– В пабе еженедельные поставки. Очередная будет завтра. Отец Джека встает в семь, чтобы принять товар. Джек часто помогает ему, это мы и используем, чтобы ввести его в курс нашего плана. Отец расставляет бочонки, а Джек проверяет ящики и коробки на соответствие заказу. Пока фургон разгружают, я засуну записку в пустую бутылку и подложу вместо какой-нибудь в один из ящиков. Джек перехватит бутылку с посланием, прочтет и уничтожит. Отец занят до полудня, пока его не сменят. Затем делает перерыв, чтобы перекусить и вздремнуть, а после этого трудится безотрывно практически до закрытия, до одиннадцати вечера.
– Хорошо, – сказал Тино. – Значит, он вряд ли нам помешает. Но тут нужна полная уверенность. Воробей, ты будешь следить за ним. Мы приступим, когда он уже проснется, примерно в два тридцать. Если вдруг покажется, что он хочет подняться наверх, к семье, ты его отвлечешь.
Воробей выглядел неуверенно:
– Это непросто. В паб мне по возрасту рано ходить, так что как я буду…
– Наблюдай снаружи, – раздраженно прервал Тино. – Найди место, откуда удобно следить. Во всяком случае, это будет не так подозрительно, как незнакомец, который сидит в пабе и таращится на него весь день. А если все-таки придется войти – то, что ты несовершеннолетний, само по себе отвлекающий фактор. – Он окинул Воробья хмурым взглядом. – И приведи себя в порядок. Иначе примут за бродягу и вышвырнут раньше, чем переступишь порог.
– Справедливо, – согласился Воробей, даже не думая обижаться. – А что с Джеком? Не безопаснее ли вообще удалить его оттуда?
– Для Джека – да. Но главному риску подвергается его сестра. Чем дальше, тем больше это существо одержимо ею. Я не хочу, чтобы они оставались вдвоем. А значит, Джек должен быть рядом сколько возможно.
– Но это же опасно для него! – запротестовала Роуэн.
– Знаю, – сказал Тино. – Однако это лучший способ обезопасить его сестру. К тому же Джек понадобится, когда придет время убрать самозванку с дороги, к этому вернемся через минуту. Условимся с ним, чтобы при возникновении серьезной угрозы сразу подавал нам сигнал – и мы его оттуда вытащим. Сигнал такой: у него есть копилка в виде старой красной телефонной будки. Поставит ее на подоконник, где она будет хорошо видна с улицы.
Тино остановился и посмотрел на Фабиана:
– Вот тут-то ты и пригодишься.
– Я? – удивился Фабиан.
– Ты тоже будешь наблюдать снаружи. По сигналу Джека зайдешь в паб и скажешь, что тебе нужно увидеться с ним. Придумай предлог, хороший предлог, чтобы его вызвали вниз. Когда он спустится, уходите оба оттуда и держитесь подальше.
Затем Тино повернулся к Сьюки:
– Вы с Воробьем сегодня навестите Фикс и попросите у нее снадобье, которое развеет наваждение. Джеку нужно будет как-то сделать так, чтобы самозванка приняла снадобье. Чрезвычайно важно, чтобы ему это удалось.
– Но Джек говорит, что она ничего не ест, – напомнила Роуэн.
– Знаю. Пусть он попробует подлить в питье, а если не получится, добавить в воду для ванны или даже как бы случайно плеснуть на нее. И сразу же пусть немедленно уходит. Иначе окажется в еще большей опасности, чем раньше. Если поймет, что сам не может выбраться, – подаст сигнал, чтобы мы его вывели.
– А как мы передадим ему снадобье? – спросил Фабиан.
– Так же, как и записку. Оставим в ящике во время доставки. Сьюки, ты заменишь две бутылки.
– И что тогда? – Роуэн никогда раньше не занималась подобными делами и внезапно засомневалась в своей пригодности.
– Как только чары разрушатся, у подменыша не будет выбора – только бежать, – сказал Тино. – Именно в этот момент все будет висеть на волоске.
У Роуэн все внутри сжалось от страха. Она взглянула на Фабиана и увидела, что тот тоже напуган, хотя изо всех сил старается не показывать. Сьюки и Воробей были мрачны, но испуганными не выглядели.
– Произойдет одно из двух, – продолжал Тино. – Как спадет наваждение, самозванка попытается уйти – либо одна, либо с ребенком. Будем надеяться, что одна, потому что в этом случае она отправится к своему источнику наваждения, чтобы вновь восстановить облик и продолжить обман.
– К источнику наваждения? – хрипло переспросил Фабиан.
– К настоящей матери Джека, – сказала Роуэн.
Тино кивнул:
– Если самозванка была предусмотрительна или просто рассчитывала понаблюдать и получить информацию, то, скорее всего, она где-то держит мать Джека. Когда подменыш оставит Люси одну, ты, Рыжая, пойдешь туда и благополучно выведешь девочку. А Сьюки тем временем проследит за подменышем – возможно, та приведет нас к настоящей матери.
Фабиан понимающе кивнул, но спросил:
– А если подменыш уйдет и заберет с собой Люси?
За столом воцарилось тягостное молчание.
– Тогда это будет означать, что у подменыша нет больше источника наваждения, – мрачно сказал Тино. – И что настоящая мать Джека уже мертва.
10
К тому времени как ее нашли Роуэн и Фабиан, Таня успела посетить все аттракционы и развлечения, за исключением палатки гаданий.
С заходом солнца в воздухе ощутимо повеяло прохладой, и троица оказалась в числе последних, кто возвращался к своим машинам или шел по дороге к автобусной остановке.
Они торопились, чтобы успеть на последний автобус, и уже на бегу Роуэн с Фабианом начали рассказывать Тане о том, что происходило на встрече. Рассказ продолжался и пока сидели в автобусе. Таня слушала их не прерывая. От остановки на Холме Остролиста еще десять минут надо было идти пешком. После городских огней здесь было темным-темно, слабый свет падал лишь от звезд и тонкой полоски луны.
Никто из них не задумывался о времени, пока они не достигли ворот поместья Элвесден. Внезапно, напугав их, зажглись фары и навстречу с грохотом выехал лендровер. Уорик заглушил двигатель и выскочил из машины, хлопнув дверцей.
– Уже поздно, – прорычал он. – Я собирался искать вас.
– Почему? – спросил Фабиан. – Мы же сказали, где будем.
– А еще вы сказали, что будете дома до темноты. Солнце село час назад. Никто не ложился, все ждут и волнуются, куда вы пропали.
– Не понимаю, в чем проблема, – отозвалась Роуэн. – Зачем вам нужно знать точное время, когда я приду? Нам следует чего-то остерегаться?
Уорик забрался обратно в лендровер и опустил окно:
– Это у тебя спальня забита отпугивателями фейри.
Роуэн отвела глаза:
– Ну, это потому… потому что мне нравится полная уверенность.
Суровое выражение лица Уорика немного смягчилось.
– Я могу это понять. Но я тоже люблю уверенность. Так что в будущем, если вы нам что-то обещаете, постарайтесь держать свое слово. А теперь давайте. Идите в дом. – Уорик закрыл окно и поехал ставить машину.
Они тихо вошли. В кухне к Тане кинулся Оберон, так ударив лапами в радостном прыжке, что у нее перехватило дух и вырвалось нелепое «Уф!».
Бабушка, Нелл и Роуз сидели за столом и пили теплый кофе с молоком.
– Что ты делаешь здесь в такое время? – удивилась Роуэн, увидев Роуз. – Я думала, ты уже ушла.
Роуз поднялась:
– Я хотела подождать, пока не узнаю, что с вами все в порядке и вы дома. Уорик отвезет меня обратно в Кнук ранним утром.
– Мы не заметили, сколько времени, – виновато сказала Роуэн, но Таня уловила в ее голосе нотку раздражения.
– Дерзкие выскочки! – пронзительно завопил Генерал. – Отрубить им голову!
Нелл одобрительно фыркнула в знак согласия. Затем встала, поставила кружку в раковину, подошла к птичьей клетке и накрыла ее на ночь простыней.
– Спокойной ночи, – многозначительно произнесла она, выкатывая клетку из кухни в гостиную. Ее тапочки зашлепали по каменному полу, что усугубило неловкую тишину на кухне.
Роуэн и Фабиан, пробормотав пожелания спокойной ночи, улизнули наверх.
Пока Оберон обнюхивал кустики в саду, выбирая место, где перед сном поднять ногу, Таня ждала его у задней двери. Она надеялась расспросить бабушку о странном признании Гредина, но, как назло, Роуз все еще оставалась рядом. Когда на кухню зашел Уорик и поставил на плиту еще ковшик молока, Таня сдалась. Позвала Оберона в дом и, промямлив «спокойной ночи», поднялась к себе.
Она легла в постель, выключила свет, но в голове бурлило слишком много всего, чтобы уснуть. Помимо угроз Гредина и соображений по поводу хранителей, крутились мысли о матери Джека и о трагическом прошлом Сьюки. В довершение всего, раздеваясь, она поняла, что нога ужасно чешется – комариные укусы просто усеяли ее.
Встав с кровати, Таня включила свет, расчесывая ногу, уже распухшую от уродливых красных бляшек. Накинула халат и босиком спустилась вниз. Лампа на телефонном столике освещала коридор. Кто-то тоже не спал, и Таня надеялась, что это бабушка – наконец получится поговорить о Гредине.
Из кухни донеслись голоса: Уорик и Роуз. Таня уже собиралась открыть дверь, но что-то в их разговоре ее удержало.
– Я не знаю, – тихо сказал Уорик. – Она так долго жила руководствуясь своим врожденным чутьем… Может быть, следует позволить довериться ему?
– Действительно ли это чутье? – печально произнесла Роуз. – Или же она настолько привыкла к бедам, что у нее нечто вроде паранойи? Я не могу спокойно смотреть, когда она в таком состоянии.
– Похоже, ее не слишком волновало, что они сегодня задержались допоздна, – задумчиво произнес Уорик. – Если она не следила за часами, это хороший знак. Может быть, наконец-то начинает немного расслабляться. За последние пару лет у нее было больше потрясений, чем у большинства людей за всю жизнь. Ей нужно время, чтобы адаптироваться, время, чтобы начать наслаждаться юностью. Я думаю, Фабиан и Таня – хорошая компания для нее.
– Но она всегда была такой? – прошептала Роуз.
Таня напрягла слух, чтобы лучше разбирать.
– Ты познакомился с ней в царстве фейри. И говорил, что она вела себя жестко.
– Так и было, – помолчав, ответил Уорик. – Но кое-что произошло, когда мы оказались в плену у той женщины – Заокраинной Ведьмы. Роуэн просила никогда не рассказывать об этом ни тебе, ни Флоренс, но, думаю, тебе стоит услышать это, чтобы понять. Когда мы выбрались, в подвале был еще один пленник – фейри по имени Элдрич. Мы могли освободить его, но узнали, что он причастен к похищению Джеймса. Роуэн пришла в ярость. У нее был ключ от кандалов Элдрича, но она сказала, что оставляет его там за то, что он сделал. Перед нашим уходом Элдрич пригрозил ей. Пообещал, что выследит и заставит заплатить.