Таня изумленно посмотрела на него. Фабиан казался не менее ошеломленным.
– Но у меня одно условие. – Уорик пристально глядел на них. – Обещайте мне оба, что ноги вашей не будет больше в лесу.
Они с готовностью пообещали. Ни малейшего желания повторять этот опыт у них не было.
Очевидно удовлетворенный, Уорик увеличил громкость маленького радиоприемника, стоявшего на подоконнике.
«Теперь к другим новостям. Поступают сообщения о предполагаемом похищении ребенка из родильного отделения больницы Эссекса. Проверки с камер видеонаблюдения оказались бесполезными, поскольку незадолго до происшествия их вывели из строя. Мальчику, о котором идет речь, как полагают, немногим больше недели; он был оставлен рядом с больницей вскоре после рождения и находился под присмотром персонала. Полиция призывает мать выйти на связь. Также распространен словесный портрет девочки-подростка, которая до инцидента была замечена в приемном покое и вела себя подозрительно. Сейчас ее разыскивают, чтобы допросить. Очевидец описал ее как…»
Уорик выключил радио и потер рукой щетинистый подбородок.
– Ненавижу новости, – тихо проговорил он и ушел из кухни, оставив Таню и Фабиана вдвоем.
– О нет! – с досадой воскликнул Фабиан, который, вывернув шею, рассматривал свой рукав. – Моя лучшая футболка порвана! – Он вздохнул и с надеждой взглянул на Таню. – Ты хорошо шьешь?
– Просто ужасно.
– Оставлю ее здесь. Может быть, Флоренс починит.
– Спасибо, что пошел со мной, – сказала Таня, когда шаги Уорика затихли.
Фабиан пожал плечами:
– Ну, я же отчасти был виноват. Не вспугни я кролика, ничего бы и не случилось.
– Но ты все равно пошел. Хотя знал, что, если нас поймают, неприятности будут обеспечены.
Таня вздрогнула, вспомнив, как легко они заблудились и как зияли таинственные черные провалы в земле.
– Не мог же я позволить тебе бродить одной. – Взгляд Фабиана потемнел. – Там пропадают люди.
– Знаю. Я читала об одной пропавшей девушке. Какое-то необычное имя, а фамилия что-то вроде Блум.
– Морвенна.
– Да, точно, – подтвердила Таня. – Морвенна Блум. Я прочитала о ней в газетной вырезке, которая выпала из книги в библиотеке.
– О чем там говорилось? – внезапно заинтересовался Фабиан.
– Что она исчезла в лесу и люди думали, что она провалилась в катакомбы, – вспомнила Таня. – Но ты ведь наверняка слышал об этой истории, раз тебе знакомо ее имя?
– Просто хотел убедиться. Так много людей сгинуло, что трудно их запомнить.
Фабиан снял очки и протер их грязной рубашкой.
– Моложе ее никто в этих лесах не пропадал. Тогда и установили ограждения. – Помолчав, он снова надел очки. – Ты знаешь, что она была лучшей подругой Флоренс?
– Что? – воскликнула Таня, и в памяти всплыло странное выражение бабушкиного лица. – Я же показала ей вырезку, и она ничего не сказала! Только что раньше они общались, а потом разошлись. Ты уверен, что они дружили?
– Абсолютно. Я не раз слышал, как они говорили об этом с Уориком, но, стоило мне зайти, тут же замолкали. Наверное, эти воспоминания до сих пор причиняют ей боль.
Таня молчала, почувствовав свою вину. Наконец, не в силах сдержать нездоровое любопытство, спросила:
– А сколько всего людей исчезло в лесу?
– Много. Меньше – с тех пор, как там установили ограждения, но все равно пропадали. В основном браконьеры из Тики-Энда или случайные люди. Хотя наверняка немало других, о которых никто и не знал. Путешественники, цыгане… Собак и кошек не сосчитать. Эти ямы вообще-то не катакомбы. – Фабиан подошел к раковине, чтобы вымыть руки. – Катакомбы – древние погребальные камеры. А здешние – на самом деле провалы в меловые пещеры. Их много, особенно на юге Англии. Но со временем их стали называть катакомбами, потому что там погибло так много людей.
– Ужасно, – отозвалась Таня.
Она тоже встала у раковины и увидела себя в маленьком зеркале на подоконнике. Лицо заплаканное, грязное, волосы спутались.
– Послушай, – произнес Фабиан заговорщицким голосом. – Хочу тебе кое-что показать, но ты должна пообещать ничего не говорить ни Уорику, ни Флоренс.
– Не говорить о чем?
– Я нашел кое-что на третьем этаже. Но до сегодняшнего дня не был уверен, могу ли тебе доверять.
– Что нашел?
Фабиан покачал головой:
– Сначала обещай.
– Хорошо, обещаю, – сказала Таня слегка раздраженно. – Я и так с ними почти не разговариваю.
Фабиан оглядел коридор:
– Давай поднимемся сейчас – похоже, Уорик уже ушел.
– Фабиан, – начала Таня, – после того, что сегодня было, можешь ты объяснить, о чем речь, чтобы я решила, стоит ли это усилий? Я устала, сыта всем по горло и не собираюсь отправляться на поиски новых дурацких приключений, не приняв душ и не переодевшись.
В голубых глазах Фабиана заплясали лукавые искорки:
– Это стоит усилий, не сомневайся.
– Дай мне десять минут, – вздохнула она. – Встретимся наверху.
На третьем этаже пыли было еще больше, чем везде, – обычно туда поднимался только Уорик. На предпоследней лестничной площадке висела голова величественного оленя. Таня проходила мимо всего дважды, и оба раза, когда смотрела в печальные карие глаза, чувствовала подкатывающиеся слезы. А потому сейчас уставилась себе под ноги, на потертый ковер, и, не отрывая от него взгляд, так и поднималась дальше по лестнице. Фабиан ждал ее в маленькой темной нише, где перед выцветшим гобеленом стоял стул.
– Вот.
Таня обвела взором старый грязный гобелен, закрывавший стену от пола до потолка. Кроме размеров, в нем не было ничего примечательного. Поблекший и пыльный – даже не разобрать, что изображено.
– Потрясающе, – сказала она саркастически.
Фабиан поджал губы:
– Не гобелен, балда. А то, что за ним.
Таня выразительно посмотрела на него, отдернула гобелен и увидела дубовую дверь.
– Когда ты нашел ее?
– Вчера. Просто не верю, что раньше не знал о ней.
– Ну, сюда никто не поднимается, – заметила Таня. – Даже когда мы по всему дому искали тайные ходы, третий этаж не проверяли – боялись соваться. Так куда эта дверь ведет?
– Сейчас и узнаем.
– О, все понятно. Ты слишком боялся, чтобы самому выяснить.
– Вовсе нет, – холодно ответил Фабиан. – Дверь заперта.
– И как ты предполагаешь войти?
– С помощью этого. – Фабиан достал из кармана старинный на вид ключ. – Универсальный, можно сказать, общий. Открывает все двери в доме.
– Откуда он у тебя?
– Позаимствовал у Уорика.
– То есть украл. Он бы никогда не позволил тебе взять этот ключ.
– Неважно. Давай лучше попользуемся, пока Уорик не заметил пропажу.
Фабиан вставил ключ в замок и повернул. Раздался мягкий щелчок.
– Видишь? Как новенький работает! – торжествующе прошептал он и толкнул дверь. Оттуда хлынула волна застоялого сырого воздуха.
Шагнув в темный проем, Фабиан поманил Таню за собой.
– Что там? – спросила она. – Комната?
Фабиан приложил палец к губам. Переступив порог, Таня остановилась в полной темноте, неловко ожидая, пока он аккуратно вернет гобелен на место и тихо закроет за ними дверь.
– Вообще ничего не видно! – прошипела она.
– Подожди.
Было слышно, как Фабиан роется в карманах. Что-то щелкнуло, и появился свет. В руке ухмыляющегося Фабиана горел маленький, но явно мощный фонарик.
– Я знал, что однажды он пригодится!
Когда глаза привыкли, стало понятно, что это не комната, а узкий проход, расходящийся в две стороны. Справа лестница вела наверх.
Фабиан посветил на стены:
– Cыро.
– И воздух дрянной. – Таня сморщила нос. – Интересно, для чего использовали этот коридор… Может, это один из секретных туннелей?
– Будь он секретным, закрыли бы понадежнее, – со смешком заметил Фабиан. – Наверное, это старая лестница для слуг.
– Ее же перекрыли, – удивилась Таня.
– Так и есть. По крайней мере, на кухне перегородили много лет назад. Флоренс сказала, чтобы тепло зимой не уходило.
– А я думала, что закрыта вся лестница, целиком.
– Я тоже так думал.
– И куда сейчас идти?
Фабиан направил фонарик на лестницу.
– Мы на верхнем этаже, так что эти ступеньки должны вести на чердак. Наверное, нам надо сюда. – Он посветил фонариком в коридор, который шел налево. На стенах из-за постоянной влажности образовались огромные пятна плесени. Внезапный отблеск ослепил Таню.
– Что это?
– Свет фонарика отразился от окна, – сказал Фабиан.
– От окна?
– Вон, присмотрись: оно заросло плющом, поэтому такая темень.
Он был прав. Теперь Таня увидела окно и сквозь грязное стекло разглядела спутанные листья, дико разросшиеся снаружи и почти полностью скрывающие дневной свет.
– Осторожней. Эта часть дома очень старая. Здесь может быть небезопасно, – предупредил Фабиан.
Они начали пробираться в темноту, и деревянный пол заскрипел под их шагами. Отовсюду слышалась возня – Таня задалась вопросом, кто тут, мыши или фейри, и что из этого хуже.
Чуть пройдя вперед, Фабиан остановился.
– Слева от меня дверь. – Он подергал ее. – Заперта.
– Попробуй универсальным, – предложила Таня.
Фабиан наклонился и посветил фонариком в скважину.
– Кажется, с другой стороны уже есть ключ в замке.
– Тогда пошли дальше, – сказала Таня, – посмотрим, есть ли еще двери.
– Подожди. – Фабиан протянул ей фонарик.
– Что ты делаешь? – спросила Таня, когда он, покопавшись в карманах, достал свернутый лист бумаги и маленький моток проволоки.
– Старый известный трюк, – пробормотал Фабиан, разворачивая бумажный лист.
Лист был затерт по линиям сгибов – очевидно, его много раз складывали и разворачивали.
– Для чего это? – спросила она снова, но Фабиан, не отвечая, размотал проволоку и скрутил в тонкий плотный стержень длиной около четырех дюймов[3].
– Должно хватить.