то во взгляде пришелицы говорило, что лгать ей – большая ошибка.
– Нет, вряд ли.
Девица расслабилась и чуть подалась назад.
– Как ты узнала о секретных ходах? Ты пользовалась ими раньше?
Таня покачала головой:
– Нет. Я… я слышала рассказы о них… но никогда не верила, что они и вправду существуют.
– Тогда как ты нашла этот?
– Я шла за тобой. Ты оставила мазок масла на панели, запускающей механизм. Просто случайность…
Девица холодно улыбнулась:
– Значит, шла следом и попала в ловушку. Прямо юный сыщик… Кому еще известно о ходах? Ты сказала, что это дом твоей бабушки.
У Тани начала кружиться голова, накатила волна тошноты от дурного дыхания рыжеволосой.
– Не знаю. Бабушка никогда не говорила со мной ни о чем подобном. Пожалуйста… я просто хочу попасть домой. Скажи, как вернуться, и я никогда не упомяну о тебе.
Ее слова будто не были услышаны.
– Как скоро твоя бабушка заметит, что ты пропала?
– Если не приду на завтрак. Около восьми утра.
Девица выругалась.
– Что тебе нужно? – начала Таня. – Если тебе нужны деньги, я могла бы…
– Деньги? Я здесь не ради денег! Думаешь, я воровка?
– Но ты крала еду.
– Я брала только необходимое. У меня нет выбора.
– Ты прячешься здесь?
Лицо рыжеволосой непроизвольно дернулось.
– Так и есть, да? Ты используешь это место как убежище. – Таня, дрожа, обвела взглядом пещеру. – И ты тут не одна.
– Что?
Таня прямо посмотрела в изумрудные глаза:
– «Очень мило, что ты решила присоединиться к нам». К нам. Ты так сказала. С тобой еще кто-то.
Едва она договорила, жуткий, леденящий кровь звук прокатился по пещере. Таня замерла, когда он усилился.
Что-то шевелилось на кровати под кучей одежды. Нет. В самой одежде. Таня прижалась к холодной каменной стене, а рыжеволосая молча подошла к кровати и взяла сверток на руки. Таня завороженно смотрела, как крошечная рука из свертка потянулась к лицу девушки; сжатый маленький кулачок медленно разжимался, пока продолжался крик.
– Ребенок? Ты прячешься здесь с… ребенком?
Девица как будто не услышала вопрос. Она опустилась на кровать, что-то шепча ребенку, который никак не хотел утешиться.
– Почему он так плачет? – спросила Таня, морщась от шума.
Крики переросли в пронзительные вопли, эхом разносившиеся по пещере и наполнявшие сердце страхом.
– Он плачет, потому что болен, – неожиданно ответила рыжеволосая. – Нужно лекарство. А у меня его нет.
Коснувшись рукой ледяной стены, Таня почувствовала, как страх сменяется желанием увидеть ребенка. Она медленно шагнула в сторону кровати, но не привлекла внимания. Приободрившись, сделала еще шаг и спросила:
– Если он болен, то почему не в больнице?
– Он был там. Но это небезопасно.
– Он твой?
Не получив ответ, Таня снова шагнула. Ребенок продолжал извиваться на руках у девушки, крошечные ножки молотили по пеленке, в которую он был завернут. И все же пока ничего было не разглядеть, кроме его слабой ручки.
– Почему ты говоришь, что это небезопасно? Как может больница не быть безопасной по сравнению с этой подземной… подземной темницей без тепла, без света, без свежего воздуха…
– Заткнись! И отойди.
Таня отступила. Однако замолчать не могла. Что-то здесь было не так.
– Зачем забирать больного ребенка из больницы?
– Я сказала, заткнись! Заткнись! – Лицо рыжеволосой сморщилось, на секунду показалось, что она вот-вот зарыдает, но она овладела собой.
В Таниной памяти что-то шевельнулось, какой-то проблеск. Воспоминание всплывало медленно и вдруг обрушилось с такой силой, будто ее ударили в живот.
– Я вспомнила. Я слышала по радио. Ребенок, украденный из больницы… – Ее голос дрожал. – Это была ты. Ты украла его.
Зеленые глаза снова стали дикими от гнева.
– Ты забрала ребенка, – в ужасе прошептала Таня. – И теперь держишь его здесь, а он болен и нуждается в помощи врачей…
Тошнота, которая донимала ее, наконец поднялась к горлу. Таня согнулась пополам, и ее вырвало. Даже когда желудок опустел, его все еще скручивало спазмами страха. Она понимала: чтобы сбежать, придется перехитрить похитительницу или драться с ней. Ни то ни другое не казалось выполнимым.
Постепенно тошнота сошла на нет. Но Таня все еще наклонялась, делая вид, что давится и отплевывается. Она пробовала выиграть время, пока разум лихорадочно искал возможность побега. Ребенок уже спокойно лежал в своих одеялах. Девушка встала с кровати и засовывала одежду в сумку. Краем глаза Таня увидела, как она застегнула ее и взяла со стола пластиковую бутылку, наполненную водой примерно на четверть. Открутив крышку, подошла к Тане и протянула бутылку. Таня настороженно посмотрела.
– Возьми, – нетерпеливо велела рыжеволосая. – Если только тебе не нравится вкус собственной рвоты.
Таня взяла бутылку, набрала воды в рот и сплюнула. Затем сделала маленький глоток.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – вдруг сказала девушка.
Таня поставила бутылку:
– И о чем же?
– О том, что я дурной человек. И еще, вероятно, пытаешься придумать план побега, так ведь?
Таня кивнула.
Рыжеволосая на мгновение замолчала.
– А если я скажу тебе, что я вовсе не плохой человек? Только мне приходилось делать плохие вещи в попытке сделать что-то другое, хорошее. Будет это для тебя иметь значение?
– Не знаю, – ответила Таня. – Ты же ничего не говоришь. Скажи, почему украла ребенка. Тогда, может быть, я пойму.
– Не поймешь. Просто решишь, что я совсем чокнутая, больше, чем тебе кажется сейчас. – Она окинула Таню долгим, тяжелым взглядом. – Ты хочешь меня отвлечь и попробовать сбежать. Я тебя не виню. Но сделаю все, что требуется, чтобы уйти отсюда с этим ребенком, и ни ты, ни кто другой меня не остановит. Так что давай. Думай обо мне что хочешь.
– Если ты убеждена, что поступаешь правильно, то почему бы просто не сказать мне?
– Потому что ты не поверишь, – ответила рыжеволосая. – И потому что я должна уйти прямо сейчас. Пока не рассвело.
– А как же со мной?
– Когда буду на безопасном расстоянии, отправлю в дом сообщение, где ты находишься.
– Ты не можешь оставить меня здесь внизу! – воскликнула Таня. – Откуда мне знать, что ты сдержишь слово? Или что тебя не поймает полиция? Или машина не задавит? Может произойти все что угодно! И тогда меня никто не найдет!
– Да, – согласилась та. – Тебя никто не найдет. Но, возможно, это послужит тебе уроком и научит не лезть в чужие дела. Наверняка помнишь, что говорят о любопытстве. И не вздумай идти за мной. Услышу, что идешь, – сделаю так, что ты больше никуда не сможешь пойти. И не ищи сама выход – у тебя нет шансов. Туннели – запутанный лабиринт, некоторые обвалились. Лишь несколько действительно ведут куда-то. Остальные – ловушки, замкнуты сами на себя, чтобы сбить с толку преследователей. Для того их и создали, когда дом построили. Довольно изобретательно.
Таня сумела сдержать слезы и лавину злобных ругательств.
– Что ты собираешься делать с ребенком… продать? Придержать для выкупа?
– Ни то ни другое. Его бросили, так от кого ждать выкупа? И продать невозможно, это было во всех новостях.
Ребенок снова начал надрываться. Таню затрясло. Это был ужасный булькающий вой.
– Ты не можешь успокоить его?
– Мы уйдем через минуту.
Ребенок завопил еще громче. На этот раз даже рыжеволосая вздрогнула, а взглянув на него, вскрикнула и метнулась к кровати. Из-под складок одеяла высунулась ручка. Кровь сочилась струйками из крошечных ранок-полумесяцев на ладони младенца: он проткнул ногтями собственную кожу. Когда девушка коснулась его, вопли стихли и он успокоился. Она подняла его и прижала к одному плечу, на другое взвалила сумку и подошла к Тане.
– Мне понадобится пара часов, и тогда я дам знать кому-нибудь, где ты. Еще раз предупреждаю – не вздумай следовать за мной. Если заблудишься здесь – погибнешь. Она бросила одеяло на пол. – На. Пригодится, чтобы согреться.
Таня молчала. Только смотрела на ребенка, спокойно лежащего на руках. И этот момент изменил все. Момент, когда она увидела ребенка таким, какой он был на самом деле.
Он глядел на нее не мигая. Желудок Тани сжался от страха: черты ребенка искажались и менялись. Кончики ушей удлинились и заострились, кожа приобрела зеленоватый оттенок. Глаза, будто там разлились чернила, стали полностью черными и пугающе мерцали. Преображения длились буквально мгновение, после чего жуткое зрелище исчезло, но Таня твердо знала, что она видела.
Знала это и рыжеволосая незваная гостья.
– Ты все видела, – прозвучал ее хриплый шепот.
Таня опустила взгляд на создание, которое та держала на руках, и подавила крик.
– Не могу поверить, – пробормотала рыжеволосая, – Ты видела. Ты тоже видишь их.
В наступившей тишине показалось, что между ними мелькнуло понимание, когда девушка прошептала:
– У тебя есть второе зрение.
Таня вздрогнула:
– Кто ты?
Повисла короткая пауза.
– Можешь звать меня Рыжей.
Таня кивнула на младенца:
– Что ты здесь делаешь с этим ребенком?
– Хороший вопрос, – ответила Рыжая. – Сядь, я расскажу свою историю. Уверена, тебе будет интересно.
Часть вторая
Рыжая нагнулась над столом, ее взгляд был прикован к свече. Свет и тень пробегали по ее лицу, пока она подносила руки к теплу пламени, чтобы согреть их.
В оцепенении Таня смотрела, как ее бледные тонкие пальцы двигаются вверх и вниз, грациозно, словно бабочка танцует на солнце. Такие пальцы могли бы быть у пианистки. Или у художницы. Однако действительность, кажется, была совершенно иной.
Таня не доверяла Рыжей ни на гран.
– Как ты прошла мимо Оберона? – с сомнением прошептала она. – Я… Я не понимаю. Он бы залаял.
– Пес? Это было легко. Он начал рычать, когда я пробралась на кухню, но несколько кусочков еды – и мы стали практически лучшими друзьями.