На лице бабушки мелькнуло странное выражение, похожее на страх. И тут же сменилось обычным бесстрастием.
– Мы с ней ровесницы… Ходили в одну и ту же школу. Ее отец был священником в маленькой церкви неподалеку.
– Вы дружили?
– Да. Некоторое время, когда были младше. – Флоренс сделала паузу, будто что-то ее тревожило. – Наши пути… разошлись.
– Ее нашли? – спросила Таня.
– Нет. Больше ее никто не видел. – Флоренс положила вырезку на стол и сдула паутину. – Тут нужна хорошая уборка. Уорик обещал заняться этим несколько недель назад, но руки у него так и не дошли.
– Я могу помочь, – предложила Таня, представляя, какие возможности для поиска информации откроются, если удастся порыться в библиотеке беспрепятственно.
Флоренс c непроницаемым лицом смотрела на нее в упор:
– Спасибо. Уверена, Уорик с благодарностью примет твою помощь.
Ее синевато-серые глаза задержались на браслете.
– А я все думала, где же он. – Она подняла браслет и подержала на свету. Потускневшие подвески слегка заиграли в солнечных лучах.
– Он твой? – спросила Таня.
– Да. Это старое фамильное украшение. Уже много лет в нашей семье.
Таня пересчитала серебряные подвески. Их было тринадцать. Все изысканные, тонкой работы. Самыми восхитительными казались ключ, кубок, украшенный драгоценными камешками, и крошечный канделябр.
– Красивый браслет, – сказала она.
– Тяжелый и неудобный, – отозвалась бабушка. – Я не носила его уже очень давно.
Ее взгляд стал отрешенным.
– В прежние времена люди высоко ценили такие вещи. Считалось, что они охраняют от злых сил – вроде талисманов для защиты и на удачу.
Неожиданно она протянула браслет Тане:
– Хочешь? Под раковиной есть средство для чистки серебра, он станет как новый.
– О, – растерялась Таня. – Спасибо.
Она застегнула браслет на худом запястье, смущенная необычной для бабушки щедростью.
Флоренс кивнула и вышла из комнаты, оставив дверь открытой. Таня неохотно тронулась за ней, но бабушки в коридоре уже не было. Чуть помедлив, Таня шагнула назад и, прихватив «Мифы и магию сквозь столетия», тихо затворила за собой дверь в библиотеку. На площадке за напольными часами раздавались шуршание и шорох. Вблизи показалось, что тамошние жильцы ссорятся. Пытаясь прислушаться, Таня остановилась, но голоса тут же стихли, и она отправилась дальше, на кухню.
За обедом она почти ничего не съела и теперь жутко проголодалась. Сделала себе сэндвич, наполнила высокий стакан апельсиновым соком, села, но едва принялась за еду, как ее отвлек странный звук. Из коробочки для чая доносился приглушенный храп, и Таня вспомнила о живущем там брауни. Это вредное маленькое существо разбивало кувшины, плошки и портило молоко, когда было в дурном настроении, что случалось довольно часто.
Доев, Таня вымыла и вытерла тарелку со стаканом, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить брауни, и на цыпочках вышла из кухни. Коридор был пуст, но Фабиан наверняка заходил сюда – на полу валялись листья и ветки. Она поднялась к себе, убедилась, что и в этом коридоре никого, и заперла дверь. Обычно Таня не закрывалась, но сейчас это было необходимо: никому не следовало видеть, чем она занимается.
Осторожно опустившись на колени перед камином, Таня откинула край ковра, под которым открылось грубое, неотшлифованное дерево. Подцепив неплотно сидящую половицу, о которой больше никто не знал, приподняла ее и отодвинула. Внизу находилось углубление, достаточно большое, чтобы влезла обувная коробка. Таня обнаружила это место, когда ей было семь лет, и с тех пор использовала его как тайник. Проверив, нет ли пауков, достала коробку и сняла крышку. В коробке хранились семейные фотографии, пара написанных ею рассказов и пухлый старый дневник. Таня стиснула зубы. К счастью, фейри пока не нашли тайник.
Она вынула из кармана записи, сделанные в библиотеке, перечитала еще раз и положила на дно коробки. Установив половицу на место, расправила ковер и спрятала книгу на кровати под одеялом. Ее переполняло предвкушение: сколько же еще интересного найдется в библиотеке!
И, только подойдя к туалетному столику, она обнаружила на полу перо. Черное – похожее на перо вóрона или ворóны.
Тики-Энд был небольшим рыночным городком, из тех, где жители водят своих собак в специальные парикмахерские, где утром по воскресеньям все тщательно моют автомобили, а соседи состязаются, кто соберет самую большую коллекцию садовых гномов. В подобных городках все знают друг друга, и, если по улице идет кто-то чужой, занавески подрагивают на всех окнах.
Вдоль чудесной главной улицы Тики-Энда выстроилось такое множество необычных и затейливых магазинов, что на подробное знакомство с ними мог уйти целый день. По вторникам, средам и субботам на площади открывался рынок: продавцы, расхваливая товар, зазывали покупателей, а покупатели, в свою очередь, азартно торговались, чтобы не упустить выгоду. Рынок изобиловал яркими красками – от серебристой чешуи только что пойманной рыбы до сочных оттенков спелых фруктов. По утрам в урочное время в воздухе разносился восхитительный запах свежевыпеченных мясных и яблочных пирогов.
Многочисленные антикварные магазинчики и лавки древностей располагались в тихих переулках, вдали от шума и суеты главной улицы. Здесь Таня могла бродить часами.
Во вторник она встала рано и прошла с полмили до ободранной автобусной остановки, мечтая сбежать из мрачного поместья хотя бы на полдня. К сожалению, было одно «но». Бабушка согласилась отпустить ее только на пару с Фабианом.
Поездка до Тики-Энда занимала около пятнадцати минут, дорога была живописная и приятная, хотя ветер и доносил запах навоза с ближних полей. Выйдя из автобуса, они направилась к площади, где уже вовсю бурлил рынок.
Таня почти сразу заметила палатку с тканями, шелком и лентами всех цветов радуги. Ее пальцы замерли над подносом с шелковыми шарфами, которые как раз вошли в моду этим летом. На хорошенькой азиатке за прилавком тоже был бирюзовый шарф. Никогда не увлекавшаяся модой Таня собиралась уже уйти, но тут на глаза ей попался такой же – только красный. Вспомнив отрывок из найденной книги, она полезла в карман за деньгами.
Фабиан хихикнул:
– А я всегда держал тебя за сорванца.
Таня не ответила. Когда девушка отдала ей коричневый бумажный пакет и сдачу, она тут же набросила шарф, мечтая узнать, правду ли говорит старая книга. Они пошли дальше. Фабиан остановился, заинтересовавшись научно-фантастическими комиксами, а Таня потратила последние деньги на огромную мозговую кость для Оберона, которую тот наверняка будет упоенно грызть.
День выдался жаркий. Сумка с тяжелой костью неприятно стучала по бедру. За двухчасовую прогулку по Тики-Энду Таня стерла ноги купленными мамой новыми сандалиями.
– Сколько уже времени? – спросила она Фабиана, перед этим машинально взглянув на запястье – забыла, что часов у нее больше нет. Верный себе обитатель стоков стащил их утром с края ванны.
– Без четверти двенадцать. У нас полчаса до следующего автобуса.
Таня кивнула. Ходить больше не хотелось. Вернуться в поместье нужно было не из-за стертых ног – она договорилась сегодня помочь Уорику с библиотекой.
Косточкову улицу, куда они направились, Таня любила больше всего в Тики-Энде. Здания тут по обе стороны стояли старые и кривоватые, а еще было полно занятных магазинчиков, которые ее очень привлекали. По пути попадались небольшие пабы и гостиницы, готовящиеся к вечернему наплыву людей.
Фабиан напевал какую-то песенку, но иногда прерывался, чтобы поделиться одной из местных сплетен. Таня не признавалась себе в этом, но ей нравилось слушать Фабиана. Рассказывая о чем-то действительно интересном, он становился похожим на увлеченного преподавателя или актера перед публикой – оживленным, с горящими глазами. Внезапно Фабиан ткнул пальцем в вывеску «Винтовая лестница»:
– В этом пабе зимой сад провалился. Вероятно, от дождей земля осела… а внизу катакомбы. Хорошо еще, было не лето, когда люди сидят в саду. Теперь многие местные жители оформили специальную страховку, на случай, если такое с ними произойдет. А вот маленькая гостиница, очень старая. Я когда-нибудь говорил тебе о тайном ходе, который ведет из-под нее прямо в поместье?
– Всего только миллион раз, – простонала Таня. – Не могу поверить, что ты до сих пор веришь в эти секретные ходы. Такая чушь!
– Вовсе не чушь! – запротестовал Фабиан. – Это правда… К поместью вел туннель, о нем даже написано в краеведческих книгах. Но его перекрыли или он обвалился – тут версии различаются. Обычное ведь дело для больших старых домов – секретные ходы, через которые можно бежать в случае нападения. Наверняка должен быть еще один, ведущий в церковь.
– Сколько раз мы пытались найти твои потайные туннели, но все вхолостую, – фыркнула Таня. – Наверное, кто-то просто придумал это, чтобы добавить привлекательности Тики-Энду.
– Пусть мы ничего не нашли, – сказал Фабиан, – но искать-то было весело.
– Да уж, скоротали несколько дождливых дней, – нелюбезно отозвалась Таня. – Моя бабушка и твой отец всегда говорили, что никаких туннелей нет, это все слухи.
– Разумеется, они так говорят, – мрачно ответил Фабиан. – Просто не хотят, чтобы мы рыскали по округе. А если кто и знает секреты дома, то это Уорик.
– Почему ты называешь их с Амосом по именам? – спросила Таня. – Почему не называешь Уорика папой?
– Называл, когда был маленьким, – пожал плечами Фабиан.
– А почему сейчас нет?
– Не знаю… Не называю, и все.
– Все-таки странно, – настаивала Таня, – и действует ему на нервы, ты же знаешь.
Судя по скользнувшей на губах Фабиана улыбке, именно такого результата он и добивался.
– Вот от этого места у меня мурашки по коже, – сменил он тему. – Старый детский приют.
Таня проследила за его взглядом и увидела в стороне от дороги заброшенное здание. Окна разбиты, заколочены, кирпичная кладка осыпалась. Забор из колючей проволоки дополнял общий холодный и даже отталкивающий вид.