— Тёть, а тёть, это вся столько?
— Сто грамм.
Молодая продавщица с тонким, как шпага, ножом даже не взглянула на Витяя.
— Сто грамм. — Он тихонько присвистнул, решив, что таких денег странный хлеб наверняка не стоит.
Лёшке вся эта история начала изрядно надоедать, но Витяй не унимался.
— Пошли в мясной...
— Ещё чего там, — Лёшка готов был уже взбунтоваться. Он было подумал о тульских пряниках, но промолчал и только сказал примирительно: — Хватит тебе, бери «ключиков», что ли...
Витяй понял, что Лёшке уж очень не терпится положить чего-нибудь в рот, и вздохнул. Но он был сговорчив.
— Ладно, давай.
Витяй пошёл в кассу и встал в очередь.
Лёшка ждал поодаль, с безразличным видом облокотившись на столик.
Однако вскоре произошло нечто, что вывело Лёшку из состояния покоя. Он заметил, как Витяй, стоя в очереди, покраснев, с невероятной поспешностью, будто его кто-то кусает, совал руки то в один, то в другой карман тужурки и брюк. При этом очередь, в которой он стоял, разорвалась на две. Одна приближалась к кассе, а другая застыла на месте за спиной Витяя, так как он, занятый собой, перестал двигаться вперёд. Лёшка поспешил к другу.
— Ты чего?— спросил он с тревогой.
— Денег нету, — как-то в себя прохрипел Витяй.
— Ты же в карман сунул.
— Ну да, а теперь нету.
— Лучше ищи.
Очередь их давно обошла. Витяй работал, как автомат. Он выворачивал карманы, и оттуда сыпались помятые марки, серебряные бумажки, сложенные фантиком, пуговица со звездой, пуговица без звезды, огрызок карандаша, даже женская шпилька — что угодно, только не полтинник. Лёшка ждал.
— Украли, — сказал в отчаянии Витяй, и губы его задрожали.
— Может, у тебя дырка, рассеянный с Бассейной?
— Нету. Видишь? . . Украли,— повторил убеждённо Витяй. — Вот люди!
Лёшка подумал :
— Может, тот в шляпе, который за шампанским лез. Он возле тебя вертелся.
— Может, и он.
Витяй готов был поверить чему угодно: деньги, сохранённые такой выдержкой, пропали. Это было так обидно, что Витяй был готов разреветься. Он стоял и тёр глаза кулаками с застаревшими чернильными пятнами. А Лёшка, огорчённый не меньше друга, не знал, что и делать.
— Чего плачешь, парень? — раздалось откуда-то сверху. Витяй поднял поблёскивающее от слёз лицо. На него смотрел высокий майор со множеством пакетов в руках.
— Он деньги потерял, материны, — мгновенно учтя обстановку, торопливо сообщил Лёшка.
— Много?
— Полтину.
Майор покачал головой, переложил пакеты в одну руку и стал рыться в кармане шинели.
Какой-то маленький человек из очереди с лицом, будто оно всё было в складку, неодобрительно покачал головой.
— Врут, наверное.
Вокруг них уже стали собираться любопытные, которые всегда не прочь посмотреть на чужую беду. Но майор был склонен доверять мальчикам. Он вынул точно такой же, как был у Витяя, полтинник и протянул ему :
— На.
Однако Витяй неожиданно спрятал руки за спину и, опустив голову, буркнул :
— Не надо.
Лёшка уничтожающе посмотрел на приятеля.
— Держи, — сказал майор, — раз такое происшествие. Будешь при деньгах — отдашь.
Тут его окликнула женщина в светлом пальто, и майор, торопливо сунув монету Витяю, заспешил к ней.
Любопытные сразу рассеялись. Мальчики всех перестали интересовать. Лёшка с Витяем отошли в сторону.
— Давай пряников, с вареньем. Триста грамм, — уже командовал Лёшка, решивший, что на майорский полтинник и у него есть некоторые права.
Теперь он, как маленького, сопровождал Витяя и в кассу, и к прилавку.
Впрочем, огорчения были позади, и вскоре, позабыв про них, друзья, снова обнявшись, шли по проспекту.
— Мировые, — откусив сразу полпряника и смачно жуя его, заявил Лёшка.
— Ага, — кивнул Витяй. — Хороший дядька майор. Я ему отдам этот полтинник.
— Когда?
— Когда встречу. Если при деньгах буду,
— А-а, правильно.
Хорошо было, поедая ароматные пряники, брести по Суворовскому, останавливаться у витрин, выбирая себе подходящий телевизор, и с презрением отвергать окно, полное игрушек! Интересно было рассматривать выставленные за стеклом кинотеатра «Совет» цветные картинки, где хохотала какая-то зубастая тётка с кольцами в ушах и пучил глаза толстый старик с бантиком на шее. Глотая сладкое варенье, приятно было думать, что и тебе будет когда-нибудь шестнадцать лет, и тогда можно будет, наконец, попасть на эту, уж наверное, очень интересную картину, раз на неё не пускают ребят.
Но всё, говорят, в жизни кончается. Кончились и пряники. И всё вдруг сделалось сразу привычным и обыденным, и стало видно, что уже стемнело и пора идти домой.
— Может, ещё «ключиков»? У тебя там мелочь осталась, — неуверенно проговорил Лёшка.
Витяй согласился:
— Давай.
У него было такое настроение: «Гулять так гулять!» Он полез в карман за мелочью и остолбенел — карман был пуст.
— Что, опять украли? — угрожающе спросил Лёшка.
Витяй ничего не понимал. Он шарил рукой по карману, в который точно, в здравой памяти, полчаса назад опустил сдачу.
Вдруг что-то звякнуло: раз, другой...
Витяй поймал угол полы тужурки и сразу под подкладкой нащупал твёрдые кружочки. Он поспешно полез в карман и только тут обнаружил: карман отставал от тужурки в своей верхней части настолько, что в дырку свободно проходила рука. Витяй судорожно шарил ладонью под подкладкой, и вскоре на свет вместе с какими-то обрывками серой ваты были извлечены несколько желтых монет и. . . сияющий новенький полтинник. Во здорово!
Лёшкины глаза заблестели, а нос заходил в предвкушении приятных вещей. А Витяй стоял и печально глядел на отыскавшуюся монету.
— Мы того дядьку майора обманули, — мрачно сказал он.
— Ну и что? — Лёшка даже присвистнул. — Он знаешь сколько получает!
Но Витяй стоял на своём :
— Всё равно. Я ему отдам.
— Где ты его найдёшь, чудак?
— Найду, — упрямо продолжал Витяй. Он оглянулся кругом и вдруг открыл рот от удивления. По противоположной стороне тротуара широкими шагами удалялся высокий военный под руку с женщиной в светлом пальто. Зажав полтинник в кулаке, Витяй, ныряя между прохожими, кинулся за майором и коснулся сзади его шинели :
— Дяденька!
Военный замедлил шаг, обернулся, и на Витяя с удивлением взглянуло незнакомое усатое лицо. Витяй отскочил в сторону, а офицер улыбнулся, что-то сказал своей спутнице и пошёл дальше.
— Нашёл?— издевательски спросил Лёшка, опять оказавшийся рядом.
— Всё равно я его найду, — упрямо повторил Витяй.
— Да он и забыл про тебя, майор-то.
— Пускай. — Витяй надёжно спрятал руку с монетой в карман.
Тогда Лёшка пустился на последний трюк.
— Понятно, — протянул он многозначительно. — Сам, один, проесть хочешь.
— Я? — воскликнул Витяй.
— Ты.
— Сам, один?
— Сам.
— А вот посмотришь, как я проем!
Витяй повернулся к Лёшке спиной и решительно зашагал к дому. Лёшка уныло поплёлся в некотором отдалении за несговорчивым приятелем.
Так они достигли Дегтярной улицы и вошли во двор. Было уже совсем темно, и все, кто гулял в садике, разошлись. Витяй ещё раз оглянулся на Лёшку, как бы говоря: «Видел, как я проел?» — и, не прощаясь, хлопнул дверью парадной.
Дома он, не зажигая света, направился к окну и лёг на подоконник, чтобы посмотреть и убедиться, что Лёшка ушёл со двора. «Сидит, наверное, у себя там и хитрит», подумал Витяй. Потом он включил свет, уселся за стол и, положив перед собой полтинник, стал думать, как вернуть его майору. Но, сколько Витяй ни думал, получалось, что встретить майора он может только случайно. А раз так, надо всё время носить деньги с собой. Но как будешь носить? Возьмёшь и потратишь... Он вздохнул и снова затолкал монету в знакомый коробок с язычками пламени.
На столе всё так же были хлеб, прикрытый полотенцем, и кастрюля с остывшей картошкой. Витяй нехотя съел одну картофелину, потом другую. Поедая их, он снова подумал о велосипеде «орлёнок» и фильмоскопе, затем разделся и лёг в постель. Мать сердилась, если, придя с вечерней смены, заставала его неспящим.
Витяй лежал, подложив руки под голову, и глядел в потолок. Постепенно потолок всё светлел и светлел. На нём стали даже видны знакомые трещины.
Вдруг он подумал о том, что Лёшка окажется прав, если Витяй потратит этот полтинник. Он решил, что обязательно должен найти майора... Витяй вскочил с кровати, босиком подбежал к комоду, отыскал коробок и вытащил монету. Потом снял с вешалки тужурку и засунул полтинник глубоко под подкладку. И решил, что полтинник будет лежать тут, пока Витяй не встретит майора. Он его обязательно встретит.
Витяй лёг в постель и опять стал смотреть на потолок. Скоро потолок покрылся синим туманом и куда-то поплыл. Витяй Лопатин уснул. Он спал спокойным сном порядочного человека.
Как они в кино снимались (повесть)
Куда делись каникулы? Витяй и Лёшка вернулись из лагеря — ездили вместе во вторую смену — и стали подсчитывать, сколько ещё осталось гулять. Две недели, потом десять дней. Девять, восемь. . . Вот тебе и целых три месяца! Витяю ещё что! Он всё-таки перевалил в шестой, хотя и принёс в табеле четыре тройки и одну из них — по русскому письменному — с минусом. Вечно с этим письменным! Но всё-таки тройка — это вам не двойка. Тройка, хоть и не очень надёжный, но друг человека. Вот двойка — тут одни огорчения! А у Лёшки двойка в табеле значилась. Противная, жирная, с опущенным носом. Это означало, что ему предстоит переэкзаменовка по географии. Но Лёшка никак ещё не мог взяться за учебники. Каждый день он объявлял Витяю, что «завтра засядет», но приходило «завтра», и Лёшка переносил своё «засяду» на следующее утро. С некоторых пор он возненавидел географические карты. Особенно контурные. Ищи на них Австралию или Огненную Землю! Хорошо космонавтам! Поглядел сверху, как какая страна выглядит, и запомнил. А он только в трамваях ездит — откуда ему? Пожалуйста, где Васильевский остров или Выборгская сторона,— он покажет.