– Могилу?
– Она фальшивая. Там никого никогда не хоронили. Ее сделали для входа в туннель.
– И по всем туннелям можно двигаться только в одну сторону? Либо в дом, либо из дома?
– Нет. Такой один. По остальным – и туда, и обратно. Через тот, что за книжным шкафом, не проникнуть в дом просто из-за неисправности механизма.
– Так как же попасть назад? – Таня обхватила себя руками, чтобы хоть чуть согреться.
– Самый короткий путь отсюда заканчивается на втором этаже в комнате для гостей, которую никогда не используют, и поэтому дверь не заперта. Там узкий лаз в деревянной обшивке стены. Мы так и пойдем.
Рыжая направилась к туннелю и вдруг резко остановилась.
– Есть кое-что, о чем я забыла упомянуть. Кое-что, что может изменить твои намерения.
– Что?
– Фейри не понравится, что ты помогаешь мне, – сказала Рыжая. – Им это очень не понравится.
– А как они узнают?
– Ты настолько наивна? – прошипела Рыжая и ткнула в окружающую темноту. – Они, вероятно, и сейчас здесь. Наблюдают.
– Я могу защитить себя, – сказала Таня. – Я не боюсь их.
Рыжая посмотрела на нее наполовину изумленно, наполовину насмешливо. Повернувшись к Тане спиной, она отвела в сторону свои густые, спутанные волосы и оттянула воротник платья так, что обнажилась верхняя часть спины.
Даже при плохом освещении Таня разглядела уродливое, похожее на ожог пятно. След размером с кулак. Это была не просто отметина. Серебристый шрам имел странно знакомую форму: крылья. Крылья фейри. Выжженные на коже.
Таня потрясенно ахнула, Рыжая поправила платье и повернулась к ней лицом.
– Вот что случилось, когда я ошиблась и недооценила их, – с горечью сказала она. – Думаю, мне повезло, что отделалась лишь этим шрамом.
– Как… ты его получила? – Вся храбрость Тани испарилась.
– Ради тебя же надеюсь, что ты этого никогда не узнаешь, – мрачно ответила Рыжая. – И если ты все же не боишься их, то давай действовать.
На следующий день оказалось, что избегать Фабиана сложнее, чем Таня предполагала. Теперь, когда она обнаружила Рыжую и узнала правду о себе, у нее появились собственные планы, которые никак не касались Фабиана и его затеи шататься по лесу. Вскоре после полудня Таня вышла из своей комнаты, невыспавшаяся и разбитая. Не отпускала мысль, как выяснить, кто был подменышем в ее семье, однако она понятия не имела, с чего начать. Кого подменили – кого-то из материнских родственников или из отцовских? Жил этот кто-то давно или живет и сейчас и она знает его? Такая возможность тревожила.
Вторая беспокоившая ее проблема – список вещей, которые Рыжая просила принести. Это было непросто, ведь после покупок в Тики-Энде у нее оставалось всего несколько фунтов. Если каким-то образом не раздобыть еще денег, то придется рискнуть и стащить недостающее из дома, но требовалось все тщательно продумать и иметь в запасе время. Пока она могла немногое, разве что снабжать Рыжую едой и водой, оставляя их за книжным шкафом.
Когда Таня сошла вниз, бабушки нигде не было видно, а на холодильнике висел листок с сообщением, что утром звонила мама. Таня скомкала записку и выбросила в мусорное ведро. Она все еще обижалась, что ее отправили в поместье. Если мама пытается успокоить свою совесть, Таня не собирается облегчать ей задачу.
Насыпав в миску кукурузных хлопьев, она села за кухонный стол. Флоренс сегодня была недовольна, когда Таня отказалась спуститься к завтраку. Несколько минут стучала в дверь спальни, но в конце концов сдалась и спустилась в кухню.
Посреди завтрака Таня встала и включила радио на подоконнике, чтобы послушать новости. Среди прочего зачитали краткую информацию об украденном ребенке и описание Рыжей. Новостная программа закончилась, Таня напряглась. Мысль о Рыжей в туннелях под домом не давала покоя, и уже не в первый раз она подумала, не совершает ли, скрывая все, ошибку, о которой придется пожалеть. Ее одолевали противоречивые чувства. Рыжая неуравновешенная и в отчаянии. Отчаявшиеся люди способны на отчаянные поступки. Опасные поступки. Ничто не помешает ей нарушить обещание держаться подальше от дома. Но она – единственный известный Тане человек с такими же способностями, и этим невозможно пренебречь. Они обе вытерпели многое от фейри, но, конечно, ее неприятности не шли ни в какое сравнение с тем, что перенесла Рыжая.
Таня выключила радио на середине прогноза погоды, сулившего летние бури, и, пока уныло смотрела на свою миску, в кухню ввалился Фабиан. Молча взяв коробку, оставленную Таней, сунул туда руку и запихнул в рот горсть кукурузных хлопьев.
– Отвратительно, – скривилась Таня. – Как насчет миски, молока и ложки?
– Так вкуснее, – пробормотал Фабиан в перерыве между жеванием.
Когда он повернулся, чтобы уйти, Таня увидела у него на виске порядочный синяк, выделяющийся на фоне бледной кожи.
– Откуда это? – спросила она. – Что с твоим лицом?
– Ничего, – мрачно огрызнулся он, опустив голубые глаза. – Упал.
– Ты упал?
– Да. Я упал, ясно?
Таня прищурилась, но промолчала.
– О, спасибо, что починила футболку, – сказал он угрюмо, с явным желанием сменить тему. – Швы безупречные. Ты ведь вроде говорила, что ужасно шьешь?
– Да, – подтвердила она озадаченно. – И я не зашивала твою футболку.
Фабиан моргнул, глаза за стеклами очков казались огромными, как у совы.
– Тогда кто зашил? Флоренс тоже говорит, что не она. И уж определенно не Уорик.
Краем глаза Таня заметила жутко длинные пальцы феи очага, прижавшиеся к ведерку для угля. Фея вздохнула и, прежде чем скрыться из виду, подхватила готовую упасть со столешницы катушку зеленых ниток.
Таня повернулась к Фабиану и пожала плечами. У нее хватало ума не приписывать себе работу фейри, даже если это ставило ее в трудное положение.
– В любом случае нам нужно поговорить, – сказал Фабиан.
Взглянув на его синяк, она забыла о фее.
– О чем?
– О том, что мы обсуждали прошлой ночью, – о возвращении в лес.
– А, это, – отозвалась Таня, не в силах скрыть отсутствие энтузиазма.
– Надо все организовать. – Фабиан был деловит. – Взять с собой разное. Теплую одежду, карту, фонарик, компас, еду и воду…
– Еду и воду? Я не планирую оставаться там на пикник!
– Я тоже, – кивнул Фабиан. – Просто предосторожность на случай, если снова заблудимся. У меня уже есть фляга, карта и фонарик, так что…
– Подожди-ка, – перебила Таня. – Зачем нам фонарик? Надеюсь, ты не намекаешь на то, о чем я подумала?
Ответа не последовало, что подтвердило ее подозрения.
– Ты ведь не серьезно? Я не пойду в лес ночью!
– Говори тише!
– Хорошо, но я не пойду!
У Фабиана раздулись ноздри.
– Послушай, я и сам не в восторге от этой идеи. Но если ты не заметила, Уорик вчера почти не выпускал меня из виду, как будто знает, что мы что-то замышляем. Единственный наш шанс – когда он не следит за нами. А не следит он, только когда спит.
Посмотрев на Таню, Фабиан произнес отчаянно:
– Я должен выяснить, что произошло. Я должен знать. Если не хочешь участвовать, так и скажи. Не трать мое время.
– А вдруг мы узнаем, что твой дед действительно сделал… сделал что-нибудь с Морвенной Блум? – тихо спросила Таня. – Ты задумывался о том, что тогда почувствуешь? Все изменится. До сих пор ты жил не зная. Может, пусть так и остается?
Увидев муку в глазах Фабиана, она тут же пожалела о своих словах.
– Наверное, я бы согласился, если бы мы не видели в лесу ее… или что-то похожее на нее, – прошептал он. – Но сейчас… все изменилось. Я не могу просто взять и забыть. И что бы ни выяснилось, это не будет хуже того, что я уже представил в своей голове. И хуже неизвестности.
Таня закусила губу. Хотя ее разум кричал об обратном, она услышала свой голос:
– Я… Ладно. Я пойду с тобой.
Выражение лица Фабиана подсказало, что она поступила правильно, хотя, по сути, ее отношение к этой затее не изменилось.
– Так… когда? – спросила она.
Фабиан произнес торжественно:
– Сегодня вечером.
Таня впервые увидела комнату Фабиана. Больше всего она смахивала на гибрид научной лаборатории и небольшого музея. На письменном столе стоял огромный глобус, повсюду валялись разные бумажки, исписанные небрежным почерком Фабиана. На полках красовались черепа и зубы животных, а также толстые книги по всем научным и историческим дисциплинам, которые Таня могла только себе вообразить, а о многих даже не слышала.
Чего тут только не было: чертежи, диаграммы, следы всяких опытов и тому подобное, плюс странное увеличительное устройство, которое Фабиан использовал в первый день пребывания Тани в поместье. Она также с отвращением отметила стакан молока, настолько несвежего, что уже створожилось, – то ли какой-то эксперимент, то ли просто результат неряшливости Фабиана.
В углу примостился человеческий скелет в натуральную величину, который казался бы жутковатым, если бы на нем не было школьного пиджака и галстука Фабиана.
– Он ведь не настоящий? – спросила Таня.
– Пластиковый.
– Где ты его взял?
– В школе, – ответил Фабиан. – Теперь о карте…
– Скажи, что ты не украл его. – Таня с трудом сдержала смех, когда представила, как Фабиан контрабандой волочет полностью одетый скелет, делая вид, будто это настоящий человек.
Ноздри Фабиана начали раздуваться, как всегда, когда его что-то раздражало.
– Это для проекта. А теперь замолчи на минутку и послушай. – Он взял карту и развернул.
Сдвинув грязный носок, Таня села на кровать.
– На этой карте Лес Висельника и окрестности. – Фабиан указал на церковь и Тики-Энд. – Все катакомбы четко обозначены. Здесь мы вошли в лес. – Он постучал по поляне у ручья. – Вот первый провал, который мы нашли, видишь? Большой. А вот здесь, у того, что поменьше, мы видели девушку. На самом деле это не так уж далеко от первого, но мы же заблудились и наверняка ходили кругами, потому расстояние и показалось значительно больше. Мы должны следовать тем же маршрутом, что и тогда, – с картой будет проще. Я собрал все, что нам нужно, кроме компаса, но он есть у Уорика, только придумаю, как его…