ада Москвы. Телефона она пока не давала — не заслужил. Впрочем, сначала стоило бы понять, кто она мне? Ухаживать за ней? Я в полтора раза старше. Вряд ли ей это интересно. И мои предчувствия говорили о том, что у нас ничего не получится. Хотя время мы проводили с огромным удовольствием. А сейчас во «ВКонтакте» ее нет. Неприятная история. Может, что-то случилось?
Подождал до вечера. Несколько раз просыпался ночью. Юля не появлялась. В полдень следующего дня отправился на северо-запад Москвы.
К счастью, вечную пробку в Алабяно-Балтийском тоннеле удалось преодолеть всего минут за сорок, и около пяти вечера я припарковался у хорошо знакомой двадцатидвухэтажной башни — грязно-белой с цветными плиточными вкраплениями.
Что набирать на домофоне? Слава богу, помню: год моего рождения — 1972.
— Алло, — раздался заспанный голос, явно принадлежащий не Юле.
— Добрый день. Извините, пожалуйста. Я знакомый Юли Серебряковой. Она не выходит на связь уже несколько дней. Вы не знаете, что с ней?
— А кто вы?
— Мы пару раз пересекались в клубе, в котором она работала. И как-то раз я ее подвозил.
— Кто вы? — повторил голос. — Я тоже работаю в клубе, я должна вас знать.
— Ладно. Так легче? Ну, Александр.
— Мало ли в «Распутье» Александров, и не сосчитать… Александры бывают разные.
— Вы знаете, когда меня видят, музыку включают специфическую.
Действительно, с тех пор, как я несколько раз засветился в телевизионных шоу, у руководства клуба родилась забавная шутка: они засекали, что я вхожу, и включали арию из «Пиковой дамы». Их смешило, а девушки жаловались, что танцевать стриптиз под это ну никак невозможно — такое же извращение, как хоккей на траве или балет на льду.
— А, тот самый Александр. Знаю, знаю. Я Вика, массажистка и танцовщица.
Массаж я у нее никогда не заказывал, но мои знакомые говорили, что лучшего умения разминать позвоночник, да и не только, они не встречали давно. Слава богу, мы опознали друг друга.
— Так что с Юлей?
— Александр, все нормально. Подождите у двери минут пять, она с собакой гуляет.
Вскоре я заметил за кустами знакомую золотоволосую голову и помахал рукой:
— Юлька, привет!
— Привет, а что ты тут делаешь?
Из-за девушки неспешно выскользнуло черное облако, подошло ко мне, понюхало, обошло кругом, напрыгнуло, достав лапами почти до плеч, и лизнуло. При ближайшем рассмотрении им оказался беспородный, но милый пес. Судя по движениям и проседью в шерсти, он был немолод, добр и слегка слеповат.
— Ух ты какой! Юль, сколько ему?
— По зубам, говорят, лет двенадцать-тринадцать. Старик уже.
— Вау, и все это время с тобой?
— Да нет, со мной полгода всего. Домашний, но клейма нет. На помойке нашли его, кто-то выкинул прямо в ошейнике. Мы с Викой увидели его, добродушного, старого и ухоженного, жаль стало, к ветеринару отвезли. У пса несколько лет назад была сильная травма головы, должно быть, удар, с тех пор плохо видит. Но дружелюбный.
Еще бы, если, учуяв от меня запах другого кобеля, пес не стал рычать, а полез лизаться, это значит, животное доброты необыкновенной.
— Как его зовут?
— Лобен.
— Через «а» или «о»?
— Через «о», но это ничего тебе не скажет.
— До гор, где горюет Лобен. (Эх, братцы!)
— Нас будет помнить Лобен, — процитировал я.
Юля посмотрела на меня с уважением, и мы в унисон закончили:
— Тост (его мы тихонько выпьем) — За беззаконный сброд[42].
— Да, — засмеялась Юля, — не ожидала.
— И кто же он у тебя по ветпаспорту? Лобен и есть?
— Да. Когда паспорт давали, спрашивали, почему у собачки женское имя Лобенгула. Но мы-то с тобой знаем, что это мужское имя вождя зулусов[43].
— Знаем, — подмигнул я.
— Ты что приехал? — спросила Юля. — Я тебя тут, если честно, не ждала.
— Второй день отписаться «ВКонтакте» пытаюсь. И не получается.
— Да у меня приключение. Четырехлапый негодяй чем-то напугался, вскочил, бросился, сетевой шнур задел, ноутбук упал на кухне и разбился о кафельный пол вдребезги. А на телефоне деньги закончились. Так что сижу без связи.
— Пойдем, я тебе положу денег.
— Ой, да не надо.
Я мысленно перебрал в уме скудную наличность. Чтобы положить на телефон, точно хватит. На полный бак бензина деньги отложены.
— Да надо, надо, может, заодно номер дашь.
— Вымогатель. Не дам.
— Хоть «ВКонтакте» подключишь.
— Ладно, уговорил. Телефон я тебе продиктую, только лишний раз не беспокой.
— Юля, я тебе ни звонить, ни писать не буду, так как считаю, что если пожилой джентльмен ухаживает за молодой красавицей, то звонить ему должна она, когда он ей нужен.
— Вот всем бы мужикам такую логику. Я бы, глядишь, и в «Распутье» осталась.
— А ты сейчас где?
Поскольку в последнее время финансы не позволяли мне посещать клуб, то и проверять, не вернулась ли туда Юля, было не с руки.
— Да тут, в местном кабачке, официанткой подрабатываю. Результаты, конечно, не те. Зарплаты никакой, чаевых нет, но место милое. Слушай, мне на смену пора. Скажешь, чего хотел?
— Может, тогда вместе пойдем? Выпьем за беззаконный сброд? У вас консумация разрешена?
— Это в «Распутье» консумация. А у нас просто, если народу нет, так вполне могу спокойно посидеть с посетителями, место хорошее. Пошли в «Ублюдки».
— Куда?
— Бар у нас так называется — «Айриш Бастардс». Местные жители зовут — «Ублюдки». Подожди, только собаку подниму. До бара идти три минуты.
Через пять минут мы вошли в небольшой районный паб. О ценовой политике бара говорило то, что Юля даже не стала переодеваться, так и осталась в джинсах и свитере. Впрочем, они больше подчеркивали ее красоту, чем униформа «Распутья».
— Видишь, здесь только ты и я. Может, кто-то из завсегдатаев появится.
Да, видеть подобные бары мне случалось в рабочих районах Ливерпуля, в одном из которых впервые сыграли «Битлы». Только это была Англия, шестидесятые. Обнаружить такое заведение на окраине Москвы через десять лет после начала двадцать первого века удивительно.
Бар был милый и недорогой. Две небольшие комнаты, разномастные стулья, простые деревянные столы, на которых громоздились игры «Манчкин», «Цитадели», «Каркассон», «Колонизаторы», «Уно». Занимательно выглядели стены, украшенные вымпелами команд английской Премьер-лиги.
— А это что? Дети сюда ходят?
— Что ты! Пиво, накурено. Тут и график подходящий — чтобы выпить после работы тем, у кого она есть. Но знаешь, в настольные игры сейчас играют многие взрослые — студенты или безработные. Это же не стрип-клуб. Сидишь себе со стаканом пива весь вечер, да и ладно. Смотри!
Она указала на черную доску над стойкой бармена. На ней были записаны имена Сергей, Тимофей, Илья, еще один Сергей, какой-то Заяц, Антон… А также даты и суммы.
— А это что?
— Черная доска. Должников записываем. Много их. До зарплаты берут, потом отдают. Такой вот круговорот в природе. Хоть валюту под эти долги выпускай. Кстати, все отдают обязательно. Не хотят место терять.
В баре появилось несколько посетителей. Юля встала.
— Сейчас приму, принесу заказ и вернусь. Заодно меню посмотри.
Я понял: с бензином сегодня мне придется распрощаться. Ладно, авось дотяну до дома, завтра где-нибудь займу или продам свой ноут, на пару недель хватит, а там и машинку мою кто-нибудь купит. Заглядывать дальше не хотелось. Карьера Родиона Романовича Раскольникова представлялась вполне реальной и даже привлекательной…
Я посмотрел меню — цифры с правой стороны были на удивление гуманными.
Вошли какие-то люди с золотыми лохмами и музыкальными инструментами в чехлах, разместились, Юля принесла им пиво и присела.
— Постоянные клиенты.
— Что-то будешь?
— Да. Если стейком угостишь…
— Угощу.
Стейк стоил пятьсот рублей. Наверное, самая низкая цена во всей Москве. Из кого сделан этот стейк, думать не хотелось.
— А пить что будешь?
— Чай.
— И все?
— Давай еще самбуку.
Посчитал приблизительную сумму заказа в уме и сказал:
— А я что-то есть не хочу. Возьму черного чая, какой тут есть?
— Да любой.
Чайная карта была приличная.
— Попробую обычный с чабрецом, а там разберемся. «Лапсанг сушонга» у вас ведь нет?
— Как это нет? Есть. Обижаешь.
Да, окраинный бар, где могут «лапсанг сушонг» подать…
— Запах тебя не смутит?
— А я с детства люблю лыжную мазь. Помню, когда папа звал на лыжах кататься, часами могла их натирать. Только чтобы на мороз не тащиться.
Надо же, она просто читала мои мысли.
Забавное место. Вообще общение с Юлей — сюрприз на сюрпризе.
— «Лапсанг сушонг»? — переспросила она.
— Да. Есть я не сильно хочу. Возьму супчик по рецепту монахов.
— Супчик для огнеедов. Запивать сразу надо. У нас его под виски берут, и то говорят, неизвестно, что обжигает больше. Возьми лучше два чайника чая.
— Один чайник, но большой.
— Окей.
Юля не стала записывать заказ, а просто подошла и передала его повару. Вскоре она появилась с чаем и самбукой.
— Поскольку я и официант, и потребитель, то подожгу все сама.
Известный огненный ритуал — и самбука пошла внутрь.
— Рассказывай, в чем дело? — спросила Юля.
— Понимаешь, я влип в расследование.
— Ты еще и частный сыщик? Я помню, что менеджер.
— Частный сыщик из меня «как из Промокашки скрипач». Хотя мой друг…
— Кто он? Познакомь. Детективы люблю.
— Вот так всегда. Самые красивые девушки всегда достаются твоим друзьям. Учти, он еще старше, чем я.
— Ладно, ладно, учту. Что случилось?
Коротко, минут за двадцать, описал ситуацию с автобизнесом Олега и объявлением.
— Думаю, может, кого-то из твоих подружек нанять? У кого есть энтузиазм, актерские способности и нет особой стеснительности? О чем я, на все «Распутье» только в тебе одной стеснительность и квартирует.