– Воробей! – вскрикнула Роуэн, бросаясь к нему.
Он перекатился и встал на четвереньки, тело сотрясали сухие рыдания. Проныра грубо схватил его за плечо и встряхнул:
– Что там такое? Что ты увидел?
– Отстань от него! – Роуэн оттолкнула Проныру и упала на колени рядом с Воробьем.
Затравленно глядя, он повернулся к ним:
– Это она… это Заря. – Его вырвало. С трудом отдышавшись, он сел. – То, что от нее осталось.
18
Несмотря на отсутствие солнца, в Лесу Висельника царили такая влажность и духота, что волосы у Тани прилипли к затылку. Пробираться через папоротники и подлесок было тяжело, дышалось плохо, движения стали заторможенными.
Таня обернулась к остановившемуся Фабиану. Он стянул с себя тонкую рубашку и помахивал ею в бесплодной попытке создать хоть какое-то дуновение воздуха.
– Мы идем в правильном направлении?
Таня показала вперед:
– Да. Вон первая катакомба.
Вскоре они выбрались на поляну. Фабиан, как всегда, подошел к перилам и заглянул вниз.
– Пойдем, – нетерпеливо позвала Таня. – Нам некогда тут торчать.
Ее голос встревожил деревья – оттуда донеслись шепотки и трепыхания. Но она продолжала идти, не сводя глаз с Оберона, бредущего впереди. Шепот утих. От сегодняшней жары даже фейри обленились.
Фабиан поравнялся с ней, когда показался второй провал в катакомбы. Чем дальше они углублялись в лес, тем меньше сюда проникала жара.
– Ты больше не думала про Роуэн и остальных?
– Ты имеешь в виду про них и Тринадцать Сокровищ? Думала, но новых идей не возникло.
– Нам надо больше узнать о каждом из них и о том, какую роль они играют в Ковене, – задумчиво произнес Фабиан. – Но так, чтобы Роуэн ни о чем не догадалась.
– Это будет трудно. – Таня отмахивалась от мошкары, жужжащей под деревом. – Роуэн очень умна. Она легко нас раскусит, если будем хоть чуть активнее.
– Тогда, может, сначала просто спросить ее об этом? – предложил Фабиан. – Когда узнает, сколько мы сами вычислили, она решится рассказать все начистоту.
– Не исключено, – сказала Таня. – Но, по-моему, вряд ли.
– Как думаешь, Безумная Мораг сумеет нам чем-нибудь помочь? Ведь если бы она была в состоянии увидеть больше, она бы в тот раз и увидела бы?
– Не знаю. Не понимаю, как работают ее видения. Но я все равно хочу подарить ей журнал с головоломками. Я его купила, чтобы хоть как-то отблагодарить за все, что она для нас уже сделала. И я уверена: она была бы рада, если бы ты перестал называть ее Безумной Мораг.
– Извини. Это просто… ну, знаешь. Привычка.
Увидев среди деревьев знакомый нарциссово-желтый цвет старого цыганского фургона, Таня направилась к нему. Там, где Мораг занималась этим, подлесок был укрощен, поляна ухожена. Фабиан приостановился, чтобы полюбоваться ее огородиком с целебными травами, а потом и самим фургоном. Таня вспомнила, что он видит его всего во второй раз.
– Как по-твоему, она разрешит мне войти? – прошептал он, явно сгорая от желания заглянуть внутрь.
– Если будешь вежлив.
Таня поднялась по ступенькам и постучала. Дверь слегка приоткрылась от ее прикосновения, но ответа не последовало. Слышалось только щебетанье птиц и шушуканье лесных жителей. Она постучала еще раз.
– Здравствуйте? Мораг?
Ответа по-прежнему не было.
– Может, она колдует, – робко предположил Фабиан. – Или спит.
– Тогда почему оставила дверь открытой?
– Наверное, считает, что ей никто помешает. Вряд ли к ней тут часто наведываются, – заметил Фабиан.
– Мне это не нравится, – сказала Таня. – Что-то не так.
Она распахнула дверь и вошла.
– Пойди, посмотри сбоку от фургона – вдруг она снова сидит в кресле-качалке, как в прошлый раз, когда я приходила.
Ступеньки скрипнули – Фабиан спускался.
В фургоне никого не было. Темно-красная бархатная занавеска, обычно закрытая, сейчас не загораживала постель Мораг. Таня поискала взглядом Ворчунью – не горят ли ее желтые глазищи из какого-нибудь темного угла, – но нет. Все было в порядке, на своих местах.
– Таня!
От вопля Фабиана по коже у нее побежали мурашки. В страхе Таня бросилась к двери, слетела вниз, спотыкаясь на ступеньках, и обогнула фургон.
Представшая перед ней картина заставила ее задрожать. Мораг с полуоткрытым ртом неподвижно лежала в кресле-качалке. Кожа пепельная, глаза закрыты. Фабиан отчаянно дергал за шаль, туго стягивавшую горло старухи. На морщинистой шее краснели длинные царапины, следы ногтей, – Мораг пыталась освободиться от удавки.
– Таня! – Фабиан едва не рыдал. – Узел слишком тугой – я не могу развязать! Ножницы, быстро…
– Нет, – выдохнула Таня, бросаясь к Мораг. Выхватила из кармана ножницы и стала кромсать и разрывать шаль.
– Быстрее, – умолял Фабиан. – Она не дышит…
– Нет, нет, нет… – бормотала Таня, перед глазами все расплывалось. Она работала ножницами изо всех сил, так быстро, как только могла. Наконец располосованная шаль поддалась и упала, оставив глубокие борозды на шее Мораг.
Таня взяла запястье старой женщины, пытаясь нащупать пульс.
– Я ничего не чувствую!
– Она до сих пор не дышит. Ослабь ее одежду, расстегни!
Таня наклонилась над Мораг, потянула за вырез платья. Ни малейшего движения. Слезы безысходности текли по ее лицу и падали на лицо старой цыганки.
– Мы опоздали, – прошептала она, вытирая свои слезы со щеки Мораг. Та была еще теплой. – Опоздали…
Потрясенный Фабиан приcлонился к фургону.
– Кто сделал это? Кто мог сделать это?
Оберон завыл, жалобный звук разнесся по поляне. Он трогал лапой Таню, склонившуюся над Мораг, но та не могла заставить себя повернуться.
В нескольких метрах от них послышался громкий шорох. Таня выпрямилась и стала озираться. Сквозь слезы лес казался мутно-зеленым.
– Что это было?
В следующее мгновение Оберон бросился к Мораг, его огромные лапы с размаху толкнули ее в грудь. Таня в ужасе отпихнула его, но вдруг глаза Мораг открылись. Она резко и глубоко вдохнула.
– Жива! – крикнул Фабиан, кидаясь вперед.
Где-то совсем рядом раздался треск – под чьими-то ногами хрустнули ветки. Таня рывком обернулась. Фабиан вцепился одной рукой в ее руку, другая лежала на плече Мораг. Старуха кашляла и жадно глотала воздух, глаза ее были налиты кровью.
Таня встала, заслонив собой Мораг.
– Кто здесь? – спросила она, вглядываясь в деревья.
Оберон застыл, навострив уши. Из его горла вырвалось низкое, нарастающее рычание.
– Это они, – прошептала Таня. – Те, кто это сделал. Они все еще здесь. Наблюдают.
Фабиан замер.
– А что, если вернутся? Мы даже не знаем, сколько их!
– Один, – прохрипела Мораг. – Только… один.
Снова хрустнули ветки – Оберон залаял. От всплеска адреналина у Тани затряслись ноги, ее колотило. Странное ощущение: наполовину это был испуг, наполовину – вскипевший гнев. Она шагнула к деревьям и крикнула:
– Ты видишь нас? Нас двое и собака. А ты только один!
– Что ты делаешь? – прошипел Фабиан. – Хочешь, чтобы нас всех убили?
– Хочу спасти нас, – буркнула она. – Если покажем страх, на нас, скорее всего, нападут.
Повисла мучительная тишина. Затем из-за ближайших деревьев внезапно вынырнула фигура в капюшоне и побежала прочь, растворяясь в лесу.
Таня никак не ожидала, что Оберон бросится вдогонку.
– Оберон! – закричала она, когда пес в несколько прыжков скрылся в лесу. – Нет! Вернись!
– Даже не думай бежать за ним! – категорично сказал Фабиан. – Если заблудишься, то можешь закончить как Безумная Мораг – и никакой гарантии, что кто-нибудь найдет тебя вовремя!
– Нельзя ли без «безумной»? – поинтересовалась Мораг, все еще слабая, но возмущенная.
– Простите. Я не хотел. – Фабиан протянул ей руку и помог выбраться из кресла-качалки. – Вот так, осторожнее. Как вы думаете, вы сможете идти?
– Пока не пойму. – Цыганка покачнулась, ухватилась за Фабиана и рухнула обратно в кресло. – Нет. Слишком кружится голова.
– Как же нам быть? – Таня расхаживала взад и вперед. – Как забрать отсюда Мораг? А если Оберон догонит нападавшего? Если он доберется до него… его могут… его могут…
Фабиан беспомощно покачал головой:
– Я не знаю. Мы должны уйти отсюда, здесь небезопасно. Но я не представляю, как мы ее перенесем.
– Нам нужен кто-то еще… Что, если твой отец в лесу? Мы можем покричать, позвать его! Однажды он уже нашел нас.
– Но он теперь не так часто обходит лес. После истории с Морвенной Блум такой угрозы уже нет… но почему бы не попробовать. – Фабиан поднес ладони ко рту на манер рупора: – Папа! ПАПА!
Таня присоединилась к нему:
– Уорик! Вы здесь? Нам нужна помощь! Уорик! Кто-нибудь! ПОМОГИТЕ НАМ!
Ответа не было. Они продолжали кричать, но голоса их заметно ослабли.
– Никто не придет, – сказал наконец Фабиан.
У Мораг стучали зубы. Она сжалась в комок.
– У нее шок, – поняла Таня. – Сходи в фургон, возьми одеяло с кровати. Ей необходимо согреться. И принеси воды.
Фабиан скрылся в фургоне и вернулся с толстым шерстяным одеялом и стаканом воды. Они закутали одеялом плечи Мораг и подали ей стакан.
– Что теперь? – Фабиан провел рукой по волосам.
– Может быть, Оберон приведет помощь, – прошептала Таня. – Может быть, он вернется в поместье и…
– Оберон? Приведет помощь? – Фабиан фыркнул. – Вроде он не слишком похож на Лесси[5]?
Таня ожгла его взглядом:
– Знаю. Я имела в виду, если он вернется домой один, нас пойдут искать…
В подлеске что-то зашуршало.
Сердце Тани подпрыгнуло.
– Оберон?
Из листвы показалось маленькое румяное лицо.
– Брансвик! – воскликнула она.
Гоблин выбрался из своего укрытия и подбежал к ним.
При виде Мораг у него расширились глаза. Лицо и пальцы Брансвика были в темном соке каких-то ягод, и капли стекали на его пеструю одежду, сооруженную из разнообразных лоскутков и обносков.