Роуэн в отчаянии закрыла глаза:
– Как мы это сделаем? Как вообще можно незаметно вернуть ее?
– Просто. Надо только устроить, чтобы в доме никого не было.
Роуэн всплеснула руками:
– Опять же, как?
– У меня есть идея. – Воробей опустился на колени, поднял мать Джека на руки и содрогнулся. – Господи! Повезло, что мы нашли ее сейчас, – она уже превратилась в мешок с костями! Пошли, давай выбираться отсюда.
Вдвоем они сумели протащить мать Джека через дыру в заборе и переулками отправились к «Винтовой лестнице». Оцепенение от пережитого шока проходило, и Роуэн то и дело озиралась: страх снова поднимал свою голову.
– Что, если он вернется? Он снова придет за мной, я это знаю.
Воробей остановился и посмотрел ей в лицо. Их окружала тишина, только деревья, растущие в переулке, шелестели под дуновением ветра.
– Да. Думаю, это наверняка случится. Но когда он вернется, я буду рядом, – мягко сказал он и, помолчав, потупил глаза. – Мы все будем рядом. Мы не допустим, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Она кивнула, почувствовав комок в горле.
– Я… спасибо.
Мать Джека тихонько застонала и пошевелилась на руках Воробья.
– Идем! – тревожно прошептал Воробей. – Начинает просыпаться!
Роуэн перешла на бег, слыша за собой дыхание Воробья. И уже вскоре они добрались до сада за пабом, оттуда доносились громкие голоса.
– Рискованно. Нельзя, чтобы меня увидел отец Джека. – Воробей помотал головой. – Придется это сделать тебе.
– Сделать что?
– Найти пожарную сигнализацию и врубить. Это единственный способ выгнать всех на улицу. Как только в доме станет пусто, поднимем ее наверх.
– Хорошо. – Роуэн проскользнула со стороны переулка в деревянную выгородку для мусорных контейнеров и там спрятала накидку в рюкзак. Стараясь выглядеть уверенной, вышла со второй стороны и зашла в паб через заднюю дверь. Отец Джека, изрядно покрасневший, стоял у входа с метлой и что-то втолковывал посетителю.
Пожарную сигнализацию Роуэн увидела у входа в подсобку рядом с лестницей. Ловким ударом локтя она разбила тонкое стекло, мгновенно вызвав противный, оглушительный трезвон. Быстро, как сверчок, метнулась в открытую подсобку и спряталась за дверью, прислушиваясь.
– Выходите! Все выходите! – раздался зычный голос. – Это не учебная тревога. Все на улицу! Немедленно, прошу!
В щель Роуэн увидела, как отец Джека прошел мимо ее укрытия.
– Что за день, все наперекосяк! – раздраженно бурчал он.
– Ты себе и представить не можешь насколько… – подумала Роуэн, наблюдая, как он идет в сад и повторяет там указания.
Через полминуты дом и сад опустели, с улицы слышался нарастающий говор. Вот он – их единственный шанс.
Роуэн проскользнула из подсобки обратно в сад и выглянула в переулок:
– Воробей?
Он вышел из-под завесы плюща, уже с трудом удерживая женщину на руках.
– Пусто, – прошептала она. – Иди прямо сейчас!
Он скрылся в пабе. Роуэн бросилась к контейнерам, подобрала рюкзак с накидкой и стала ждать в переулке. Прошла пара минут, Воробья не было видно. Вдалеке завыли сирены.
– Пожарные, – пробормотала она. – Поторопись, Воробей!
В этот момент он и появился. С облегчением провел рукой по лбу и поспешил к Роуэн.
– Я оставил ее на кровати. Но не думаю, что она долго пробудет в отключке, – уже начинала что-то лопотать. Сигнализация сну не способствует.
Выйдя из переулка сбоку от паба, они оказались на Косточковой улице, где царила совершеннейшая сутолока. Отец Джека пытался урезонить посетителей и собравшихся зевак, беспокойно выискивая родные лица в толпе.
– Где моя семья? Они должны были выйти… кто-нибудь видел…
Он умолк. Джек подбежал к нему с Люси на руках. Отец притянул их к себе. Через его плечо Джек увидел Роуэн, в его тревожном взгляде читался вопрос. Она улыбнулась и кивнула, испытывая одновременно опустошенность и благодарность за то, что, по крайней мере, для Джека и его семьи все теперь будет хорошо.
Джек вдруг вытянул руку и указал пальцем на дом. Отец повернулся и кинулся через улицу, где у входа в паб, протирая глаза, стояла его ошеломленная жена. Он подтащил ее к детям и поцеловал в лоб, пока она обнимала Джека и Люси.
Сирены завыли громче, показались мигалки – пожарная машина с грохотом пронеслась по улочке, заставив толпу отступить. Воробей пригнул голову и, взяв Роуэн за руку, потянул ее к чайной миссис Бик, в которой уже почти никого не было. Таня, Фабиан и Сьюки все еще сидели на своих местах, молча, с окаменевшими от тревоги лицами. Сьюки высыпала из Таниного пустого стакана горсть льда, завернула в салфетку и прижала к виску.
Увидев Роуэн и Воробья, Таня вскочила.
– Пора идти, – кивком позвал их Воробей.
Они вышли из-под навеса и, влившись в поток прохожих, отправились на площадь. У ратуши Воробей наконец отпустил руку Роуэн и обессиленно плюхнулся на ступени.
– Мы сделали это. – Он позволил себе чуть улыбнуться. – Семья Джека в безопасности. – Упершись локтями в колени, он потер усталое лицо.
– Я знал, что мы сможем. – Глаза Фабиана сияли за стеклами очков.
– Так все закончилось? – Таня смотрела на Роуэн. – Твоя последняя работа. Ты больше не должна ввязываться во все это.
Роуэн присела рядом с Воробьем. В коленях возникла внезапная слабость, ноги отказывались держать ее.
– Нет, – прошептала она. – Еще не закончилось.
– Что ты имеешь в виду? – резко спросила Сьюки. – Ты вернула мать Джека – ты спасла ее.
– Я хочу сказать, для меня еще не все закончилось.
Вой сирен позади прекратился, в Тики-Энде стало странно тихо.
– Нам нужно куда-нибудь пойти и поговорить обо всем. – Роуэн помолчала и сухо сглотнула. – Потому что для меня, думаю, все только начинается.
16
Фургон Сьюки был одним из самых маленьких и находился дальше всех от циркового шатра, в нескольких шагах от фургона Тино. Цвета морской волны, украшенный серебряными узорами, он стоял в окружении привязанных лошадей, которые приятно хрумкали сочной травой.
Сьюки открыла дверь, сделала приглашающий жест, но тут же взвизгнула и шарахнулась назад.
– Что случилось? – Воробей ринулся мимо нее в фургон. – А, ты. – Он удивленно повернулся к Сьюки. – Ты знала, что этот будет здесь?
Таня поднялась по ступенькам, Фабиан и Роуэн за ней. Войдя, они увидели разгневанное лицо Сьюки.
– Нет, не знала!
Она схватила подушку с кресла и швырнула через весь фургон. Проныра лежал на ее узкой кровати, устроив ноги в ботинках на лоскутном одеяле. Подушка заехала ему по щеке, но не стерла ухмылку.
– Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не влезал без спросу? – заорала Сьюки, уперев руки в боки. – Просто стучись, как все остальные!
Проныра лениво пожал плечами, на его пальце болталась связка ключей.
– Тебя же не было, – протянул он, покачивая ключами. – Вот я и решил: зайду, подожду.
– Больше так не делай! Заставил меня подскочить!
– Ладно. – Проныра отодвинул бархатный полог и встал. Поправил свои полосатые брюки, откинул черные волосы с лица. – Я вижу, у тебя гости, так что наведаюсь попозже.
– С тем же успехом можешь остаться. – Воробей бросил на него недовольный взгляд.
– Вот и славно. – Ухмыляясь, Проныра снова опустился на кровать.
Сьюки вздохнула и села рядом с ним.
– Закрой дверь, – сказала она Фабиану, который вошел последним. – Садитесь, где найдете место. Прощу прощения, фургончик рассчитан только на одного человека. – Ее лицо вдруг стало удрученным. – До меня он принадлежал Кассандре.
Воробей притулился на деревянном подоконнике, рядом с кроватью. Таня, Фабиан и Роуэн протиснулись внутрь и уселись на шерстяном коврике. В фургоне было уютнее и куда более по-домашнему, чем у Тино, а всякие необычные штуки, расставленные тут и там, придавали ему некоторое сходство с жилищем Безумной Мораг. Однако здесь не было ни одной вещи, которая бы хоть что-то говорила о прошлом нынешней хозяйки: ни семейных фотографий, ни безделушек, ничего такого. Таня подумала, что воспоминания о семье до сих пор слишком болезненны для Сьюки.
– Ну, так что происходит? – осведомился Проныра.
Сначала никто не отвечал. Наконец Воробей нарушил молчание:
– Работа, которую мы сегодня выполняли… случилось… кое-что непредвиденное.
– С матерью-подменышем? – Проныра продолжал крутить в руках связку ключей. – Что-то пошло не так?
– Не совсем. Мы избавились от подменыша… нашли настоящую мать и вернули ее домой, но…
– Это была ловушка, – вступила Роуэн. По дороге из Тики-Энда она не открывала рта, и только сейчас в фургоне заговорила и перестала постоянно оглядываться. – Это все… было задумано, чтобы я оказалась там. Тот, кто маскировался под мать Джека, использовал семью, чтобы добраться до меня.
– Что? – изумленно спросила Таня. – Кто это был?
– Зачем? – Фабиан выглядел не менее пораженным.
– Элдрич, – прошептала Роуэн, боясь произнести имя. – А причина простая – он хочет отомстить.
– Элдрич, – повторила Сьюки. – Тот фейри, которого ты оставила в подвале, верно?
Роуэн кивнула.
– Ну, тебе его трудно винить, – сказал Проныра. – В смысле, ты ведь оставила его там, разве нет?
– Да, понимаю, но…
– А ты не можешь винить Роуэн, – взвилась Таня, глядя на черноволосого мальчишку, сидящего на кровати. – Когда у нее забирали брата – Джеймса, – Элдрич был там! Естественно, что она хотела отплатить ему.
– Но он такого не заслужил, – пробормотала Роуэн.
– Может, и нет, – пылко возразила Таня. – Но ты поступила так в порыве – не из злобы.
– Если ты оставила его там, как он выбрался? – спросил Проныра.
– Его рука… та, прикованная к стене. Она… теперь только обрубок, – тихо ответила Роуэн.
Фабиан присвистнул:
– Он сам это сделал?
– Возможно, – сказала Роуэн. – Но я не представляю как – у него ничего не было… Заокраинная Ведьма отбирала все.