Фабиан кивнул:
– Я тоже так решил.
Таня положила карандаш рядом с именем Роуэн, вопросительно взглянув на Фабиана.
– Вот это нам нужно выяснить, – сказал Фабиан. – Мы не всё знаем о Роуэн и мало об остальных – и о том, чем они занимаются, так что выводы делать рано. Но я подозреваю, что каждый из них символизирует одно из Тринадцати Сокровищ. А значит, их группу связывает что-то гораздо более сильное и они не могут допустить, чтобы кто-то узнал об этом. Неудивительно, что Роуэн стремится уйти.
– Почему ты так думаешь?
У Фабиана дернулась щека.
– Потому что, если дело обстоит так серьезно, можно не сомневаться, что у них есть очень опасные враги.
17
На следующее утро голос Нелл разносился по всей лестнице. Роуэн проснулась, с трудом заставила себя вылезти из постели, оделась и спустилась на кухню. Флоренс сидела за столом и спокойно попивала чай, а Нелл стояла босиком перед плитой. Рядом была накидана куча обуви – щенок-Оберон успел всю хорошенько погрызть.
– Вообще целых нет! – кипела от негодования Нелл, вздымая изжеванную туфлю. – Только посмотрите! Даже мои чертовы шлепанцы! Во что мне теперь обуваться, когда я занимаюсь домашними делами?
– Ты можешь пока взять мои тапочки, – вздохнула Флоренс. – А я съезжу в Тики-Энд и куплю тебе новые.
Роуэн села и потянулась за поджаренным тостом:
– Что произошло?
– Левая! В каждой паре! – Нелл бросила туфлю на пол. Она упала рядом с носом Оберона, который тщательно обнюхал ее.
– Можешь и эту сожрать! – Нелл протопала к столу и села, надувшись. – До чего же надоели эти фейри!
– Левую тапочку! – закудахтал Генерал из клетки. – Мою левую тапочку!
– Замолчи, – цыкнула Нелл. – Похоже, просто защищать себя недостаточно, раз они все равно суются куда угодно, чтобы напакостить мне.
– Кстати, никто так и не поведал, чем именно Таня разозлила Гредина. – Флоренс взглянула на Оберона, который атаковал кипу газет, разодранных чуть раньше.
Роуэн сделала вид, что не услышала.
– Ты должна задобрить их, Нелл, – сказала она, намазывая тост маслом и джемом. – Они донимают тебя с тех пор, как одна из них попала в твою мышеловку. И просто так они тебе этого не забудут.
Нелл нахмурилась:
– Что ты предлагаешь?
– Оставляй для них немного еды, к примеру, – пожала плечами Роуэн, откусила от тоста и отвернулась.
В кухню вошел Уорик. Он хмуро посмотрел на груду обуви и на щенка, но ничего не сказал, только достал из-под раковины крем для обуви и щетки.
Через несколько минут спустились Таня и Фабиан.
– Что за… – начал Фабиан. Медленная ухмылка расползлась по его лицу, когда он изучил гору обуви. – О, твоя левая тапочка! – с радостным пониманием вскричал он.
Нелл прожгла его взглядом.
– Хватит, Фабиан, – предупредила Флоренс. – Не остановишься – будешь неделю помогать Нелл по хозяйству.
Фабиан тут же перестал ухмыляться.
– И, Таня, чем бы ты ни досадила Гредину, пожалуйста, разберись с этим. Сегодня утром Оберон напрудил почти везде, кроме сада, а кроме прочего, ты не сможешь вернуться с ним в таком виде домой.
Таня мрачно уставилась на кашу:
– Я знаю.
После завтрака, когда все было прибрано, Роуэн, Таня и Фабиан собрались на верхней лестничной площадке.
– Я встречаюсь с Воробьем и остальными через десять минут, – прошептала Роуэн. – Должна вернуться после полудня. Если кто-то спросит, я только что сказала Флоренс, что должна увидеться с друзьями из школы, чтобы обсудить курсовую работу.
У себя в комнате она собрала рюкзак: положила тетрадь, учебники и пенал, прикрыв этим лежащую на дне лисью шкуру, и заперла дверь. Спустившись по лестнице, уселась на парадном крыльце, натянула ботинки и уже зашнуровывала их, когда подошел Уорик. Его взгляд скользнул по рюкзаку, который она намеренно не закрыла, и задержался на пенале.
– В библиотеку? – спросил он.
– Ага.
– Что-то не часто тебя вижу, несмотря на каникулы. Роуз надеялась, что вы будете проводить вместе больше времени.
Она встала, застегивая рюкзак, и пробормотала:
– Ага. Я зайду к ней днем.
Уорик кивнул и зашагал к своей мастерской, оставив ее одну. Роуэн вышла из ворот, быстро оглядевшись, открыла рюкзак и спрятала книги и пенал в кусты на обочине.
– Красивое платье, – похвалил чей-то голос.
Она повернулась и увидела Воробья и Проныру, появившихся из-за деревьев напротив ворот.
– Выглядишь как настоящая леди, – ухмыльнулся Проныра.
Вперившись в него взглядом, Роуэн слегка приподняла край темно-зеленого платья, чтобы показать кончик кинжала, пристегнутого к правому бедру.
– Внешность бывает обманчива. Я полагала, мы все это отлично знаем. – Она опустила подол. – А где Сьюки? Я думала, она придет.
Они пошли по дороге. Воробей рядом с Роуэн, Проныра чуть позади.
– Сьюки еще у себя в фургоне, – ответил Воробей. – Ей ночью опять приснился один из снов, о которых она говорила, и она уверена, что кто-то порчу наслал или проклятие наложил, чтобы заблокировать ее видения. Когда мы пришли, она переворачивала все вверх дном, отыскивая признаки колдовства или проклятий. Мы сейчас туда вернемся, и, она сказала, если ничего не найдет, то пойдет с нами к Заре.
Через двадцать пять минут они увидели фургон. Перед ним стояло несколько человек.
Там были Сьюки и Тино, а также Самсон и Виктор. Воробей перешел на бег. Оставив Проныру позади, побежала и Роуэн.
– Вы что-то нашли? – спросила она, оказавшись рядом с Тино.
Он молча указал пальцем. Фургон Сьюки сдвинули на несколько метров, так что виднелась бывшая под ним земля.
В траве был вырезан большой круг, на нем – что-то вроде узоров и странные символы. В центре круга, окаймленного множеством почерневших спичек и выгоревших свечей, камень придавливал к земле фотографию Сьюки. На лице, стирая его, застыл свечной воск.
– Я так и знала, – прошептала побелевшая Сьюки. – Я просто знала. Кто-то обратил против меня магию. Вот почему видения прекратились. – Она наклонилась и потянулась к фотографии.
– Не трогай! – Тино резко отвел ее руку. – Не трогай ничего! Ты не знаешь, что это за колдовство, – нужно сначала понять.
Он огляделся, заметив, что около них собираются люди.
– Самсон, поставь фургон обратно. Никому ничего не говорите. Нам не надо, чтобы все здесь узнали об этом, – не хватает только поднять панику.
Самсон оттащил фургон на место, скрыв зловещий круг из виду, несмотря на протесты Сьюки.
– Нельзя оставлять это, – настаивала она. – Необходимо избавиться от проклятия немедленно!
– Избавимся, – ответил Тино. – Но сначала нужно выяснить как. Без Фикс это может занять некоторое время. А пока надо применить простое очищающие заклинание. Я объясню, но ты должна будешь сделать все одна…
Сьюки и Тино пошли к фургону.
Прошел почти час с того момента, как Роуэн покинула поместье. Фабиан чистил курятник и собирал утренние яйца, а Таня слонялась по кухне, ожидая, когда он закончит. Она не повела выгуливать Оберона, чтобы выйти вместе с Фабианом, обсудить вчерашнее открытие и подумать, как разобраться с наказанием Гредина. Поглощенная своими мыслями, она уже несколько минут не замечала, что бабушка тоже на кухне.
– О чем-то задумалась? – спросила Флоренс, выходя из кладовки.
– Нет, – быстро ответила Таня, не сразу спохватившись, что хотела кое о чем с ней поговорить. – То есть да. – Она села, утешив поскуливающего Оберона галетой. – Это касается Гредина.
Флоренс закрыла дверь кладовки:
– Ты хочешь рассказать мне, что произошло?
– Не совсем. Речь о хранителях… о фейри-хранителях вообще. Я знаю, что у всех детей, родившихся со вторым зрением, они есть, но не понимаю, почему так. Они ведь, кажется, отнюдь не рады этому и не то чтобы хотят нас защищать. – Таня погладила Оберона по голове и посадила его к себе на колени. – Иногда возникает ощущение, что их это даже злит. – Она виновато опустила глаза. – Я знаю, что Гредин наказывает меня только тогда, когда я делаю то, чего он не хочет, чтобы я делала… он говорит, что это в моих интересах, но…
– Ты не обязана мне рассказывать. – Синевато-серые глаза бабушки вдруг стали печальными. – Я ведь тоже когда-то была молодой. – Флоренс слабо покачала головой и посмотрела на свои руки, покрытые морщинками. – Я хорошо помню, как это было. Я была ненамного старше тебя, когда задала тот же вопрос Рэйвен. Она не хотела отвечать, но в конце концов я выпытала у нее, в чем дело. Как ты уже знаешь, Элизабет Элвесден была подменышем. И потому некоторые ее потомки, в том числе и мы с тобой, унаследовали второе зрение. Это особенность останется в нашей семье еще на много-много лет, прежде чем ослабнет. Из дневников Элизабет нам известно: ее мать считала, что дочь подменили, когда она была ребенком. Большинство случаев подмены похожи. Чего мы никогда не узнаем, так это кто и зачем ее подменил. Но иногда тех, кто занимается торговлей подменышами, изобличают. И тогда они должны предстать перед Благим Двором. Некоторые из виновных находятся под защитой Неблагого Двора и потому избегают наказания. Но тем, кого поймали, выносится приговор. – Она сделала паузу и пристально посмотрела в глаза Тане.
У Тани зачастило сердце:
– Кажется, я догадываюсь.
– Приговор должен отвечать интересам как человека, так и фейри-подменыша. В зависимости от обстоятельств это может включать в себя возвращение или защиту в новом окружении. Но этим наказание не ограничивается. Если в результате подмены рождаются дети, что приводит к появлению рода, подобного нашему, то наказание несут и потомки виновных.
– Значит… некоторые фейри-хранители сами никогда не занимались подменой, но расплачиваются за поступки своих предков? – спросила Таня. – Это не кажется справедливым.
– Так и есть, – согласилась Флоренс. Однако Благой Двор не считает справедливым, если потомки подменышей – такие, как ты и я, – будут нести бремя второго зрения не по своей вине.