– О господи, – ахнула Роуз. – Ты же не думаешь… Я хочу сказать, есть ли возможность, что…
Таня затаила дыхание. Босые ноги сводило судорогой от холодного пола, но она не решалась пошевелиться.
– Не думаю, что он мог выбраться, – мрачно ответил Уорик. – Никто в здравом уме не сунулся бы в тот дом добровольно. Но воспоминание явно изводит ее. Оно преследует и меня.
– Почему?
– Я виноват не меньше, чем она. Вероятно, даже больше. Я мог забрать у нее ключ, если бы попытался. Если бы действительно хотел. Но я знал, что тогда она откажется помочь мне. А мне нужна была ее помощь. И я предоставил ей самой решать, освобождать Элдрича или нет. Она выбрала не освобождать. Где-то в глубине души я даже счел правильным, чтобы он понес наказание. Оглядываясь назад, я понимаю, что он и так уже долго страдал, прикованный в этом подвале.
Оба замолчали. Таня ждала, что разговор продолжится, но стояла тишина. Она посмотрела на свою ногу, раздумывая, не обойтись ли без успокаивающего средства и не вернуться ли в постель, но расчесы зудели и пульсировали.
Она толкнула дверь – и замерла. Молчание на кухне было вызвано не только затишьем в беседе.
Уорик и Роуз стояли у стола. Его темные, огрубевшие от работы руки нежно касались ее лица. Ее пальцы вплелись в его волосы. Они целовались, и, насколько Таня могла судить, явно не в первый раз.
– Ой! – вырвалось у Тани.
Уорик и Роуз отпрянули друг от друга со смущенными и виноватыми лицами. Таня почувствовала, что краснеет, не зная, куда деваться от неловкости и растерянности.
– Я… Меня покусали комары, – запинаясь, проговорила она. – Я спустилась, чтобы найти что-нибудь… от зуда.
– Уксус, – прошептала Роуз, еще более бледная, чем обычно.
Таня могла разглядеть каждую веснушку на ее коже.
– Уксус снимет зуд. – Роуз кинулась к буфету и принялась поспешно там рыться, пока не нашла бутылку. – Вот. Надо просто помазать. Хочешь, я…
– Я сама. – У Тани пылали щеки, с мыслями собраться никак не получалось. Увиденное совершенно выбило ее из колеи.
– Конечно. – Роуз дала ей бутылку и отступила назад, сцепив руки.
Уорик не двинулся с места. Когда Таня подошла к двери, он заговорил:
– Таня.
Она обернулась.
– Тебе не кажется, что все и так уже достаточно сложно? Ты ведь не… ничего не скажешь? – В его голосе звучала мольба.
– Не волнуйтесь. – Она покачала головой. – Я даже не знала бы, как…
Она оставила их, смущенных, на кухне и вернулась к себе наверх. В ванной смазала укусы и долго смотрела на свое отражение в зеркале.
– Еще один секрет, – прошептала она, сытая ими по горло.
Секреты повсюду. И теперь это придется скрывать от двух своих лучших друзей.
Когда все успело перевернуться с ног на голову?
Бульканье, которое издал обитатель стоков, заставило ее подпрыгнуть.
– Мог бы уже вести себя тихо, – сказала она раздраженно, заткнула сливное отверстие пробкой и вышла из ванной, погасив за собой свет.
В соседней комнате Роуэн тоже не могла уснуть. Она долго ворочалась, но, когда наконец стала задремывать, ее потревожил какой-то звук.
И снова.
Она села в постели, протирая глаза. На третий раз она поняла, в чем дело. Подойдя к окну, отдернула шторы, проверила полоску соли на подоконнике, затем открыла окно и высунулась наружу. Из сада поднимался тяжелый сладкий аромат роз. Секундой позже маленький камешек отскочил от ее лба.
– Ай!
– Рыжая?
– Воробей? – неуверенно отозвалась она. – Это ты?
Один из розовых кустов зашелестел, до нее донеслись приглушенные чертыханья и проклятия.
– Что ты здесь делаешь?
– Пытаюсь тебя разбудить. – Воробей наконец-то выдрался из куста. В темном саду виднелся лишь его силуэт.
– Разбудишь весь дом, если не станешь вести себя тише, – прошипела Роуэн. – Что тебя сюда принесло?
– Я просто хотел убедиться, что ты благополучно добралась.
Роуэн насторожилась:
– С чего это вдруг?
– Просто так. Неважно, я сейчас уйду…
– Нет, не уйдешь, – яростно прошептала она. – Иди к задней двери, я тебя там встречу.
Закрыв окно, Роуэн крадучись вышла из комнаты. Коридор был темным, в доме царила тишина. Она беззвучно добралась до кухни. При виде ее Оберон выскочил из своей корзины и начал радостно бить хвостом, но быстро успокоился, когда его почесали за ушами и угостили печеньем.
Роуэн сняла с гвоздя за дверью ключ и повернула в замке. Воробей неловко стоял на крыльце, лицо наполовину скрывала тень. Втащив его внутрь, Роуэн заперла дверь.
– В чем дело?
– Я же сказал. Просто хотел проверить, как ты добралась.
Роуэн сощурилась:
– С каких это пор ты меня проверяешь? С каких это пор меня кто-то проверяет? Что-то случилось? Говори!
Он как-то изменился. И не только вел себя странно, но и выглядел иначе, не как тот, привычный, Воробей. Волосы были короче, аккуратнее и больше не прикрывали глаза. Даже в темноте – Роуэн не включила свет, боясь разбудить кого-нибудь, – его лицо выглядело чистым. Действительно чистым. От него пахло лимонным мылом или шампунем.
Страх пронзил ее, когда она поняла, что не задала жизненно важный вопрос, который обязательно надо было задать.
– Кто ты?
Он улыбнулся, показав знакомый сколотый передний зуб. Приложил руку к сердцу и подержал так мгновение – ровно столько, чтобы она увидела.
– Ты подстригся, – с облегчением выдохнула она.
– Да. Тино сказал, чтобы я привел себя в порядок, помнишь? Сьюки постригла, сразу после твоего ухода.
Роуэн нахмурилась. По какой-то причине мысль о том, что Сьюки стригла Воробья, вызывала раздражение.
– Ты здорово… посвежел, – сказала она наконец. – Так объяснишь, в чем дело, или нет? И следи за словами. У стен здесь есть уши, если понимаешь, о чем я. – Она указала на коробочку с чаем, где жил брауни. Полной уверенности не было, но вроде бы крышка чайницы слегка дрогнула и чуть приподнялась.
Воробей кивнул.
– Я не собирался ничего говорить, пока не увижу тебя завтра. Не хотел волновать.
– Я все равно волнуюсь. Завтра что угодно может пойти не так.
– Дело не в завтрашнем дне.
– Тогда в чем?
– В том, что произошло сегодня. После того, как ты ушла. Мы со Сьюки отправились к Фикс, как велел Тино. – Голос Воробья звучал сдавленно, потому что он прикрыл лицо руками.
Разглядывая невольно его короткие и чистые ногти, Роуэн уточнила:
– Чтобы взять у нее средство, которое развеет наваждение подменыша. Вы получили его?
Воробей покачал головой и положил руки на стол. На мгновение показалось, что они дрожат.
– Нет. Мы добрались до ее дома, но на наш стук никто не ответил.
– Что же нам делать? Ведь зелье очень важно для плана. А что, если пойти утром, пораньше? Фикс, скорее всего, вернется, куда бы она ни уходила, и ты сможешь…
– Дело не в том, что ее не было, – сказал Воробей. – Вначале мы тоже так подумали. Стучали несколько раз, но все знают, что Фикс никуда не выходит в позднее время. Без острой необходимости. Мы уже хотели уходить, но тут Сьюки вспомнила, что у нее с собой связка ключей – осталась от последней работы, которую она выполняла с Пронырой. Мы решили попробовать… Знали, что Фикс не будет возражать, если мы сами войдем. Но когда вошли… она была там… Мертвая.
– Мертвая? – прошептала Роуэн. – Ты уверен?
– Мы щупали пульс. Но и так все было ясно. Цвет ее лица… – Он слегка тряхнул головой, как бы изгоняя увиденное. – Всяких зелий там было полно, но без Фикс мы не разобрались бы.
– Как… как она умерла?
Воробей выглядел больным. Роуэн встала, налила воды в стакан и поставила перед ним. Он с трудом глотнул.
– На полу, рядом с телом, лежал флакон. – Он вытер рот рукой. – Должно быть, яд. Из ее собственных. Пустой.
– Не понимаю, – медленно произнесла Роуэн. – Если из… из ее собственных… ты хочешь сказать, ты думаешь… думаешь, она покончила с собой?
– Вот то-то и оно. Я не знаю. Сьюки, кажется, считает именно так. Мы все знали, что жизнь Фикс была нелегкой. Она очень страдала от боли. Но почему она вдруг решила, что с нее хватит, именно сейчас… ведь она так жила почти всегда. Какая-то бессмыслица.
– Значит, раз это сделала не она, это сделал кто-то другой, – сказала Роуэн.
– Я не видел никаких признаков борьбы, – добавил Воробей. – Вот что странно.
– Наверное, она сама впустила кого-то в дом. – Роуэн замутило от этой мысли. – И должна была знать его. Даже доверять. Могли ей подмешать яд в еду или питье?
– Вероятно. У некоторых ядов ни вкуса, ни запаха, она не заметила бы ничего до тех пор, пока не стало слишком поздно. Но есть и другой вариант – кто-то мог заставить ее выпить яд.
– Ты имеешь в виду, что яд ей влили? – ужаснулась Роуэн.
Воробей пожал плечами:
– Ее ведь было бы несложно одолеть.
Роуэн сглотнула.
– Тино уже знает?
– Пока нет, но скоро узнает. Сьюки сейчас возвращается туда.
– Одна?
Он кивнул, и сердце Роуэн тревожно застучало, когда она поняла, что они думают об одном и том же.
– А что насчет Сапожника и Зари? – слабо спросила она. – Есть новости о них?
– Пока никаких. – Воробей встал. – Я лучше пойду, догоню Сьюки. Я сказал ей, что мы должны держаться вместе, но она заявила, что с ней все будет в порядке. При любом раскладе нам надо поостеречься. Но я должен был убедиться, что ты в безопасности.
– А кто будет проверять, в безопасности ли ты? – тихо спросила она.
Воробей грустно улыбнулся:
– Я сам могу о себе позаботиться.
Они подошли к двери, Роуэн открыла ее и вздрогнула, когда прохладный ветерок пробежал по ногам.
– Как же теперь быть с зельем? Действуем все равно по завтрашнему плану?
– Посмотрим, что скажет Тино. Пока считаем, что план в силе.
– Встречаемся в два тридцать, верно?
– Да. Хотя Сьюки будет там гораздо раньше, чтобы разобраться с доставкой.
– Но если зелья нет, у нас ведь ничего не получится! – в отчаянии воскликнула Роуэн. – Необходимо подумать… есть ли еще кто-нибудь, кто…