– Разговаривала. Я видел тебя.
Таня пожала плечами. Ее раздражало все: то, как он держится, как скрытно ведет свои дурацкие записи. И главное – кажется, всегда наблюдает за ней.
– Наверное, я просто говорила сама с собой.
Фабиан поднял брови, глядя на нее, будто она какое-то растерянное животное, которому надо помочь.
– Как скажешь.
И, держа блокнот в руках, зашагал прочь.
– Все лучше, чем разговаривать с тобой! – крикнула вдогонку Таня. – И, кстати, если уж крадешься по лестнице для прислуги посреди ночи, то хотя бы веди себя тихо. Достаточно того, что каждое утро меня будит Амос!
Она устремилась за Обероном, с ликованием представляя, как искажается самодовольное лицо Фабиана.
– О чем ты?
Таня остановилась и обернулась:
– Ты прекрасно понимаешь. Прошлым вечером шуршал чем-то на старой лестнице у моей комнаты, изображая маленькую змейку и издавая странные звуки. Чтобы напугать меня, требуется немного больше воображения!
Фабиан покачал головой:
– Что бы ты ни слышала, я тут ни при чем.
Таня смотрела ему вслед, пока он уходил. Сказанное звучало правдиво, но верить все равно не хотелось. Ведь если не Фабиан, то кто же там был?
День тянулся и лучше не становился. От скуки Таня решила пошарить на верхнем этаже. Покопавшись в паре пустых комнат, она все-таки нашла кое-что интересное: коробку с фотографиями в шкафу, полном хлама. С трудом перетащила тяжелую коробку к себе, высыпала все оттуда на пол и принялась перебирать.
Очень много карточек разных лет – ее мама, она сама. Таня улыбнулась, увидев себя пухленькой малышкой с личиком, измазанным мороженым, а затем уже подросшей: вот она машет в камеру с карусели на ярмарочной площади.
Несколько снимков со свадьбы родителей Таня отложила в сторону. Наткнувшись на фото Фабиана и Уорика, нахмурилась и кинула их назад в коробку. Затем стала раскладывать все по ковру и только тут заметила, что чаще всего попадается ее лицо. Впервые она осознала, что не припоминает своих фотографий на стенах бабушкиного дома. В гостиной висели фото Фабиана и ее матери. Но ни одного снимка с ней не было вставлено в рамку, нигде не стояло и не висело. Все они валялись в коробке, в пахнущем плесенью старом шкафу.
Через час фотографии полностью усыпали ковер. Танино внимание привлекали изображения дедушки, умершего еще до ее рождения. Дедушка выглядел счастливым и жизнерадостным, с искорками в глазах, и Таня в который раз пожалела, что ей не довелось узнать его.
Она вздохнула и взяла в руки следующую потертую карточку, собираясь отложить, но вдруг поняла, что это бабушка. И лет здесь ей немногим больше, чем Тане сейчас. Коричневатый снимок запечатлел двух юных девушек, стоящих бок о бок перед калиткой в саду за домом. Флоренс улыбалась в камеру счастливо и беззаботно. Вторая девушка, примерно того же возраста, была удивительно хороша, с длинными темными волосами и темными глазами. Таня сразу узнала ее. Она перевернула фотографию. На обороте оказалась надпись.
«Флоренс и Морвенна в возрасте четырнадцати лет».
Сердце заколотилось, дыхание перехватило. Ошибиться невозможно. На фотографии та самая девушка, которую они с Фабианом встретили в Лесу Висельника, когда потерялись. Полная бессмыслица.
Девушка в лесу была Морвенной Блум… лучшей подругой детства бабушки. И она пропала более пятидесяти лет назад.
Таня бросилась к двери, поскальзываясь на разбросанных повсюду фотокарточках. Сбежала вниз по лестнице и вышла в сад за домом. Ночной воздух был теплым и приятным, но у нее начали стучать зубы.
– Фабиан! Ты здесь?
Несколько секунд стояла полная тишина, затем донесся слабый шорох со стороны дуба.
– Фабиан! – позвала Таня громче. – Мне нужно поговорить с тобой.
– Значит, теперь ты хочешь поговорить! – Фабиан высунул голову из ветвей. – Я-то думал, ты предпочитаешь разговаривать сама с собой.
– Я… Это очень серьезно!
Настойчивость в ее голосе подсказала Фабиану, что ей не до шуток. Он лениво слез с дерева. Таня уже дрожала от холода.
– И в чем дело? – спросил он.
Таня молча протянула ему фотографию.
– Ну и что? Это Флоренс… только морщин куда меньше.
– Не она. Другая.
Лицо Фабиана побелело:
– Та… та из леса… но мы же говорили с ней…
– И вот еще. – Таня выхватила у него фотографию, перевернула и ткнула в имя на обороте. – Это она. Пропавшая Морвенна.
– Не может быть. Прошло пятьдесят лет. Это невозможно. Должно быть какое-то логическое объяснение.
Оба уставились на фотографию. Таня не сомневалась: девушка рядом с Флоренс – та самая, которую они видели в лесу. Выражение лица Фабиана подтверждало, что и он уверен в этом.
– Я должен… должен кое-что рассказать тебе. – Фабиан волновался.
– Что? – слабо спросила она.
– Фабиан! – Голос Уорика эхом разнесся по дому и саду.
– Не здесь, – сказал Фабиан. – Встретимся на верхней лестничной площадке через полчаса.
Следующие полчаса показались Тане самыми долгими в ее жизни. После того как Фабиан ушел искать отца, она сунула фотографию в карман. К лестнице подходила в странном состоянии, напоминающем транс, – будто попала в ловушку сна и не может пробудиться. Только это был не сон. Это происходило наяву и вселяло страх.
Мысли метались. Кем была Морвенна Блум? Что на самом деле случилось с ней той ночью в лесу? Что еще знал Фабиан о ее исчезновении?
Украдкой поднимаясь по лестнице, Таня слышала, как покашливает бабушка и работает телевизор в гостиной. Добралась до своей комнаты и села ждать в тишине. Время еле ползло. Через двадцать минут половицы неподалеку от двери заскрипели под чьими-то шагами. Таня прислушалась. Больше ни шагов, ни голосов. Чуть приоткрыв дверь, она выглянула в пустой коридор.
– Фабиан?
Молчание. Таня выскользнула из комнаты, решив подняться наверх. Фабиан должен прийти с минуты на минуту.
На третьем этаже было абсолютно тихо, но это вовсе не успокаивало нервы. Таня пробралась в темную нишу с гобеленом, за которым скрывалась старая лестница, и села там в ожидании.
Через несколько секунд после того, как она опустилась в кресло, с другой стороны площадки распахнулась дверь. Медленные, нетвердые шаги приближались. Не нужно было видеть, чтобы понять – это Амос. Затрудненное дыхание становилось громче с каждым шагом. Таня наблюдала из ниши, как длинная тень старика вытягивается и двигается вперед, а вскоре показалась и сама его сутулая фигура.
Она не была готова к этому. С тех пор как Таня видела его в последний раз, он, казалось, постарел лет на десять, если не больше: осунувшееся лицо, впалые щеки, исхудавшее тело. Седая многодневная щетина и тонкие, абсолютно белые волосы. Амос двигался с трудом, безумные глаза смотрели пристально и сосредоточенно и не замечали Таню, замершую в тени. Не осознавая того, она затаила дыхание, пока старик не прошел мимо, хлопнув дверью в уборную. Подумалось, как странно для кого-то столь хрупкого удерживать в себе столько затаенной враждебности.
– Таня! Иди сюда, – раздался голос Фабиана.
Таня осторожно слезла с кресла.
– Где ты?
– Давай сюда, быстро!
Голос доносился из темного коридора сразу за туалетной комнатой. Таня быстро прошла мимо на цыпочках: в любую секунду Амос мог выйти и увидеть ее. Фабиан с тревогой ждал за соседней дверью.
– Сюда, – сказал он, потеснившись, и немедленно захлопнул за ней дверь – ровно в тот момент, когда в уборной была спущена вода.
– Почему мы стоим в темноте? – спросила Таня.
– Тихо, – шепнул Фабиан.
Они прислушивались к скрипу половиц, пока Амос возвращался к себе. Когда глаза Тани привыкли, она огляделась вокруг. Комнатой давно не пользовались: ни ковра, ни занавесок, лампочка не зажигалась. Из мебели только расшатанная кровать и покосившийся старый платяной шкаф с одной дверцей.
– Почему мы стоим в темноте? – повторила Таня, слегка дрожа. Согреться никак не получалось.
– Потому что нам нельзя здесь находиться. Если я включу фонарик, свет будет виден из-под двери или из окна.
Фабиан сел на пол, жестом приглашая Таню присоединиться.
– Что происходит?
Фабиан крепко зажмурился:
– Вырезка из газеты, которую ты нашла, – что именно там было написано?
– Я же говорила.
– Скажи еще раз.
– Четырнадцатилетняя Морвенна Блум пропала в Лесу Висельника. Решили, что она упала в катакомбы. А, и еще она была дочерью священника.
– Это все?
– Все, что я помню.
– Там ничего не говорилось о парне… который ее видел?
Таня замолчала на мгновение.
– Да, – признала она наконец. – Вспомнила. Было что-то о местном юноше. Который был последним, кто видел ее неподалеку от катакомб. И еще что его допрашивали в полиции, но отпустили. Обвинений не предъявили.
Замолчав, Таня посмотрела на Фабиана в блеклом лунном свете, проникающем через окно. Его бледное лицо выглядело озабоченным.
– Что все это значит, Фабиан? Ты знаешь, о ком речь?
Фабиан опустил голову и почти незаметно кивнул:
– Да. Лучше бы не знал. Это… это мой дед. Амос.
Повисла ужасная тишина. Снаружи ухал филин. Внизу хлопнула дверь.
– Фабиан! – крикнул Уорик.
Таня в тревоге смотрела на Фабиана. Он прижал палец к губам.
– Фабиан!
На лестнице послышались шаги. Снова хлопнула дверь. Затем еще одна.
– Что ему нужно? – спросила Таня. – Вы же виделись всего несколько минут назад!
– Не волнуйся, – шепнул Фабиан. – Сюда не придет.
Скрип лестницы показал, что он ошибся. Звенели ключи, двери открывались и захлопывались. Голос Уорика приближался и становился все сердитее.
– ФАБИАН!
В своей комнате визгливо завопил потревоженный шумом Амос.
– Под кровать! – прошипел Фабиан.
Они вдвоем с горем пополам втиснулись под низкую кровать и прижались друг к другу. Пол был покрыт толстым слоем пыли, и, к ужасу Тани, прямо перед ее лицом в паутине затаился огромный черный паук.