– Что? Я же сказала, что пойду одна. Вам нет никакой необходимости там быть или вообще участвовать в этом.
– Есть, – категорично опроверг Фабиан. – Тино не оставит нас с Таней в покое, зная, что мы знаем, ведь так? Он понимает: если мы будем замешаны, это сделает нас соучастниками и мы вряд ли будем болтать. А если ты придешь одна, он займется нами – ему нужна уверенность в нашем молчании.
Роуэн воинственно смотрела на них:
– Вам не следовало гоняться за мной. Я знала, что делаю, а вы влезли и все испортили.
Фабиан так же воинственно смотрел на нее:
– Ты наверняка будешь рада нам, когда Тино закончит с тобой.
– Слушайте, просто отпустите меня одну, чтобы я могла…
– Чтобы ты могла врать и держать нас подальше от этого? – оборвала Таня. – Ни за что. Судя по тому, что Тино сказал вчера ночью, мы уже замешаны. Если ты не возьмешь Фабиана с собой, я сама расскажу всем в поместье, во что ты ввязалась.
Проигнорировав хмурый взгляд Роуэн, Таня обратилась к Фабиану:
– Обязательно проясни все подробности. Гредин запретил мне идти на встречу, но не запретил узнавать, что было там. – Она кивнула в сторону небольших палаток. – Ищите меня в какой-нибудь из них.
Сожаление и гнев кололи ее, как зловредные булавки. Подходя к палатке гаданий, Таня все еще чувствовала на себе взгляды Роуэн и Фабиана. Здесь ее дурное настроение еще ухудшилось: к гадалке тянулась длинная очередь, а значит, убить там хоть сколько-то минут не светило. Вздохнув, Таня двинулась дальше, но донесшийся из палатки разговор остановил ее.
– Я вижу только то, что брошь никогда не покидала ваш дом. – Голос был женский, молодой и почему-то знакомый. – Она все еще там, ее прячут.
– Что вы имеете в виду? – Второй голос принадлежал взволнованной пожилой женщине.
– Что вора надо искать ближе к дому, – сказала молодая. – А сейчас извините, от экстрасенсорного напряжения я близка к потере сознания. Мне необходимо немедленно пойти и прилечь.
Шепот в очереди смолк, когда кто-то откинул занавесь над входом. Прижав одну руку к виску, а другой обмахиваясь, Сьюки театрально выплыла из палатки. Таня, как и все остальные, смотрела ей вслед. Сьюки оказалась гадалкой!
Одета она была совершенно иначе, чем в предыдущий вечер, – в зеленое платье со шлейфом, изукрашенным блестящими камнями. Короткие взлохмаченные светлые волосы венчала цветочная гирлянда, которая спускалась по спине. Проворно ступающие ноги были грязными и босыми. От нее веяло легким безумием и чем-то потусторонним.
– Минутку, юная леди!
Таня обернулась к недовольной женщине с красным лицом, вышедшей из палатки.
– Вы не можете оставить все просто так. Эта брошь – мое наследство… – Женщина резко замолчала, поняв, что теперь она на людях и в самом в центре внимания. Сьюки исчезла. Вытянув шею – не видно ли где гадалки, – женщина неопределенно хмыкнула и отступила в толпу. Худой угрюмый мужчина подошел к палатке и повернул деревянную табличку другой стороной, надпись на которой гласила: «ЗАКРЫТО. ПРИХОДИТЕ ПОЗЖЕ».
Когда толпа окончательно разошлась, Таня уставилась на табличку. Значит, ясновидческие способности Сьюки использовались не только в Ковене, но и в цирке. «Актриса, – подумала Таня, – весьма подходящее определение». Она не сомневалась: слова Сьюки о близком обмороке были предлогом, чтобы сбежать на встречу с Тино.
В задумчивости Таня побрела к «Кабинету диковинок» и зашла туда, размышляя, что же происходит в фургоне Тино. Вскоре в памяти всплыла горячая перепалка с Гредином, и мысли переключились на то, как и когда удастся затронуть с бабушкой тему хранителей – и захочет ли Флоренс дать ответы.
9
Дверь фургона открылась еще до того, как Роуэн и Фабиан успели постучать. Тино пригласил их войти и провел мимо стоек со сверкающими костюмами на кухоньку, где стоял небольшой стол с яркой мозаичной столешницей и несколько стульев.
Он переоделся, теперь на нем была свободная туника из грубой ткани и темно-коричневые брюки. Русые волосы спадали на лицо, уже не убранные назад, как раньше.
– А где та девочка? – спросил он, бросив беглый взгляд на Фабиана.
Роуэн выдвинула стул, чтобы сесть. Раздалось ворчание и скрежет когтей по полу: огромный, похожий на волка пес вылез из-под стола и плюхнулся на коврик у двери.
– Так где девочка? – повторил Тино, когда Роуэн села.
– Возникло осложнение. – Роуэн взглянула на Фабиана, глаза которого за стеклами очков округлились, словно он еще не понял, радоваться ему или бояться. – Она здесь, с нами, но не смогла… прийти.
– Почему же? Я ведь просил тебя привести ее. Сходи за ней, и побыстрее. Остальные прибудут с минуты на минуту.
– Не могу. Неожиданно появился ее хранитель. Не велел ей приходить и пригрозил наказать, если ослушается.
Лицо Тино потемнело:
– Что?! Если он запретил, значит, он что-то знает о нас! Что вы ему сказали? Что он знает?
– Ничего! – твердо ответила Роуэн. – Я ему ничего не говорила, и Таня тоже. Он не знает никаких подробностей. И не знает, кто с этим связан, клянусь.
Тино закрыл глаза ладонями и застонал:
– Это катастрофа. Они уже навлекли на нас беду. Ты должна была убедиться, что за тобой не следят!
– Погоди-ка. Это ты настоял, чтобы они были здесь сегодня вечером! Я хотела оставить их в стороне, – напомнила Роуэн.
Тино проигнорировал замечание:
– Откуда нам знать, что ее хранитель будет молчать?
– Потому что ему ничего не известно. И потому что он был там, в царстве фейри, помогал мне, когда я искала Джеймса. Он привел меня ко Двору.
– Будем надеяться, что ты права, – пробормотал Тино. – Проклятые хранители порой доставляют больше хлопот, чем пользы.
– Но ведь у людей – членов Ковена тоже есть хранители? – робко спросил Фабиан. – Знают ли они о Ковене? Пытаются как-то препятствовать?
Тино нахмурился:
– Не у всех были хранители. У Проныры точно не было, поскольку он не наделен вторым зрением. Сьюки утверждает, что вообще никогда не знала ни о каком хранителе. Что касается остальных, то они были освобождены от своих обязанностей в большей или меньшей степени.
– Что ты имеешь в виду под «освобождением от обязанностей»? – резко произнесла Роуэн.
Тино пожал плечами:
– Ничего зловещего – просто не мешают нам. В прошлом Ковен включал в себя и хранителей, но все стало слишком запутанно. Ни один хранитель не хочет, чтобы его подопечный подвергался ненужному риску. Поэтому любые связи с хранителями быстро… прекращаются.
– Каким образом прекращаются? – не отступала Роуэн. – И почему я ничего об этом не знала?
– Тебе и незачем было. Твой хранитель погиб в аварии, когда ты лишилась дяди и тети. И полагаю, ты была настолько поглощена возвращением Джеймса, что даже не задумывалась, есть ли у остальных членов Ковена хранители или куда они делись. – Тино помахал рукой в воздухе. – Я не нагружал тебя лишней информацией. Если бы требовалось, ты бы узнала. И если бы хотела, то спросила бы, но ты не спрашивала. Все, что тебя заботило, – ты сама и поиск брата. А что касается того, как…
Легкий стук в дверь прервал их. Тино встал, чтобы открыть. Вернулся он со Сьюки, Воробьем и мальчиком – тем самым, которого Таня приметила в зале. От волнения у него выступила испарина, каштановые завитки прилипли ко лбу.
Воробей сел рядом с Роуэн. Он был еще более растрепанным, чем обычно. Когда он почесал голову длинными грязными ногтями, в нос Роуэн ударил запах немытых волос. Должно быть, он заметил выражение ее лица, потому что смущенно улыбнулся и немного отодвинулся. Ей стало неловко: Воробей – ее друг, а она осуждает его за то, что от него не зависит.
Сьюки сидела по другую сторону от Роуэн, все еще в своем одеянии гадалки.
– Что? – жестко спросила она Фабиана, который с любопытством таращился на нее. – Мы приступим наконец, нет?
Все повернулись, чтобы посмотреть на мальчика, сидевшего между Сьюки и Тино. Пристальное внимание заставило его съежиться, глаза метались из стороны в сторону, как у зверька, попавшего в ловушку.
– Я не могу тут долго быть, – прошептал он. – Я оставил папу в «Кабинете диковинок». Сказал, что иду искать туалет.
– Можешь объяснить ему, что заблудился на обратном пути, – посоветовала Сьюки сладким голосом, какого Роуэн раньше у нее не слышала. – Так выиграешь еще немножко времени. А теперь, Джек, удалось ли тебе взять что-нибудь принадлежащее твоей матери, как я просила?
Джек кивнул и полез в карман. Достал оттуда что-то небольшое, круглое и положил на стол.
– Ее кольцо. Она давно собиралась отдать его в починку, один из камушков отвалился. Вчера вечером у меня получилось стащить его из шкатулки.
– Отлично, – похвалила Сьюки пододвигая кольцо к себе.
– Для чего это? – спросила Роуэн.
– Хочу посмотреть, смогу ли я уловить что-то… о местонахождении матери Джека, – сказала Сьюки. – Иногда предмет, принадлежащий человеку, помогает.
– Ты что-нибудь чувствуешь? – В темных глазах Джека зажглась надежда.
– Будет легче, если я попробую позже, в одиночестве. – Сьюки отвела взгляд. – Так я лучше сосредоточусь. Сможешь оставить его у меня на ночь?
Джек тоскливо кивнул.
– Хорошо. – Сьюки убрала кольцо в карман. – Теперь расскажи этим людям то, что раньше рассказывал мне о своей матери.
Джек нерешительно оглядел сидящих за столом.
– Все в порядке, – уговаривала Сьюки. – Мы можем помочь тебе.
Джек сглотнул:
– Она начала вести себя… странно недели две назад. Иногда голос был другой. Какой-то… скрежещущий и более низкий. Сказала, что нехорошо себя чувствует, но к врачу не пойдет. И я ни разу не видел, как она что-нибудь ест. Говорит, пропал аппетит. А еще забывает будить меня по утрам, и учительница велела мне принести записку, чтобы объяснить, почему я все время опаздываю в школу. Она ее писала левой рукой… вот тут я и понял, что что-то не так, ведь мама правша. А эта все делает только левой рукой, а вторую держит как-то по-чудному… когда думает, что никто не смотрит. Как будто ей больно.