Он рассмеялся, и Двор присоединился к нему. Гнусный и одновременно угрожающий смех сотряс воздух. Но Рыжая осталась тверда.
– Я хочу знать, что с ним стало, – повторила она. – Я заключала сделку, считая этого ребенка своим братом. И мне безразлично, что ты скажешь. Все еще в силе. Его место рядом со мной, я люблю его. А значит, он мой брат, пусть и не по крови.
Она дрожала, ожидая, что на нее обрушится ужасный гнев. Но, к удивлению, этого не произошло. Рогатый король изучал ее, наклонив голову.
– Ты действительно хочешь знать, что сталось с ребенком?
– Да, – срывающимся голосом выговорила Рыжая и в этот момент осознала, что в руках у нее все еще Книга знаний. Книга знаний, которая отвечает на любой вопрос…
– Привести ребенка! – взревел рогатый король.
В дальнем конце зала поднялась суматоха. Обернувшись, Рыжая увидела, как за спиральной лестницей открываются две огромные деревянные двери, оттуда выходят три стража и тащат за собой семью фейри. Их гнали вперед, к тронному возвышению, как гонят скот. Рыжая затаила дыхание. Женщина-фейри горько рыдала. Она держала на руках золотоволосого ребенка, который в ужасе прижимался к ней, уткнувшись лицом в ее шею.
Мужчина обнимал жену за плечи, пытаясь хоть как-то успокоить, но Рыжая видела, что в его глазах тоже стоят слезы. Когда семья подошла ближе и остановилась перед троном, Рыжая разглядела, что у ребенка совсем не такие уши, как у четы фейри, не заостренные. Округлые, человеческие… Женщина, преодолевая себя, поставила на пол ребенка, он повернулся, и сердце Рыжей оборвалось.
– Джеймс? – прошептала она.
Ребенок рассматривал ее – но лишь с любопытством, не более того. Ни узнавания, ни любви не отражалось на его лице. Он был гораздо старше – лет шести, а Джеймсу сейчас должно было быть три. Рыжую захлестнула волна разочарования, гнева и негодования: неужели фейри думали, что обманут ее, выдав этого мальчишку за Джеймса?! И тут она увидела то, отчего все эти чувства обратились в пыль. Родимое пятно чайного цвета в форме рыбки на щеке ребенка… Несокрушимое доказательство того, что это Джеймс.
– Забирай его! – сказал рогатый король, широко улыбаясь. – Он твой!
– Нет! – зарыдала женщина-фейри, опускаясь на колени и притягивая ребенка к себе. Она повернулась лицом к Рыжей, ее боль была невыносимой. – Пожалуйста, не забирайте его у нас, умоляю вас!
– Мы его любим, – хрипло произнес отец-фейри. – Он наш сын… наш второй сын… первый умер! Пожалуйста. Он – наше единственное счастье…
Рыжая проглотила ком, вставший в горле. Значит, Джеймса взяли не из озорства. Он занял место ребенка, которого любили и потеряли.
– Мне жаль, – сказала она, испытывая искреннее сожаление. – Но прежде, до того как попал к вам, он был моим единственным счастьем.
Она отвела глаза от пары фейри и опустилась на колени перед Джеймсом. А потом, повернувшись к трону, вновь встретилась с торжествующим взглядом властителя.
– Ребенок старше. Сделайте его таким, каким он был.
Рогатый король развел руками, показывая, что он тут ни при чем.
– Время идет, и здесь все иначе. Я не могу отменить необратимое. Не могу вернуть время, которое прошло.
– Ты можешь сделать другое! – гневно сказала Рыжая. – Можешь создать наваждение, и он будет выглядеть младше – я не могу вернуться с ним так в свой мир!
– Как пожелаешь. – Рогатый король наклонил голову. – Когда покинете царство, все будет сделано.
Он кивнул в дальний конец зала, и там опять открылись двери. На этот раз оттуда вывели и потащили вперед одинокого заключенного в цепях. Пленник поравнялся с Рыжей, и злобным тычком его заставили встать на колени. Уорик поднял глаза, и по его взгляду Рыжая поняла, что он не ожидал увидеть ее снова.
С ворчанием страж снял цепи и отступил от стоящего на коленях Уорика.
– Вы свободны, – любезно сказал рогатый правитель.
Женщина-фейри рыдала на плече своего мужа.
Рыжая наклонилась к ребенку. Осторожно дотронулась до щеки и провела пальцами по родинке. Затем взяла его руку в свою.
– Давай, Джеймс. Пора идти домой.
Ребенок отдернул руку и, помотав головой, прижался к женщине, которую считал своей матерью. Его светлые кудри подпрыгнули, и мать-фейри заплакала еще сильнее.
– Джеймс, ну же, – взмолилась Рыжая. – Мне и так тяжело…
Она обняла ребенка и попыталась оттащить.
– НЕТ! – закричал мальчик, отпихивая ее. – Не хочу идти с тобой!
– И все-таки ты пойдешь. – Рыжая подняла сопротивляющегося ребенка на руки. Слезы застили ей глаза. – Тебе здесь не место, Джеймс!
– Я не Джеймс! – заплакал ребенок, бессильно отбиваясь от нее. – Это не мое имя! Я не хочу идти с тобой, я тебя не знаю! Я хочу к маме!
Теперь Рыжая тоже плакала, не прячась. Она поняла: слишком поздно. Джеймс забыл ее. Она для него чужая, та, что отрывает его от семьи, которую он любит. Это жестоко. Эгоистично. И она не может так поступить.
Встав на колени, Рыжая отпустила ребенка – он подбежал к матери, которая подхватила его. В замешательстве, сквозь слезы горя, она смотрела на Рыжую.
– Не могу, – сломленно сказала Рыжая. – Я не могу этого сделать.
– Почему же? – Рогатый король вскочил с трона. – Ты же этого хотела – так забирай его!
Рыжая посмотрела в его жестокое высокомерное лицо – и ей стало ясно: фейри не рассчитывал на такой поворот. Он ждал хаоса и страданий.
– Я не стану его забирать, – повторила Рыжая. И внезапно в памяти всплыли слова Роуз. Она говорила ей, что поступила так, как должно было быть лучше. Теперь Рыжая поняла. Это и есть самопожертвование. – Я не заберу его, потому что слишком сильно люблю.
Она приготовилась услышать смех и глумление Двора, но стояла тишина.
– Тогда как насчет компромисса? – лукаво предложил рогатый король.
– Компромисса?
– Да. Ты можешь остаться здесь, с нами… как одна из нас. В конце концов, ты уже знаешь, кто ты на самом деле, не так ли?
– Речь о моем настоящем отце? – спросила Рыжая. – О том, что он фейри?
Снова блеснули эти острые маленькие зубы.
– Безусловно.
Рыжая заметила недоуменный взгляд Уорика и слегка кивнула в подтверждение.
– У тебя даже будет возможность навещать ребенка, – внушал ровный голос. – Прямо здесь. И он получит все лучшее из обоих миров, а ты наконец обретешь свое подлинное место.
Его слова обожгли душу Рыжей, затронули то, что она скрывала даже от себя. «Идея остаться в царстве фейри совершенно нелепа», – собиралась ответить она еще секунду назад… пока не прозвучали эти последние слова. Это была правда. Она всегда чувствовала себя не такой, как все, а теперь нигде и никому не была своей.
– Зачем тебе возвращаться? – уговаривал рогатый король. – Только к новым печалям?
– Не слушай его, Рыжая, – встал Уорик. – Не верь ни слову из того, что говорят фейри. Они ведут свою игру!
– Но это правда. – Голос Рыжей был так же слаб, как и ее измученный дух. – К чему я вернусь? Что меня там ждет? Ничего. Только плохое. И если я наполовину фейри, тогда, может, мне стоит остаться… может, здесь я буду своей.
Уорик схватил ее и встряхнул:
– Послушай меня! Это они хотят, чтобы ты так думала! Хотят, чтобы сдалась, чтобы думала как они, чтобы стала такой, как они! Может, ты наполовину фейри, но наполовину ты человек. Твое сердце принадлежит нашему миру, а не этому… вывернутому. Есть дом, где тебе самое место, – с нами. Поместье Элвесден! Мы хотим, чтобы ты была с нами. – Внезапно Уорик отпустил ее плечи, осознав, что, возможно, сказал слишком много. – И только тебе выбирать, Рыжая. Ты должна решить, чего ты хочешь.
– Но что я скажу, если все-таки вернусь? – Слезы текли по лицу Рыжей. – Я делала такое, что не удастся просто так исправить.
– Бегством ничего не изменишь, – печально сказал Уорик. – Да, многое нелегко исправить, но это не значит, что невозможно.
– Нет! – воскликнула Рыжая. – Я не знаю как!
– Способ всегда есть, – ответил Уорик.
Рыжая посмотрела в его добрые глаза и перевела взгляд на темные, бесчувственные глаза рогатого короля. Она подумала о Тане, о Фабиане – даже о Нелл, – о том, как они изо всех сил стремились помочь ей. Подумала о Роуз – такой одинокой, так отчаянно пытающейся искупить вину перед дочерью. Выбирать придется еще не раз. И исправлять то, что можно исправить. Но здесь этого не сделать. Сердце подсказало решение.
– Я ухожу!
– Сомневаюсь, что ты хорошо подумала. – Рогатый король уже снова расслабленно сидел на троне.
– Нет. Я действительно хочу уйти.
В первых рядах толпы появились две фигуры, которые до этого наблюдали за происходящим издалека, – Рэйвен и Гредин. Они кивнули Рыжей.
– И все же сомневаюсь, – повторил король. – Ты не слушаешь свой разум. Ты даже не понимаешь, кто ты.
Пылающий гнев Рыжей стал угасать, тлели лишь его крошечные угольки. Рогатый сиял, питаясь ее умирающей надеждой, черпая силу из ее слабости. Снова и снова она прокручивала все в уме, пока не осталось одно – единственная непреложная правда.
– Я знаю достаточно, – сказала она. – Я знаю, что мое имя Роуэн.
По залу прокатился вздох. Самодовольное выражение исчезло с лица рогатого короля.
– Рыжая, что ты делаешь? – прошептал Уорик. – Нельзя открывать им свое… – и замолчал, увидев торжествующий блеск в ее глазах.
– Это имя дала мне моя мама.
К ней возвращались силы. Теперь она понимала – понимала, что пыталась объяснить ей Роуз. Рябина… Заокраинная Ведьма, Снетчер… Наконец все встало на свои места.
– Этим именем называли меня всю мою жизнь, и только с тех пор, как похитили брата, я стала скрывать его. Но даже тогда оно оберегало меня и защищало от беды. Я победила Заокраинную Ведьму, пусть даже сама не понимая как… Зато понимаю теперь. Мое имя и то, что оно означает, не позволило Ведьме причинить мне вред. Она поплатилась за все. Я – Роуэн… и у тебя нет надо мной власти!
Последние слова Роуэн прокричала рогатому королю, который зло смотрел на нее с трона. Он ничего не мог поделать, потому что знал, как и она, что это правда.