувство.
– Вода… – повторил Фабиан. – Колодец!
И он кинулся бежать в направлении кладбища. Тянулись минуты, лай Оберона превратился в скулеж, из церкви снова послышались глухие удары – стены заскрежетали и колыхнулись. Наконец появился Фабиан с ведром воды из колодца.
Собрав последние силы, Рыжая еще раз подсадила Фабиана к окну. Сейчас это было еще труднее – в руках он держал полное ведро. Выливающаяся вода ледяными струйками стекала по лицу и шее Рыжей. Примерившись как можно точнее, Фабиан плеснул воду в окно, выронил ведро и закричал:
– Она шевельнулась! Таня! Таня! Вставай!
– Фабиан? У меня болит голова… – прозвучал хриплый голос.
– Нет, не ложись, ты должна встать, сейчас же!
Послышалось шарканье – и сразу приступ кашля.
– Голова кружится… – Голос Тани был слабым.
– Конечно, кружится, – в панике не сдержался Фабиан. – У тебя огромная рана на лбу и… Ой!
Рыжая укусила его за ногу:
– Идиот! Не говори ей про раны!
– Ну, на самом деле все не так уж плохо, – забормотал Фабиан. – Просто царапина. А теперь влезь на стул и возьми меня за руку.
Стул проскрипел по полу, что-то стукнуло. Рыжая охнула от тяжести, когда Фабиан двинулся и переместил вес.
– Спокойно, – сказал он Тане. – Попробуй еще раз. Просто делай все медленно.
– Медленно, но побыстрее… – процедила Рыжая сквозь стиснутые зубы. Волосы лезли ей в глаза, и, что гораздо хуже, Фабиан почти сидел у нее на голове. С крыши послышался тревожный треск. – Поторопитесь!
– Получилось, – проговорил Фабиан. – Теперь держись за меня. Хорошо!
В окне показались голова и плечи Тани, ее руки обвились вокруг шеи Фабиана. Она выглядела ужасно. Лоб действительно был страшно рассечен, лицо в крови.
– Меня мутит, – простонала она. – И так больно…
– Пусть тебя стошнит, если нужно. – Фабиан старался, чтобы его голос звучал бодро. – Но только если очень-очень нужно.
Рыжая больше не могла держать их.
– Я отпускаю, не дай ей расшибиться!
Фабиан выскользнул из ее рук, и Таня упала на него сверху. Когда она переваливалась через окно, шершавый камень, порвав ей кофту, разодрал кожу так, что Таня снова вскрикнула.
Рыжая с Фабианом, как могли, приподняли ее, оттащили от стены и поволокли прочь от церкви и дальше через кладбище. Оберон бежал рядом.
Они остановились только для того, чтобы закрыть вход в туннель – никто из них не хотел возвращаться этим путем. Пока Рыжая и Фабиан устанавливали плиту на место, Таня, пошатываясь, побрела за ограду кладбища, где ее стошнило на траву. Хотя передний фасад церкви был цел, с другой ее стороны раздался чудовищный грохот – это окончательно рухнула стена.
Грязные, растерзанные, потрясенные, они вышли с кладбища и направились в поместье. Забрезжил рассвет, небо по краям окрасилось розовым. Ночь кончилась.
31
Рыжая обрабатывала раны Тани в ванной. Фабиан топтался в дверях, отказываясь идти спать. Через окно просачивался бледный солнечный свет. Если бы не их грязные, окровавленные и осунувшиеся лица, могло показаться, что происходившее ночью не более чем дурной сон.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Рыжая.
– Лучше. – Таня подняла руку и потрогала повязку, которую Рыжая сделала, разорвав чистое белое полотенце Флоренс.
– И выглядишь лучше, – сказала Рыжая. – Хотя порез глубокий. Надо бы показать врачу.
– Но это значит, что придется все рассказать бабушке.