Королевский берет
Один мой знакомый папа летал с делегацией в Англию. Это папа нашего соседа по дому — Котьки Спешникова, который ходит в третий класс, в школу на Плуталовой улице.
Спешниковский папа в Англии был недолго. Всего две недели, но насмотрелся там разного на всю жизнь. Он ходил в музей восковых фигур, где выставлены великие люди и знаменитые разбойники. Потом он видел живую королеву, которых вообще в мире осталось раз, два — и обчёлся... Был какой-то праздник. Королеву везли в золочёной карете, а за ней шли министры в седых париках колбасками и цветных кафтанах, а ноги в чулках и туфлях с пряжками. Таких министров теперь нигде, кроме как на картинках к сказкам Андерсена, не увидишь, а в Англии они в особые дни одеваются по-старинному. Такая у них там традиция, то есть так давно заведено, и все до сих пор в это играют.
Но Котькин папа не только рассказал удивительные вещи про Англию, а ещё и привёз оттуда кое-какие подарки. Котьке, например, достался берет.
Это был не какой-нибудь просто берет, а особенный — королевский. Конечно, если его надеть на голову, никто ничего такого в нём не увидит. Берет как берет. Мягкий, синего цвета. Но это — если ничего не знать, а знать — вся красота заключалась внутри. Там был кожаный светлый ободок с рубчиком, а под ним блестящая шёлковая подкладка. На подкладке цветастый герб. Сверху сияла золотая корона, ниже — щит. Он разделён на две части. На одной половине лев на задних ногах, как пудель в цирке. На другой — справа в углу — четыре багровые полоски, а под ними, на небесном фоне, бочонок с крылышками. Ниже вьётся ленточка с надписью неизвестно на каком языке. Всё вышито такими яркими нитками, что просто загляденье. Котька с удовольствием бы вывернул берет и надел бы его на левую сторону, да так беретов нё носят.
В школе Спешников демонстрировал подарок отца во всём его прекрасном виде. Правда, девчонки большого интереса к берету не проявили, зато мальчишки обступили Котьку, разглядывали удивительную подкладку и задавали разные вопросы.
— Почему тут корона?
— Значит, особый, королевский, — отвечал Котька.
— Для королей, что ли?
— И для королей.
— А что тут написано, по-каковски?
— Это значит, самые лучшие в мире. Лучше нигде, нигде нет?
— Нету.
— А при чём тут лев?
— В Англии везде львы. Как в, Африке?
— Нет, не живые, нарисованные.
— А зачем бочка с крыльями?
— Для красоты.
— Сколько такой стоит на наши деньги? — спрашивал Котькин товарищ ещё по детскому саду — Яшка Раскин.
— Сто рублей, — не задумываясь, отвечал Спешников.
Мальчишки вздыхали и по очереди примеряли берет. Котька пользовался моментом и рассказывал всякие небылицы про Англию. Кое-что он прибавлял от себя. Говорил, например, что королеву охраняют шотландские гвардейцы в юбках. Ростом каждый с троллейбус, а если в меховой шапке, так ещё выше троллейбуса — до проводов. Насчёт юбок ему ещё верили, но по поводу роста солдат сомневались.
— Сто рублей, — не задумываясь, отвечал Спешников. Мальчишки вздыхали и по очереди примеряли берет. Котька пользовался моментом и рассказывал всякие небылицы про Англию. Кое-что он прибавлял от себя. Говорил, например, что королеву охраняют шотландские гвардейцы в юбках. Ростом каждый с троллейбус, а если в меховой шапке, так ещё выше троллейбуса — до проводов. Насчёт юбок ему ещё верили, но по поводу роста солдат сомневались.
— Всё это враньё, — сказал Булкин. — Самый высокий — Круминьш, из сборной баскетбольной. Он два метра восемнадцать, а троллейбус ещё выше. И берет девчонский.
Он даже засвистел, чем выразил своё полное презрение к Котькиному приобретенью. Но, конечно, это от зависти. Спешников даже отвечать ему не стал. Что мог знать Булкин? Не его же отец летал в Англию.
Первые дни Котька надевал берет каждую перемену и гляделся в стекло шкафа. На уроках берет лежал перед ним и сиял подкладкой. Королевский берет повысил Котьку в собственных глазах. Он даже не верил, что мог жить раньше обыкновенным мальчишкой, без берета.
Но вскоре ему это надоело. Он перестал надевать берет на переменах и убирал его в парту, а любовался им только иногда, от скуки.
И вдруг берет пропал.
Котька явился из школы с непокрытой головой. Берет исчез среди бела дня между уроками.
Они с Яшкой обыскали все парты, заглянули и за шкаф, и в мусорный ящик. Но берета нигде не было.
— Поздравляю вас, — сказал Раскин. — Плакали сто рублей на наши деньги.
Котька так и ушёл домой. Хорошо, что была весна и ходили уже без пальто, а то сиди жди, пока тебе принесут шапку.
Дома Котька, почувствовав всю горечь утраты и зная, что его ждут не очень-то приятные разговоры, разревелся.
Первый допрос вела бабушка.
— Ты хорошо помнишь, что ушёл в школу в берете? — спросила она.
— А то ещё в чём же, — гудел Котька. — Голый,что ли. . .
— На вешалку ты его не сдавал?
— Не-е-ет, — выл Котька.
— Вспомни как следует.
— Вспомнил как следует. Не сдава-ал. . .
— Ты всё обыскал?
— Всё-о-о, и в уборной смотрел.
— Значит, ты его потерял, — сделала вывод бабушка и снова спросила: — Ты точно помнишь, что пошёл в школу в берете?
Всё повторялось. Бабушка вела допрос. Котька выл.
Потом пришла с работы мама. Котька стал выплакивать своё горе перед ней.
— А ты уверен, что пошёл с утра в берете? — спросила мама.
— Уве-ере-ен.
— Тогда ты его потерял.
— Не-ет, — рёвом протестовал Котька.
— Разве можно тебе дарить хорошие вещи. Надо сказать папе, чтобы он тебе ничего ниоткуда не привозил.
Позже явился отец. Узнав о постигшем Котьку несчастье, он спросил :
— Ты наверняка убеждён, что шёл в школу в берете?
Котька почувствовал: у него уже иссякает запас слёз.
— Да-а, да-а-а, — с трудом выдавливал он из себя последние солёные капли.
Папа вздохнул.
— Тогда выходит, — ты его потерял. Это печальный факт, но ничего не поделаешь.
Тут он взял газету и ушёл читать её к себе в комнату. Этим вовсе ничего не кончилось. Котьку опять вызвала бабушка.
— Если ты хорошо помнишь, что ушёл в берете, — начала она, — то не мог ли кто-нибудь в классе у тебя его утащить?
Слёз у Котьки больше не было.
— Не знаю, — пожал он плечами.
— Подумай хорошенько.
Котька подумал хорошенько.
— Может быть, взял Булкин, — сказал он.
— Какой такой Булкин?
— Один мальчишка с Бармалеевой улицы. Его называют трудным ребёнком. Отца у него нет, а мать работает дворником. Раз он у одной девочки стащил красную самописку, а когда у него её увидали, отдал и сказал, что нашёл в коридоре. Потом мы собирали утиль, а Булкин взял отобрал одеколонные бутылки и сдал их, а деньги проел. Тогда вызывали его мать и Булкину досталось.
— Очень может быть, что этот Булкин и взял твой берет. Он был сегодня в школе?
— Был. Он ещё давно сказал, что я в берете как поганка. Это нарочно, чтобы я не думал, что он ему нравится.
— Вполне допустимо, — кивнула бабушка. — Ты думаешь, он мог стащить твой берет?
Котька опять пожал плечами. Откуда он мог знать. Но вообще-то этот Булкин был типом. Правда, считалось, что за последнее время он немного исправился, но это тоже он, наверное, нарочно. И сидел он близко, и домой убежал раньше всех. Может быть, и в самом деле берет взял Булкин. А иначе куда же он мог запропаститься?
Вечером, когда опять начались разговоры, папа сказал :
— Может быть, бог с ним, с этим беретом? Ну, пропал и пропал.
Но бабушка возразила :
— Нет, этого так оставлять нельзя. Дело, в конце концов, не в берете.
Котькин папа ничего не ответил. Он пил чай и просматривал журнал «Огонёк».
— Возможно, этот ваш Булкин уже продал твой берет, — сказала перед сном бабушка.
Она не успокоилась и за ночь, а утром отправилась в школу вместе с Котькой. Тому это не очень-то понравилось. Он не любил ходить в сопровождении взрослых, особенно в школу. Глуповато и стыдно. Но что он мог поделать.
В школе бабушка отозвала в сторону их классную воспитательницу Майю Борисовну и рассказала ей про берет.
— Возможно, это Булкин, — предположила она.
— Почему ты так думаешь, Спешников? — спросила Майя Борисовна, глядя на Котьку. При этом она так покраснела, что можно было подумать,— берет утащил не Булкин, а она.
— Я так не думаю, — буркнул Спешников. — Это бабушка, а я просто. . .
Но он не знал, что «просто», и умолк.
— Может быть, вызвать мать этого Булкина? — посоветовала бабушка.
— Хорошо, — сказала Майя Борисовна. — Я постараюсь вам вернуть берет, а Косте не надо носить в школу такие вещи. Есть форма.
— Правильно,— согласилась бабушка.— Он очень рассеянный мальчик.
Бабушка удалилась, а Майя Борисовна, перед тем как начать урок, строго спросила :
— Ребята, кто подшутил над Спешниковым и взял его английский берет? Отдайте сейчас же, и не надо больше так неостроумно шутить.
Теперь Котька был наверняка уверен, что берет стащил Булкин. Потому что, когда Майя Борисовна спрашивала, он опустил голову, а уши у него покраснели.
— Значит, — продолжала Майя Борисовна, — берета никто не брал?
Класс молчал, а девчонки на первых партах начали строить удивлённые рожи и пожимать плечами: «никто»,«никто»...
— Хорошо, — сказала Майя Борисовна и начала урок. После уроков Майя Борисовна задержала Котьку и Булкина, но она не велела ему вызывать мать, а только сказала :
— Мне очень тяжело, Булкин, но я вынуждена тебя спросить: ты не брал берета?
— Кто это на меня наговаривает... Всё на меня.
Уши у Булкина запылали ещё ярче.
— Это ты, Спешников?
— Ничего я ни на кого не наговаривал! — вырвалось у Котьки. — Знаешь ты много. . .
— Не кричи! — остановила его Майя Борисовна.