Мальчик смотрел прямо перед собой на арену, не обращая внимания на проказы сестренки. Ревнует? Но что-то в выражении его лица заставило Таню задуматься. Может быть, просто ждет не дождется начала представления? Нет. Выглядит серьезным и обеспокоенным. Как будто что-то грызет его. И тут ее осенило.
– Роуэн, – пробормотала Таня, ткнув ту локтем. – Смотри, вон там. Тот мальчик.
– Какой мальчик?
– Впереди, в третьем ряду, сидит рядом со ступеньками.
Фабиан тоже повернулся:
– А что с ним?
– Это он, я уверена. Тот самый, с которым Сьюки договорилась о встрече. Смотрите, он с мужчиной и маленькой девочкой – наверное, отец и сестра.
– Или какой-то другой мальчишка, – сказала Роуэн, изучая семью. – Может, просто дуется на что-то.
– Нет. Посмотри на его лицо – он напуган.
Роуэн прикусила губу, продолжая наблюдать за мальчиком.
– Что ж, думаю, скоро мы это узнаем.
Свет померк. По залу пронесся взволнованный шепот, затем софит высветил центр арены. Там стоял Тино, красивый, лощеный, с зачесанными назад волосами, в костюме шпрехшталмейстера, расшитом сверкающими серебряными позументами.
– Дамы и господа, – произнес он голосом, совсем не похожим на его обычную тягучую речь. – Я приветствую вас, всех и каждого! Это будет незабываемый вечер – фантастический праздник! Приготовьтесь удивляться и восхищаться… Мы собираемся показать вам, что магия действительно существует!
– И в этом вся прелесть, – пробормотала Роуэн. – Половина всего тут – магия, о чем никто даже не подозревает. Магия, замаскированная под искусную иллюзию. Превосходно.
Тино покинул арену. Представление началось.
Танцоры в ослепительных, переливающихся в свете софитов костюмах двигались абсолютно синхронно. Разноцветные перья в их волосах завораживающе кружились. Танцоры исчезли слишком быстро, и лучи софитов взметнулись наверх, выхватив из темноты гимнастов, которые раскачивались на трапеции и парили в воздухе. Таня замирала вместе с толпой, когда кто-нибудь из гимнастов обрывался и летел вниз, а затем благополучно ловил трапецию и вновь грациозно крутил сальто.
Следом на арену вышел мужчина с огромным, устрашающего вида мечом. Он подбросил меч над головой. Зал наблюдал, как клинок рассекает воздух и стремительно падает. Артист легко поймал его. Со своего места Таня не могла разглядеть, что изображено на мече, но вид его был ей знаком, как и сам меченосец.
– Это Виктор, да? – шепнула она Фабиану.
Не сводя глаз с арены, Фабиан кивнул. Лицо его сияло от восторга. Виктор продолжал свою сложную игру с клинком: бросал, рассекал воздух, ловил… Он был похож на древнего воина, сражающегося с невидимым противником. Вдруг он остановился и повернулся к публике. На лице его читалась дерзость с оттенком высокомерия. Медленно опустился на одно колено. Спина оставалась идеально прямой. Откинул голову назад, поднял меч… и широко раскрыл рот.
– Ни за что не проглотит, – сказал Фабиан.
– Не сомневайся. – Роуэн чуть улыбнулась.
Виктор взял лезвие в рот. Оно начало исчезать, по несколько дюймов[4] за раз.
– Должно быть, фокус, – прошептал Фабиан. – Иллюзия. Наверняка клинок выдвижной…
Но когда меч стремительно скрылся в горле Виктора, даже Фабиану пришлось признать факт. Клинку такого размера некуда было больше исчезать, ведь рукоять составляла лишь малую часть его длины. И вскоре осталась видна только она. В зале воцарилась полная тишина.
Одним плавным движением руки Виктор вытащил клинок изо рта и торжествующе воздел над головой. Цирк взорвался аплодисментами. После небольшой паузы Виктор вложил меч в ножны. Двое танцоров внесли большую деревянную доску – в рост Виктора и такую же, как он, по ширине – и поднос с какими-то блестящими серебристыми предметами.
– Что это? – взбудораженно прошептал Фабиан. – Что он делает теперь?
– Доброволец? – Громовой голос Виктора впервые прозвучал с арены.
В тот же миг больше половины зрителей подняли руки. Танцовщицы прохаживались по рядам в поисках подходящего добровольца. Осмелев, Таня тоже подняла руку. А за ней и Фабиан.
– Ножи, – спокойно сказала Роуэн.
– Что?
– Ты спросил, что на подносе. Это ножи. Для метания.
Фабиан опустил руку. Но Таня слишком поздно спохватилась, что одна из обходящих зрителей танцовщиц стоит рядом и улыбается. Это была Ариадна, которая проверяла у них билеты. А Танина рука все еще была поднята вверх. Не успела она возразить, как Ариадна стащила ее с места и повела вниз по ступенькам. Обернувшись, Таня успела увидеть Фабиана с ухмылкой от уха до уха. Роуэн смотрела серьезно, но беззвучно, одними губами проговорила:
– Он всегда роняет один.
Озадаченная, не имея времени на размышления, Таня дошла до центра арены. Стоя у подноса, Виктор демонстративно наводил на ножи великолепный глянец. Каждый из них был острым, как осколок стекла, в свете софитов они сверкали, как акульи зубы. По залу прокатилась волна смеха и шепота. Таня отвела взгляд от ножей и поняла, что все внимание приковано к ней. Она старалась не показать нервозности, но колени начали дрожать. Ариадна улыбнулась и подвела ее к закрепленной вертикально деревянной доске. Таня ступила на помост, уже не различая зрителей сквозь направленный на нее слепящий свет.
Легким взмахом Ариадна достала длинный черный шелковый шарф. Развевающийся в воздухе шелк был накинут на глаза Тани. Проворные руки танцовщицы завязали на затылке крепкий узел, затем отвели Таню, чтобы она прислонилась к деревянной доске.
– Растопырь пальцы, – велела Ариадна, вытянув Танины руки вдоль тела. – Теперь поставь ноги на ширине плеч.
Таня сделала все, что было сказано.
– Расслабься, – сказала танцовщица. – И не шевелись – ни единым мускулом.
Таня застыла. Видеть она ничего не могла и полностью сосредоточилась на слухе. Публика волновалась. Звякали ножи – заканчивая их полировать, Виктор бросал один за другим на поднос. У Тани подгибались ноги. Шум смолк, снова повисла тишина. Таня поняла: сейчас Виктор метнет первый нож.
Она почувствовала, как нож воткнулся в дерево рядом с ее правой ногой. Зрители зааплодировали. Таня зажмурила глаза под повязкой. Второй нож вонзился в доску у левой руки. За ним последовали еще три – через равные, короткие промежутки.
Наступила пауза, ничего не происходило. Таня напрягла слух и услышала два звука: шаги и свист металла в воздухе. До нее дошло, что Виктор жонглирует ножами.
В следующую секунду лезвие пробило дерево рядом с ее плечом. Меньше чем через мгновение еще одно вошло в доску у щиколотки.
Вслед за этим раздался пугающий лязг, и зал вскрикнул: Виктор уронил нож. Таню замутило. Ее охватил жар, повязка взмокла от пота. Он уронил один из ножей.
«Что же я наделала? – подумала она, еще крепче зажмурившись. – Я идиотка. Что, если он промахнется?» В памяти всплыли странные слова Роуэн: он всегда роняет один.
Нож выпал не случайно. Роуэн предупредила ее: будет преднамеренная ошибка, напоказ, чтобы обмануть зрителей, заставить думать, что Виктор может совершить просчет.
Пусть это правда, но Таня так изнывала от желания двигаться, бежать, что от боли сводило руки и ноги. Но она застыла от страха, будто ее пригвоздили кинжалами. И тут, когда она уже думала, что больше не выдержит, все закончилось: один за другим ножи вонзились в дерево вокруг ее головы.
Цирк взревел. Без предупреждения с лица Тани сдернули повязку, софиты наконец-то не слепили ее, а были направлены на Виктора, грудь которого вздымалась от частого дыхания. Он снова и снова кланялся зрителям, а те вставали и бурно аплодировали.
Когда Ариадна помогла ей сойти с помоста, Таня оглянулась и увидела контуры своей худенькой фигурки, очерченные впившимися в доску ножами. С нахлынувшим облегчением она снова посмотрела на ликующий зал и почувствовала, как на лице расплывается улыбка – ведь приветствовали не только Виктора, но и ее. Фабиан орал и хлопал изо всех сил. Даже Роуэн нарушила свою замкнутость и подняла руки, аплодируя.
Таня поискала глазами мальчика, которого заметила раньше. В отличие от окружающих, он не хлопал и не кричал. Просто устремил невидящий взгляд на арену. Но не только он был неподвижен среди оживленной публики. Внимание Тани привлекли еще две фигуры, сидевшие бок о бок в глубине зала. Улыбка замерла на ее губах, когда она узнала их: темнокожий молодой мужчина в зеленом плаще и красивая бледная женщина в черном плаще с отделкой из перьев.
Гредин и Рэйвен смотрели на нее. Не улыбаясь.
8
Представление оказалось таким же хорошим, каким его помнила Роуэн. После того, как в буйстве красок и восторженных аплодисментов оно закончилось, зрители высыпали из огромного шатра, возбужденно делясь впечатлениями. Под сине-оранжевым небом вечерний воздух наполняли обрывки разговоров:
– Мне понравился больше всего тот, что глотал меч…
– Нет, силач был лучше. Как он поднимал…
– …а костюмы! Я никогда не видела таких потрясающих…
– Папа, можно мы еще придем завтра? Пожалуйста!
Роуэн огляделась. Люди толклись вокруг палаток и тележек с едой, с которых продавали початки горячей золотистой кукурузы, печеные каштаны и сахарную вату. Аппетитные запахи навевали воспоминания о том времени, которое она провела с циркачами, когда искала Джеймса. Интересно, что он делает прямо сейчас?
– Ты должна знать, как он это сумел. – Фабиан выжидательно глядел на нее.
– Кто и что? – рассеянно спросила Роуэн.
Сквозь людское бурление она заметила гибкую фигуру Тино, скользившую прочь от аттракционов, как черная тень.
– Проныра. Как он вырвался из этих цепей, – пояснил Фабиан. – На них было больше десяти замков, и выглядело, будто он действительно проглотил ключ…
– Он его проглотил, – подтвердила Роуэн, глядя на Тино, исчезающего за дверью своего фургона.
– Тогда как же? Как ему удалось освободиться, ведь его так основательно заковали?